Эпидерсия

И вот теперь пришло время оказать Петровичу ответную услугу – за интервью о радиации и за помощь в кофейном конкурсе. Милиционер ещё на огородах рассказывал Глебу, что в качестве хобби в свободное от работы время пишет художественную прозу и стихи. Сейчас он притащил в редакцию увесистую папку со своим творчеством.

– Вот, давай с этого начнём, – бухнул Вестерман на стол две толстые тетрадки по 96 листов в каждой.

– Что это? – удивился юноша. – Новая версия «Войны и мира»?

– Это, – обэпник ткнул пальцем в рукопись с синей обложкой. – Дневник одной нашей «ночной бабочки». А в другой тетрадке – моё эссе на данную животрепещущую тему.

– Где достал? – Глеб схватил синюю тетрадку и жадно в неё уткнулся.

– Коллеги реквизировали, – туманно ответил Петрович.

Дневник оказался скучнейшим – «бабочка» методично описывала, что ела на завтрак, как ходила на маникюр, как смотрела сериал. Более-менее ей удалось только описание похода в баню с клиентом, которое завешалось таким пассажем: «Там он трахнул меня дважды, но во второй раз так и не кончил». Глеб не понял, хорошо это или плохо, поспешил отложить дневник, и открыл эссе. В произведении старлея на первой же странице раскрывалась тема «луноликих гетер с воспалёнными от страсти промежностями».

– Петрович, мы точно не можем такое публиковать, – прокряхтел юноша пересохшим ртом. – Мы же не газета «Спид-инфо». К нам в первый же день после выхода твоего произведения явится депутация разгневанных верующих старушек с местным батюшкой во главе, и разнесёт всю редакцию.

– Ладно, понял, – обиделся Вестерман и поменял тетрадки на машинописные листки. – Давай тогда стихи посмотрим.

– Как-то был я на квартире у весёленьких девчат, – продекламировал Глеб и продолжил упавшим голосом. – Совратили, развратили. А ведь знали, что женат…

– Тоже не пойдёт? – понуро спросил сочинитель.

– Слушай, Петрович, – принялся объяснять юноша. – На свадьбе почитать или на посиделках под водку – зайдет на ура. Познаешь всю гамму авторского триумфа. А в газету – извини, не наш формат.

– Ладно. Я так и знал, – обреченно констатировал милиционер. – Тогда остальные показывать не буду. Они в том же духе. В общем-то я понимал, чем это закончится. И поэтому приготовил для тебя другой вариант расплаты.

– Какой? – насторожился Глеб.

– ОБЭП надо провести контрольную закупку в ресторане «Метель». И ты пойдёшь туда с нами в качестве живца и понятого. Только надень что-нибудь поприличнее.

* * *

До этого Глеб бывал в ресторане только раз в жизни – на выпускном после школы. Из приличной одежды у него нашёлся только недавно подаренный матерью свитер, который не слишком замороченный на внешнем виде юноша просто не успел замызгать. Живец нацепил обновку, решив косить под полярника, вернувшегося на большую землю с прорвой денег, и первым делом решившим отдохнуть прямо в своей рабочей одежде в шикарном заведении. А «Метель» и правда считалась самой дорогой из злачных точек города.

Свободных мест в кабаке, естественно, не оказалось, – у входа кучковалась разочарованная толпа. Но один из оперативников ОБЭП, назначенный старшим в их группу, извернулся дать на лапу охраннику, и живцы просочились внутрь. Причём для взятки были использованы купюры с невидимой краской, которые ранее пометили в присутствии понятых. Помимо Глеба и оперативника в группу входила ещё одна девушка – студентка музыкального училища в длинном вечернем платье. Петрович решил, что в таком составе они выглядят правдоподобнее. Правда, выбор напарницы казался несколько странным.

Яра-Ярослава сразу сказала, что она – вещунья и сейчас расскажет про окружающих всю правду.

