Эпикриз с переводом

— Но я думала здесь, не там!

— А какая разница, Алла? Любовь приходит туда и тогда, когда нужно. Я знаю, о чем говорю. Я ради нее бросила все! Почему ты не можешь?

Ради любви. Да, читала я в книжках, видела в фильмах — ради любви люди готовы на многое. Но та ли это любовь? Нет, не с моей стороны, потому что я чувствую, да и понимаю — ни к кому и никогда ничего подобного я не испытывала… Есть ли любовь со стороны Кишана? Или всего лишь пресловутый долг?

— Давай я расскажу тебе одну нашу легенду, — неожиданно предложила Аэлита. — В одной деревушке жили юноша и девушка. Юноша был безумно влюблен в девушку. Особенно в ее голубые глаза, которые он знал до мельчайших деталей, крапинок. В которых он видел целый мир. Их мир, общий… Пант сумел добиться любви девушки. И они назначили день свадьбы. Но как у всех счастливых пар — у них были недоброжелатели. Другая панта была с детства влюблена в юношу, и, понимая, что своими силами его она добиться не может, девушка обратилась к ведьме. Попросив ту лишить любимую своего возлюбленного того, что он больше всего в ней ценит. Ведьма отняла у панты ее голубые глаза. Превратила в камни и спрятала их в самое глубокое подземелье, среди прочих других минералов… Но пант не бросил любимую. Ухаживал за ней, помогал. Он любил ее уже не за глаза. Он понимал, что мир не в них. Его мир в ней… Девушка же, воспринимая это все за жалость, отказывалась от свадьбы. Говорила: зачем тебе я? Ущербная, некрасивая, беспомощная… И тогда юноша решил найти то, что отняли у его любимой. Не для себя, для нее. По горам, по ущельям, среди диких лесов, раздирая лапы тендуа в кровь, он добирался до нужного подземелья. А добравшись, стал искать два одинаковых камня, среди огромного количества похожих…

— Камень называется нилан? — догадалась я.

— Да, так звали панта. И он, пусть не быстро, потратив много дней, но нашел то, что искал. Принес любимой… Они прожили долгую и счастливую жизнь. Несмотря на то, что девушка чувствовала себя должной Нилану всю их совместную жизнь. Но и она дала ему не меньше: дом, уют, детей. И после этого он уже считал — цена, которую он заплатил за счастье, все равно мала. Он тоже испытывал к ней чувство долга… Просто они оба ошибались, это не долг. Это благодарность. Мы, и панты, и ману, часто это путаем, — я с сомнением покосилась на ведьму. Она опять отпила чай и закончила: — Камень Нилан считается покровителем влюбленных. Только по-настоящему любящий пант подарит этот камень своей избраннице. А чувство долга, точнее благодарности, будет всегда. У всех неравнодушных, — Аэлита улыбнулась. — Я видела сережки с этим камнем на тебе. Не просто так Кишан их подарил.

— Он говорил мне, когда дарил, что редко в природе встретишь два одинаковых нилана. Но эту легенду не рассказал.

— Он выбрал его интуитивно. Потому что любит тебя. Долг, который тебя так смутил и который действительно слишком сильно присущ всем пантам, тут ни при чем. В конце концов, залечивая рану Кишана, ты тоже исполняла долг. Профессиональный… Так же это называется?

Я задумчиво кивнула.

— Я обидела его… — призналась я. И прежде всего — самой себе.

— Кишан простит тебя. А может, уже простил… Потому что понимает, что был не прав, не рассказав тебе всего… Например, про Яниту, которая живёт во дворце его брата. Может, она и надеется на любовь Кишана, но он к ней абсолютно равнодушен, как к самке… Но и ты должна ему рассказать. Все. Честно. Подумай…

Я отвела взгляд и почти шепотом спросила:

— Ты предлагаешь мне вернуться в Пантерию?

— Да, — кивнула ведьма. — В родном мире побывала, близких повидала. Хочешь здесь оставаться? Навсегда? Жить как раньше? — я невольно качнула головой, в очередной раз вспоминая, каково это было. Но родные, мама? — Ты можешь возвращаться сюда. Гостить у родных. Но если задерживается больше чем на две недели — шрамы вернутся. Так же постепенно, как исчезали.

Я задумалась. Мозг анализировал, выстраивал логический ряд… А вот сердце уже настроилось на… возвращение?

