Эпикриз с переводом

— Не проблема, — улыбнулся Кишан. Поставил чемодан на пол и открыл небольшой кармашек сбоку. Из него он что-то достал и тут же вставил это в скважину замка. Повернул и — дверь открылась.

— Не знала, что у тебя есть такой талант, — усмехнулась я. Кишан посмотрел на меня с озорной мальчишеской улыбкой и извинительно пожал плечами.

Мы прошли по темному коридору, почему-то не включая свет, и дошли до комнаты. В ней стояла ужасная духота. Ещё бы, почти неделю меня здесь не было. Я бросилась к окну и открыла его, чтобы впустить в помещение свежий воздух. Кишан в этот момент включил свет. Оборачиваясь на черныша, я скользнула взглядом по зеркалу… На секунду мне показалось, что с лицом что-то не так, пугающий лёд коснулся позвоночника, и я сделала шаг к зеркалу…

На нем была трещина. На нем, не на лице… Я выдохнула и резко отвернулась, вспоминая примету: нельзя смотреться в подобное зеркало. Выброшу его, завтра.

— Накормишь? — спросил Кишан. — У суреша я почти ничего не съел.

Я молча кивнула, подошла к холодильнику. Из всего, что можно съесть, лишь пельмени. Увидев упаковку у меня в руках, черныш попросил приготовить именно их.

Я налила воды в кастрюлю, поставила на плиту. И пока вода закипала, Кишан отправился в душ, а я села на кровать и взяла в руки телефон. Конечно, батарея полностью разряжена. Поставив аппарат на зарядку, я попыталась его включить, но телефон сопротивлялся… Ракшас! Там мама, наверное, волнуется, я столько дней не выходила на связь… И Аэлита… Хотя вот она могла бы и переместиться сюда. Проверить — как я? Что я?

Я огляделась, нет, вряд ли она была здесь. Все на своих местах лежит. Только зеркало треснуло… Ракшас! Не к добру!

— У меня для тебя подарок, — ласково и неожиданно прозвучал голос Кишана, и он зашел в комнату. Почти обнаженный, лишь махровое полотенце прикрывало нижнюю часть его красивого тела. Черныш подошёл, сел рядом, подвигая к себе чемодан. Большой, кожаный, с широким ремнями-застежками. Открыв его, черноволосый пант полез внутрь. А я успела заметить — в чемодане мужская одежда. Много одежды… Значит, Кишан действительно собирался ко мне вернуться. Полностью. С вещами.

Наконец, черныш достал то, что искал. Небольшой черный мешочек из материала, похожего на бархат.

— Это тебе, — протягивая мешочек, сказал Кишан. Я потянула за верёвочки и заглянула. В мешочке лежали серьги. Золотые, изящные, на короткой цепочке, с голубыми камешками округлой формы.

— Камень называется нилан. Встретить в природе два нилана одинакового размера, да ещё и одинакового оттенка — большая редкость… Эти практически неотличимы. А значит — неотделимы друг от друга. Как и мы, — добавил черныш, забирая у меня из рук сережки. Расстегнул замочек, похожий на привычный мне "английский", снял с моих ушей другие серьги и принялся аккуратно надевать свои. Закончив, он посмотрел на меня и улыбнулся: — Цвет камня — как цвет твоих глаз.

— Шанкар, — поблагодарила я. И не только словами — потянулась губами к губам Кишана и оставила на них невинный поцелуй… Это сперва. Потом Кишан начал целовать меня и далеко не невинно.

Я напрочь забыла о воде для пельменей… Она вся выкипела. Но это нас не остановило. И совсем не расстроило…

Проснулась я рано. Несмотря на открытое окно, в комнате было всё ещё душно. Да, дышалось уже легче, но проснулась я именно от этого — от лёгкого ощущения удушья. Да и лицо горело, как от повышенной температуры… Бабушка в такие моменты всегда говорила: кто-то тебя вспоминает. А что, вполне! Мама, брат, Аэлита…

Я вылезла из-под одеяла и проверила телефон. Ракшасный аппарат включаться не хотел и показывал зарядку на 70 %, хотя заряжается уже давно. Положив телефон обратно, я встала и подошла к двери. Тихо, на цыпочках, вышла и поспешила в ванную. Мне хотелось умыться прохладной водой. Может, она смоет с лица жар.

В ванной я потянулась, чтобы включить воду, и вдруг увидела медальон, лежащий на краю раковины. Он был похож на тот, по которому я связалась с Кишаном, но камень другого цвета — белый. Наверное, черныш, принимая душ, оставил его здесь.

Коснувшись медальона всего лишь подушечками пальцев, я почувствовала от него вибрацию. А потом он заискрился и завибрировал сильней…

Не знаю зачем, но я взяла медальон в руки и тут же услышала:

— Кишан! Кишан, это ты? — голос был приятным и… Женским. — Кишан, это Янита! Ответь мне! Все в порядке? — обладательница голоса говорила переживательно. Даже слишком, чересчур. Я тоже начала переживать и здесь услышала: — Ты успел? Успел помочь другу?

Другу? Кишан сказал этой Яните, что уехал помогать другу? Смолчал, что у него есть я? Нет, он, конечно, не обязан сообщать всем и вся об этом, но… Как же это неприятно!

А некая Янита продолжала причитать, так жалобно и нежно:

— Кишан! Ну ответь мне, Кишан! Ты когда вернёшься? Я… Я скучаю…

Что-то в груди защемило. Было уже не просто неприятно, больно, и вдруг стало… ещё больнее. Сердечный приступ? Да ну, в мои-то годы, да и нормально у меня всегда было с сердечно-сосудистой системой… Паническая атака? Обычно она проявляется по-другому… У меня просто заболело сердце, не как орган, а как… Как что?

Да и бедро обожгло, как в ту, нашу первую ночь…

Оно теперь тоже всегда будет болеть вместе с сердцем?

Я положила медальон обратно, не в силах больше слышать причитания самки. Но камень продолжал искрить и вибрировать. И тогда я быстро покинула ванную, так и не умывшись.

Кишан все еще сладко спал. А мне впервые за неделю ужасно захотелось курить. Во дворце Хирана я про сигареты даже не вспоминала. Да, я могла не курить неделями, привычка появилась в институте, чисто за компанию… но сейчас я поняла, что очень хочу. В шкафу должны были остаться сигареты.

Их я нашла и, прихватив вместе с зажигалкой, направилась к выходу. Открыла дверь нараспашку и закурила, стоя на пороге.

Дым с никотином и смолами, ударил в голову, слегка закружил и одурманил сознание. В котором и без того творилось нечто странное — там блуждали мысли о Яните. И о том, что я в ее глазах, оказывается, всего лишь друг Кишана. А она по нему скучает… С чего бы это? Кто он ей, а она ему?

Может, все просто и банально — она родственник, сестра там, двоюродная, троюродная или ещё какая "вода на киселе"… Но нет, не стоит себя успокаивать. Она кто-то другой.

В доме заскрипели старые половицы. И это могло означать лишь одно — Кишан проснулся и сейчас выйдет меня искать.

Дверь комнаты открылась, и в коридор выглянули два ярких жёлтых огонька кошачьих глаз.

— Ты чего так рано? — спросил Кишан почему-то шепотом. Но я, несмотря на шум дождя, услышала. И ничего не ответила.

Огоньки погасли в темноте, и по звуку я поняла — черныш направился ко мне. А подойдя, он трепетно обнял сзади. Грудь голая, горячая. Сам он большой и теплый, пахнет вкусно. Маняще… Притягательно. Захотелось забыть обо всем, просто наслаждаться этим моментом.