– Первым делом открой подноготную официанта, – предложил корр. – Это главный клиент в нашей операции. У него будет контрольная закупка.

– Про официанта не могу, – принялась оправдываться Яра. – Он мечется туда-сюда, а мне надо в глаза человеку взглянуть. Душу его рассмотреть. Вот, например, ты, Глеб.

– А чего сразу я?

– Вижу в твоем сердце огромную неуверенность в себе. Особенно в отношениях с женщинами. Так бывает с людьми, которых в прошлом постигла большая неудача в любви. Или ты, Паша, – вещунья повернулась к оперативнику.

– Пойдем лучше танцевать, Яра, – поспешил перебить девушку обэпник. – А то за этими разговорами мы больше похожи на заговорщиков, чем на отдыхающих. Спалимся.

Они отправились на танцпол. А Глеб принялся грустить. Потому что перед армией его и правда постигла большая любовная неудача. Он делал знаки внимания одной девушке, и вроде бы рассчитывал на взаимность. Во всяком случае, она его не отталкивала и даже несколько суббот подряд приходила на свидания. Но всякий раз просила проводить её не к собственному дому, а к непонятному месту в отдалённом районе. А вскоре всё встало на свои места – глебова пассия объявила, что выходит замуж за другого.

– Ты очень хороший, – объясняла девушка. – И у нас могло получиться. Но мне не оставили выбора. Ты вообще первый, кому я говорю о своей будущей свадьбе. Даже мои родители пока не в курсе.

Глеб не испытал никакой радости от того, что раньше всех узнал о новом повороте в судьбе своей избранницы. А потом ещё и выяснил, что жених живёт в том самом отдалённом районе. То есть девушка проводила вечер с одним, а ночевать шла к другому. Сама собой расшифровалась и фраза «мне не оставили выбора» – стало известно о залёте несостоявшейся подруги от будущего мужа. Оттого и спешили со свадьбой.

Юноша переживал жутко. Его до сих пор будоражила та история, хотя времени прошло немало, и всё закончилось безвозвратно. Уже в армии он получил от неё письмо с извинениями и предложением продолжить отношения, поскольку «муж оказался не тем человеком, с которым хочется провести всю жизнь». Но Глеб, поразмыслив, понял, что простить не сможет, и написал в ответ: «Извини, но ты для меня умерла. В фигуральном, естественно, смысле».

* * *

Послушав в ресторане пару часов предсказания вещуньи, они попросили счёт (у официанта, а не у девушки). Оперативник вот-вот должен был объявить о контрольной закупке. В ожидании кульминации Глеб отправился в туалет, и, возвращаясь обратно, наткнулся на давнего знакомого. Залесск – городок небольшой, случайные встречи происходили здесь постоянно, но элитный ресторан не тянул на то место, в котором вращались люди глебова круга. Тем не менее, перед ним собственной персоной стоял Петька Кирьянов – ещё один парень из их двора, недавно ставший большим авторитетом.

Петька не входил в их детскую компанию. Он был чуть постарше, и пока товарищи Глеба рубились в ножички, ефрейтора ВДВ Кирьянова отправили воевать в Афганистан. Оттуда парень вернулся совершенно лысым и с измененным сознанием. Говорили, что он побывал в плену у душманов, но сам Петька никому ни о чем не рассказывал. Зато его дикий норов быстро сделал из бывшего десантника лидера одной из самых жестоких банд города. И носил этот лидер издевательскую кличку «Кучевявый».

Ужасов, которые творила петькина мафия, Глеб лично, слава Богу, не наблюдал, но регулярно встречал Кучерявого, когда приходил навестить свою мать. Бывший сосед до дому рассекал на «Феррари» с выдвигающимися фарами, и когда проезжал мимо, врубал осветительную систему машины. Получалось, что он как бы подмигивает знакомому глазами своего авто. Из «Феррари» при этом рэкетир не выбирался, и сейчас заговорил с Глебом впервые после детства.