— Ты не знаешь, Кишан всё ещё в Ашфатати? — с надеждой спросила я.

— Не знаю. Я не могу видеть события, находясь здесь, — улыбнулась Аэлита. — А даже если не там, неужели ты не попытаешься его найти?

Попытаюсь? А вот возьму и попытаюсь! В конце концов, если он действительно моя судьба, моя прия, то я должна побороться за свое счастье!

— А что мне сказать дома? Если я решусь…

— Скажи правду, — ответила Аэлита, взяла меня за руку и добавила: — Что возвращаешься обратно. К любимому.

Когда я вернулась дома, мама с братом разбирали на кухне сумки. Я медленно подошла и замерла на пороге. Мама обернулась, посмотрела на меня с улыбкой.

— Ты не поехала на встречу по поводу работы? — спросила она.

Я качнула головой. А потом тихо произнесла:

— Я, наверное, уеду.

Мама с Лёшкой удивлённо переглянулись.

— Куда?

— Обратно.

— У тебя всё-таки там кто-то есть? — заулыбалась мама.

— Кто? — удивился брат.

— Кто-кто, — с улыбкой передразнила мама. — Влюбилась наша Аллочка в иностранца.

Я усмехнулась, а брат вопросительно на меня посмотрел.

— Когда уедешь? — спросил он. Вот так. Никто не собирается меня останавливать. Да и не надо! Наверное, все понимают — мое решение окончательное.

— Скоро. Возможно, очень скоро…

И скоро действительно наступило быстро. Этим же вечером я позвонила Аэлите, сообщить, что хочу вернуться. Но ведьма вновь меня опередила, сказав, что все знает и завтра ждёт.

Родным пришлось соврать. Сказать, что чудесным образом нашелся билет на самолёт. И я лечу. Брат предложил отпроситься с работы и подвезти до аэропорта, но я отказалась.

Утром проводы не были долгими. Я расцеловала маму, пообещав звонить часто и вскоре навестить ее снова. Поэтому по пути к ведьме пришлось купить новый телефон, новую симку. А встретившись, с Аэлитой мы тоже потратили драгоценное время на покупки.

Ведьмин дом в Пантерии встретил тишиной. Глухой, но при этом загадочной. Похожее бывает перед рассветом, когда ты заворожено ждёшь начала нового.

Я подошла к окошку, раздвинула плотную штору. Солнечно. Ясно. Все последствия массуна уже прошли: земля сухая. Она достаточно пропиталась влагой, отчего кроны у деревьев стали гуще и сочнее цветом.

Улыбка невольно коснулась губ. Мне здесь правда хорошо. Легче.

Я пристроила чемодан в шкаф. Прихватила две коробки с купленными сегодня медикаментами и принадлежностями и направилась в соседнюю комнату. Разложила все по своим местам и вернулась в спальню. Разобрала ещё одну коробку, с продуктами, заполняя все отделения холодильника.

А потом я принялась за уборку: протёрла мебель, технику, помыла полы и окна. На сегодня я не ожидала пациентов. Давно меня не было, местные, скорее всего, решили, что ведьмин дом теперь опять пустует… Возможно, все изменится завтра. И кто-то, как не так давно Ешан, например, увидит вечером или в ночи свет в доме на горе Пахаад. И придет к ведьме-медику за помощью.

Ближе к вечеру я решила выйти в сад. Переоделась в кападу и надела сережки, которые подарил мне Кишан. Да, я хотела, чтобы он пришел. Увидел, выслушал, понял… Простил. Но если он не придет — я рискну и попробую найти его сама.

Устроившись на любимой скамейке, я прислушалась. Ветер громко играл с листьями. И не только ветер. Последние, теплые и яркие лучи пантерианского солнца переливались на сочной зелени. Я слушала, любовалась, ощущая лёгкость и спокойствие.

Каришма! Неужели мне стал домом этот мир?

Спустя несколько минут я вдруг услышала посторонний звук. Показалось? Или все же карета проехала мимо дома? А потом опять шум листвы, создающийся теплым ветром. Но мороз, коснувшийся кожи спины, будто бы уверял меня — я здесь не одна. Кто-то приехал к ведьминому дому на карете и теперь приближается пешком к кустам малины. И я уставилась на них.

Буквально через минуту кусты раздвинулись, и я увидела юное лицо. На котором удивление молниеносно сменилось радостью.

— Аллаита! Друг!