Эпилог к концу света

динственное, что я за прошедшее время слышала о вожде, да и то от Майан, так это внеплановый совет старейшин, на отором решался важный вoпрос: может ли Чингар оставаться вождём?

Оказалось, я случайно устроила местным нешуточный юридичесий парадос. С одной стороны, позор и бесчестье имели место быть, да еще публично, и вообще – акой он вождь, если позволил так с собой обойтись? А с другой – надругательство совершила женщина, да ещё чужача, по бабьей дури, не мог же он всерьёз со мной драться. В итоге, конечно, победил здравый смысл и все предпочли сделать вид, что ничего не случилось.

В общем, всё шло ровно и азалось стабильным. Поа на шестой день, вскоре после полудня, в лазарет не пришёл хмурый и даже ка будто злой Миар.

– Стевай! – оликнул он. Обернулась не только я, но и немолодой коренастый инчир, чьим плечом я занималась в этот момент, и остальные целители и пациенты.

– Я за неё, - отозвалась, возвращаясь к прерванному занятию.

– Я... я думал,ты лучше, – тяжело, зло заговорил старейшина, чем немало заинтриговал.

– Погоди, а что я успела сотворить сегодня, если ты успел передумать?
– уточнила я растерянно. – За вождя бы обиделся сразу, но через неделю – как-то поздновато.

Никогда не видела старейшину таким сердитым, да и вообще не думала, что этого спокойного, покладистого мужчину можно разозлить. Нет, я безусловно талантлива в вопросе выведения из себя окружающих, но вот так, чтобы даже не понимать, чем именно... Это уже достижение.

– Ты считаешь это недостойным внимания?! – вскипел он.

– Что – это? Микар, я действительно не понимаю, что у тебя случилось.

Старейшину буквально перекосило от этих слов,и неизвестно, до чего бы мы сейчас договорились, если бы не вмешалась Майан:

– Да ты скажи толком. Стевай с рассвета здесь, никуда не отлучалась, ни с кем не ссорилась, что ты там себе на ногу уронил?

Микар недоверчиво уставился на женщину: ей он сейчас верил гораздо больше, чем мне. И то радость, что хоть кому-то...

– И никому не отказывала в помощи?
– уточнил он подозрительно.

Мы с Майан растерянно переглянулись.

– Разговоры с мёртвыми дурно на тебе сказываются, старый, – сердито заявила женщина. – Что стряслось? Кто-то умер?

– Чингар умирает. Мне сказали...

– Где? – оборвала я.
– Ну! Микар, быстрее!

Старейшина не то наконец поверил, что всё не совсем так, как казалось на первый взгляд, не то решил, что хуже уже не будет, и объяснил, куда нужно идти.

– Я с тобой, помогу, - вызвался Карчин.

Я молча кивнула, спешно собирая свои недоинструменты.

Хотелось материться и убивать. Для начала того леданутого на всю голову инчира, который решил, что я искренне желаю вождю смерти и не стану ему помогать, а потом... себя, что ли? Может, не убить, но пару раз душевно приложить головой об стену. Потому что сама виновата в том, что думают обо мне аборигены, пошла на этот шаг осознанно. Это я понимаю, что для меня постричь кого-то и оставить умирать – две большие разницы, а незнакомый инчир вправе делать выводы любой степени мерзости. Так что, если Чингар в самом деле сейчас умрёт...

Зелёна мать! Ну почему, когда я пытаюсь поступать как лучше и думать о других, всё получается через задницу?!

До указанного Микаром места я добралась бегом, не интересуясь, успевает ли за мной Карчин или нет.

Линия столкновения была размазана на целый квартал. Чингара не то оттащили чуть назад, не то отжали тайюн, – в любом случае вождь лежал на свободном пространстве, а бой кипел в нескольких десятках метров впереди. Не глядя по сторонам и не обращая внимания на окружающих – кажется, рядом с Чингаром кто-то в это время находился, - я рухнула на колени рядом с распростёртым телом, спешно проверяя состояние раненого.

Не знаю, как столь опытный воин умудрился так подставиться, но дела его были исключительно паршивы. Грудь располосована, как будто тварь вцепилась всеми когтями и зубами и успела от души порвать. Даже странно, как дожил до моего прихода, потеряв столько крови.

Впрочем, вскоре стало ясно: умереть ему не давали чары трансмутации. Чингар умудрился не только подставиться под удар, но и поймать этот «подарочек». А я, Бездна его сожри, до сих пор не успела в нём толком разобраться!

Зелёна мать! Похоже, всё-таки придётся проводить полевые испытания вслепую...

– Я тебе запрещаю умирать, понятно? Это приказ! И в тварь превращаться запрещаю! – рычала я, торопливо срывая с себя сумку, пояс и рубаху.

– Эй, ты что... – попытался оттащить меня кто-то из мужчин. Но я на него в прямом смысле зашипела,и инчиp от неожиданности шарахнулся.

– Карчин, отгоняй от меня этих недоносков! Кто-то дотронется – убью! – шипела я, расчерчивая нужными знаками и символами живот вождя: рисовать по всем правилам, на земле, было некогда. И пытаться найти выход попроще – тоже.

Хорошо, что я достаточно оправилась после предыдущего ритуала и вроде бы не должна кануть в Бездну теперь.

А еще будет неплохо, если Чингар не примет всё это за проявление неземной любви и не возьмётся опять за старое. Но об этом я буду думать потом и непременно справлюсь с последствиями. лавное, выжил бы!

– Моя кровь – твоя кровь. Огонь к огню, смерть к смерти,тьма к ночи, – выдохнула я дурацкую ключевую фразу, перегнувшись через лежащее тело, и, почти без паузы и подготовки, воткнула нож себе в грудь. Тут каждая секунда на счету, не до сантиментов.

Здравствуй, боль! Привычная, понятная, почти родная... Давно не виделись, да? Не подумай, что я рада.

Испуганные возгласы, голоса за пеленой гула в ушах, отчего кажутся далёкими или ненастоящими.

Пульсация темноты перед глазами, знакомая до последней мушки. Ну нет, вот сейчас точно не до неё!..

Я потянула нож, кажется, не удержав болезненного стона и с трудом уцепившись сoзнанием за реальность. Всё же переоценила я собственную выносливость. Или просто спешка до добра не доводит...

Только на этом, конечно, развлечение не закончилось, мне предстояло самое интересное: постараться уследить сразу за всем. И свою рану залатать,и с чужими договориться, не позволяя остановиться сердцу мужчины. И верно направить незримое живое пламя, которым полыхала на бронзовой коже, смешиваясь, кровь. А главное, не потерять концентрацию и сознание, когда огонь потечёт по венам незнакомого с ним существа, выжигая всё лишнее, всё опасное, всё чуждое.

– Замри! – сипло рыкнула я, когда Чингар выгнулся и застонал сквозь стиснутые зубы.
– А кому сейчас легко? Я терплю,и ты терпи! Зараза... Ты же мужик!