Эпоха стального креста

Но ничего! Ни единого трупа! Как же так, думал я, ведь прекрасно помню, что уложил троих, и люди Оборотня хвалились, что тоже убили нескольких Теней? Хотя нет, так и было – бурые пятна крови во всех концах лагеря говорили о том, что жертвы у нападавших все же имелись. Однако какой-либо указывающий на Тыкву след так никто и не обнаружил.

– Подойдите сюда! – вдруг раздался голос Гюнтера. – Тут кое-что... осталось!

Германцу удалось обнаружить тело того самого нападавшего, которого я застрелил возле «хантера». Лишенное верхней части головы, оно завалилось за камни и потому не было замечено нами сразу. Тело пролежало практически в двух шагах от нас и именно по этой причине не оказалось эвакуированным с остальными, я уверен, многочисленными телами других Теней.

Мы столпились над мертвым представителем загадочных существ и не решались дотронуться до него, будто боясь подцепить какую-нибудь заразу.

– По виду обыкновенный человек, – заметил Вацлав. – Ни рогов, ни копыт, а тем более крыльев.

– Расступись, – потребовал Михаил, извлекая из рукава свой потаенный стилет. – Сейчас посмотрим, из чего слеплены эти ваши Тени.

Он посрезал засаленные вонючие тряпки, в которые была одета Тень, и перед нашим взором предстал изможденный до умопомрачения человек с буквально протыкавшими кожу торчащими ребрами и тонкими, как прутья строительной арматуры, руками.

– Да у него же дистрофия последней стадии! – протолкавшись ко мне сквозь сгрудившихся байкеров, по-медицински авторитетно определила Кэтрин. Мы же стояли и не могли поверить в то, что столь грозное, как Тень, создание явилось, по сути, обыкновенным тощим доходягой.

– Эрик, глянь-ка! – обратился ко мне Михаил, отвернув лезвием ножа со впалой груди мертвеца обрывки тряпья. – Похоже, старый знакомый!

И действительно – в области сердца у покойного красовалась большая, с суповую тарелку, татуировка: перевернутое распятье в обрамлении клыкастых, запачканных стекающей с них нарисованной кровью, челюстей.

– Пожиратели Святой Плоти! – узнал я символ одной из чудовищных некогда сект, истребленных Бернардом практически подчистую.

– Вот и все ваши хваленые Тени! – тоном победившего в споре обратился я к рассматривающим татуировку Кеннету, Кэтрин и Покрышке. – Банальные сектанты, загнанные в пустоту. Они и раньше-то не брезговали каннибализмом, ну а здесь – в бесплодных местах – эта их привычка и вовсе стала основой выживания. Так что никакой мистики, ребята; все очень даже обыденно и прозаично. Что ж, теперь-то они от нас отстанут – еды мы им заготовили надолго...

Покрышка, а следом за ним и Кеннет, недобро зыркнули в мою сторону.

– Тыква колесил с нами пять лет, – процедил сквозь зубы пожилой байкер, – и был одним из лучших наших загонщиков! Не думаю, мистер Хенриксон, что вы выбрали для него подходящее сравнение!

Я почувствовал себя ужасно неловко – ведь имел в виду тех Теней, которых перестреляли, а про пропавшего байкера как-то и не подумал. Получилось и впрямь очень некрасиво...

– Извините, ребята, – виновато промолвил я. – Действительно, глупость сморозил. Честное слово, не хотел никого обидеть – необдуманно вырвалось...

– Ладно, забудем, – пошел мне навстречу Оборотень. – И раз уж отдых нам обломился, значит, завтракаем и трогаемся в путь. После обеда мы должны быть под Нюрнбергом, там и доотдыхаем, дожидаясь ночи...

22

«– ...Рано или поздно, а нам придется вступить с этой шайкой в бой. Я предлагаю не подавать виду, что мы знаем об их замыслах, а напасть на них первыми, когда они меньше всего будут этого ждать. Мне кажется, мы можем положиться на ваших слуг, мистер Трелони?

