Эпоха стального креста
Шрифт:
– Проклятье, – пробурчал тот себе под нос. – Надо было и мне на пару с магистром Лукашом инфаркт поизображать...
– Не понял? – переспросил я.
– Вопросов нет, брат Эрик! – как на строевом смотре отчеканил варшавец. – Пойду обрадую ребят...
– Замечательно. Будьте готовы к четырем...
Новая Прага при первом же нашем появлении в ней напомнила мне забытый на огне походный котелок – в ней все кипело и пузырилось. Навряд ли когда-либо еще за свою историю Святая Европа наблюдала столь стихийный взрыв общественного непослушания. А началось все почти как в той старой притче, когда две деревни
Вот только люди эти были отнюдь не ординарными горожанами – первый представлял собой родного брата Новопражского архиепископа, а второй являлся не кем иным, как почитаемым в простонародье талантливым дьяконом местного отделения Медицинской Академии. Яблоком же раздора для них выступил банальный фурункул, выскочивший у первого где-то на теле. (Не исключено, что и на том месте, которое пришло Михаилу на ум сразу, как только я поведал ему предысторию этого конфликта. А ее, в свою очередь, рассказал мне один из моих сокурсников по Семинарии, проходивший службу при Новопражском отряде.)
...Как и во всех епископатах Святой Европы, порядки в Новопражском не отличались чем-то особенным. Половина, а то и более, дееспособной родни архиепископа работала или просто числилась при штате оного, само собой имея солидные оклады и возможность снимать кое-какие пенки с государственной казны.
Именно этим и занимался родной брат архиепископа при канцелярии епископата, пока его безбедное существование не было омрачено той вышеупомянутой мелкой, но как оказалось, достаточно болезненной неприятностью.
Он мог бы обратиться к медикам и более высокого ранга (благо, родственные связи позволяли), но те за свои услуги драли втридорога, а отдавать свои кровные, заработанные нелегким трудом деньги за ликвидацию обыкновенного прыща дьякон-секретарь не желал.
К сожалению для истории, но к счастью для него самого, осталось неизвестным имя того, кто посоветовал страдальцу обратиться к бескорыстному и очень одаренному медику «из народа».
Эскулап этот, по свидетельству его пациентов, человеком был честным, плату брал справедливую, а малоимущим и вовсе помогал абсолютно безвозмездно (естественно, когда мог себе это позволить). И к мольбам нашего больного он не остался равнодушен.
Болезнь дьякона-секретаря для народного врачевателя оказалась пустяковой, и он, вскрыв гнойник за пару минут, прописал пациенту одну из самолично разработанных и неоднократно проверенных на практике микстур.
Средство это было весьма прогрессивным для нашего времени и вылечило уже не одного страждущего, причем пребывающего порой в более плачевном состоянии. Что входило в состав микстуры, никто не ведает – видимо, какие-то антисептики внутреннего применения, – но один его компонент имел довольно широкое распространение, причем не только в фармакологии.
Компонентом этим являлся спирт. Обычный медицинский спирт. Он-то и сыграл фатальную роль в судьбе, уже казалось бы, избавленного от мук канцелярского служащего...
Лекарь подробно и доходчиво расписал братцу архиепископа курс приема препарата: сроки, дозировка, противопоказания, а после этого – о, святая наивность! – понадеялся на огромное желание больного излечиться, которое и должно было обязать его неукоснительно соблюдать режим. После чего с чувством исполненного долга взял чисто символическую плату и отпустил дьякона восвояси, искренне
пожелав ему скорейшего выздоровления...Кого-то, как, например, меня и кошку, сгубило любопытство, а для медика – образованнейшего человека! – началом собственного конца послужило обыкновенное доверие к людям, доверие к их здравомыслию и добросовестности...
Далее события развивались по нарастающей. Придя домой и откупорив бутылку со снадобьем, сквозь прочие ароматы всяческой химии больной уловил до боли знакомый сладковатый запах. Может, кто-либо другой и устоял перед таким соблазном, но только не наш дьякон – годы злоупотребления спиртными напитками дали-таки о себе знать, выродившись для него в скрытую форму алкоголизма. Но перерасти сему греху в форму открытую было уже не суждено – с того момента, как его носитель распечатал флакон, бедняге оставалось жить от силы минут пятнадцать...
Похоже, в рецепт он даже не заглянул, а прямо сразу и присосался к испускающему столь вожделенный аромат горлышку...
Как поведал мне один знакомый медик, разовая доза той микстуры равнялась одной столовой ложке в день. Утроба дьякона поглотила за раз таковых более тридцати, что гарантировало летальный исход даже у полуторатонного, выращиваемого для коррид, быка, не говоря уже о тщедушной канцелярской крысе...
Гнев архиепископа не знал предела. Никакие доводы на него не влияли – властитель Новопражской епархии задался целью во что бы то ни стало найти и покарать виноватого в смерти брата. И поспособствовать ему в этом пообещал его старый и добрый друг – Главный магистр местного магистрата.
Лекарь, думающий, что все неприятности для него позади (ни один из дознавателей так и не доказал его вину – все сходились во мнении, что больной сам грубо пренебрег рецептом, который как главный аргумент в защиту лекаря и был найден возле скрюченного от жутких спазмов тела), внезапно понял, что обречен, когда подхваченный под руки крепкими ребятами в серых беретах был препровожден в известное каждому горожанину далеко не с лучшей стороны каменное здание.
И он, к величайшему своему горю, не ошибся...
«Ваши занятия черной магией зашли слишком далеко!» – было объявлено ему Главным магистром.
«Но...»
«Вот свидетельские показания. Ознакомьтесь...»
«Да это же...»
«Вот список лиц, также пострадавших от вашего колдовства!»
«Каких лиц?»
«Вот магические трактаты и прочие доказывающие вашу колдовскую деятельность улики, изъятые у вас при обыске!»
«Да не было этого отродясь у меня!»
«Так что, уважаемый, ваша карьера колдуна и чернокнижника, сгубившая множество непорочных душ, превосходно задокументирована! Что вы можете сказать в свое оправдание?»
«Погодите, позвольте мне все объяснить!»
«Я так и знал – ничего! Брат Стефан, Трон Еретика готов? Замечательно! Прошу вас, проходите, не стесняйтесь!»
Естественно, я не мог знать, как протекал перевод спасителя бренных тел в губителя бессмертных душ, но исходя из того, что сам обстоятельно знаком с изнанкой работы Корпуса, берусь с полной уверенностью заявить – уж коли дело взято под особый контроль властей, проволочек в нем никогда не бывает.
Так что через трое суток один из образованнейших граждан Новой Праги стоял на подгибающихся ногах в тесной закопченной клетке прямо посреди центральной площади города. Его потухший, практически мертвый взор отрешенно следил за запирающим за ним решетчатую дверь экзекутором.