– Как на меня самого, – заявил сквайр».

Р. Л. Стивенсон. «Остров Сокровищ»

Я как в воду глядел – три байка пришлось списывать подчистую. Не привычные к обращению с огнестрельным оружием, ребята Оборотня, сами того не желая, создали себе лишние неприятности. Своих Жеребцов лишились Поршень, Шустрый, а также Помойка – рослый, крепко сбитый байкер, но почему-то постоянно весь помятый и испачканный, за что, очевидно, и был некогда награжден подобным прозвищем. У Поршня в осколки была разнесена ступица переднего колеса; байк Шустрого продырявили сразу несколько пуль, повредившие коробку скоростей и цилиндры; у Помойки же, как я и напророчествовал, бензобак излил на землю весь бензин через аккуратное отверстие в отстойнике, конструкторами Древних явно не предусмотренное.

– Поражаюсь, как они еще друг друга не поперестреляли, – глядя на байкеров, покачал головой Вацлав.

Осиротевшие мотобандиты завалили поврежденную технику в расщелине грудой булыжников, надеясь вернуться за ней при первом же случае, если, как выразился Поршень, «судьба не сотворит и с нами нечто подобное». Байк пропавшего Тыквы был тут же по старшинству присвоен Помойкой, а остальные спешившиеся позанимали задние сиденья у Хорька и Мухи, свалив свои пожитки в и так перегруженные «хантеры»...

К обеду рельеф пустоши стал сглаживаться, воронки попадались все реже и реже, и вот, наконец, Покрышка выехал на полузаросшую и еле приметную, но все-таки дорогу, где он сразу же остановился и потребовал привала.

До вечера все только и делали, что отсыпались после наполненной кошмарами ночи. Ближе к ужину я порыскал по каналам рации и моментально наткнулся на радиообмен Мясника, опять заполнившего эфир своей кодированной белибердой. Но что-то насторожило меня в его переговорах, что-то заставило напрячь внимание и сосредоточиться, ловя каждую фразу, а затем снова и снова прокручивать термины кода мистера Уильямса в голове.

Я подозвал Покрышку и Оборотня.

– Что, по-вашему, могут обозначать выражения «сухая кишка» и «лысина»? – спросил я, проверяя только что пришедшую на ум догадку.

– Да тут любой, знающий эти земли, допетрит, – проворчал Покрышка, все еще дувшийся на мою утреннюю глупость. – «Сухая кишка» – это пересохшее русло Наба, а «лысина» наверняка означает голую куполообразную скалу на юго-восточной оконечности пустоши. Проще простого!

– Вот это-то и не дает мне покоя, – рассудил я вслух. – Мясник знает, что у нас рабочие рации, но тем не менее его коды становится легко расшифровывать. Он будто бы намеренно сообщает нам, где находятся его патрули...

– Загоняет нас в ловушку! – тоже догадался Кеннет.

– Или хочет вынудить двигаться по определенному маршруту, – дополнил я.

– Даже если это и так, сложно угадать, какой из десятков проселков мы выберем, – задумчиво почесал переносицу Кеннет. – А уж где поставить засаду, ему и подавно не рассчитать – слишком просторное поле имеем мы для маневров во всех направлениях.

– Боюсь, Эрик, что Мясник начал ту стратегическую игру, о которой ты и предупреждал, – произнес Покрышка. – И он не готовит засаду, Кеннет, нет! Ты правильно сказал: невозможно предугадать, куда мы свернем. Тут все немного иначе. Обрати-ка внимание: под видом того, что Бернарду не хватает людей, нам оставлен свободным коридор до самой Новой Праги. Согласись – весьма подозрительно, ведь у него, наверное, уже в подчинении отряды Парижского, Берлинского и Новопражского магистратов. Тебе же просто не остается другого выбора, как только просачиваться через эту прореху. И клянусь – дальше этот лис будет поступать абсолютно так же, вот только бреши будут становиться все уже и уже. Очень хитрая тактика, позволяющая не тратить ни сил, ни времени на тупую бестолковую погоню...