Эра джаза

– Может вечером я совсем не радостный буду. Карин, ты прям фильмов про Эммануэль насмотрелась в детстве.

Девушка рассмеялась в ответ и, легонько толкнув бедром Макса, прошептала:

– Какой же ты, как все - только об этом и думаешь.

Макс опешил от такого обвинения. В конце концов, он удивленно произнес:

– Я? А ты, нет?

Карина улыбнулась заданному вопросу, как женщина - вопросу молодого любовника любим ли он. Посмотрела прямо в лицо. Было в ее взгляде и сочувствие, и интерес, и страсть, и сила, и дерзость - целый калейдоскоп чувств. Макс ощутил необъяснимое раздвоение от восприятия этого взора: ему нравился этот взгляд, и все же он чувствовал себя под ним не вполне уютно: с ощущением, будто на него смотрят как на неопытного мальчика. В то же время взгляд подавлял и наполнял эмоциями: новыми, неизведанными. В первый раз с момента знакомства Макс отвел взгляд первым. Между тем, девушка сразу не ответила на заданный вопрос, немного размеренно сделала пару шагов, и, обернувшись к Максу с ненаигранной непосредственностью и лучистым взором, произнесла, когда остановилась:

– Я всего лишь мотивирую тебя на то, чтоб оторвать зону комфорта от дивана и посмотреть на этот необъятно-прекрасный мир, прикоснуться к новому, - почти воскликнула Карина и еще хотела что-то сказать, но тут у нее на айфоне заиграла мелодия из песни "Million voices" . Девушка быстро отошла на пару шагов, остановившись у очередной картины. Макс сделал шаг следом, застыл за ее спиной, рассматривая соседнее изображение. Что-то сюрреалистическое в духе Дали и Пикассо: безжизненная пустыня, две чаши весов в центре - на одной вода, фонтаном взлетающая вверх, на другой - огонь, извивающийся в танце и рой бабочек вокруг пламени. Внимательно оглядев полотно, Макс повернулся.

– В прошлый раз у тебя был другой рингтон, - заметил Макс когда, быстро закончив разговор, девушка захлопнула чехол смартфона.
– Меня он еще так удивил непривычным звучанием.

– Да, - довольно щурясь на Макса, произнесла Карина.
– Оливье де Ривье "Alone in the dark" . Но с прошлого раза моя жизнь изменилась. И Полина Гагарина сейчас в тренде.

– Второе место только ведь на Евровидении, - скептически глядя, произнес Макс.

– Ну и что, для меня она первая, - быстро чмокнув Макса в щеку, Карина открыла дверь в коридор, к которому они, разговаривая, незаметно подошли.

Проход оказался подозрительно тянущимся. Пока они вместе с девушкой шли по его затемненному, мрачному чреву, Макс думал о том, как планировка комплекса вообще позволяет разместить подобное. Спустя примерно минуту они вышли на слабый свет. Огромные двухстворчатые двери с медными ручками встречали их.

Когда Макс зашел в просторную комнату, где должен был пройти сеанс, за столом уже сидело семь человек. В основном мужчины, женщин было только две. В отличие от Карины, Макс сразу садиться не стал, а осмотрелся.

В комнате царила полутьма. Огромный круглый стол занимал почти треть обозримого пространства, вдоль стен стояли роскошные, исполненные в стиле рококо стулья с изогнутыми спинками. Гардины, зашторившие окна, исполненные во фламандском стиле, изображали сцены средневековых саг и фольклора: мертвую девушку, вокруг которой собрались скорбящие воины, дракона-вайверна, выдувающего яростное пламя на вооруженный отряд, вампиров и оборотней, пирующих среди скал и кромлехов. Пол в помещении был уложен затейливым орнаментом, изображающим могучее всемирное древо, раскинувшееся в лучах огромного восходящего солнца.

Несмотря на закрытые и занавешенные окна, душно не было, только сам воздух казался пыльным, будто сотканным из особой консистенции. Тусклое освещение, царившее в комнате - не мешало, хотя странно, что только одна люстра горела - ее света явно не хватало на все помещение.

Рассмотрев обстановку, Макс перевел взгляд на сидевших. Судя по дорогой одежде, за столом, оказались сплошь успешные люди. Из мужчин выделялись трое: кореец в разноцветных очках, рядом с ним располагался крайне рэперского вида в жилетке побитой молью, рубашке и ношеных-переношенных брюках, очень коротко стриженый парень, напоминающий Джастина Тимберлейка . Третий оказался в строгом иссиня-черном костюме. Последний оставшийся гость был в обычном хипстерском наряде: темные пластиковые очки, клетчато-полосатый джемп, образ дополняли дней десять небритая щетина и странных тонов укорочено-зауженные брюки, как и принтовая рубашка, с одной стороны с нарезкой репродукций Энди Уорхола , с другой - с различными глифами, единственным понятным из которых была эмблема "Нью-Йорк Янкиз" . А вот обе женщины оказались блондинками. Одна совсем молодая, с огромными голубыми глазами и взглядом девственницы, пару секунд назад узнавшей, как и что работает в мужском организме. Вторая, нордического типа, с чуть узким лицом, и естественным русым цветом волос. Особенно в ее внешности привлекали утонченные черты лица и очень сильный, почти замораживающий, ледяной взгляд, в котором играл холодный голубой огонь, источавший уверенность, спокойствие и превосходство.

Во главе стола располагался мужчина в красном кардинальском одеянии. Его ярко-карие, янтарного оттенка глаза весьма напоминали Каринины. Снабженное аккуратной бородкой лицо его, тоже являлось достаточно фактурным: обычно такие у драматических актеров второго эшелона звездности, играющих подлецов и злодеев - они примелькались в сериалах, но до больших ролей им чаще далеко, чем близко.

Пронзительный взгляд мужчины устремился на Макса, и тому захотелось отвести глаза, но все же, он удержался от этого. На груди у мужчины располагался медальон - золотая бляшка в форме солнца. Карина сразу направилась к этому человеку и молча положила на стол рядом с ним точно такую же, только поменьше, затем искренне, без всякой обычной манерности, возникающей при общении с другими людьми, поздоровалась.

– Это он?
– вместо приветствия спросил человек, взглянув сначала на медальон, а затем сразу на Макса.

– Да это он, - твердо произнесла девушка.

– Не понимаю, - проговорил Макс, глядя то на Карину, то на человека в красном. Никто не ответил.

Макс сел за стол. Справа от него располагалась Карина, слева кореец в разноцветных очках. Одет он был в старомодный костюм. На голове - узкая шляпа. Особой приметой его лица был своеобразный отрешенный взгляд, словно разум его находился в ином мире, а в комнате - только тело.

Прошло несколько мгновений абсолютной тишины, и в центре стола пришел в движение потайной механизм, а из его недр поднялся зеркальный шар. Внутри шара клубился невесомый туман.

– А теперь напишите имя того, чью память хотите пробудить.

Голос мужчины в красном прозвучал неожиданно сильно, словно в него вкладывалась нечеловеческая воля. Макс задумался. Он принципиально не верил в разные оккультные обряды и спиритизм. В Бога - да, а в оккультизм - нет. Поэтому писать что-то и бросать в урну бумажку не стал. К его удивлению, большинство тоже не стало этого делать. Одна Карина быстро нацарапала имя тонким пером, Макс заметил первые буквы "Mi..." написанные латинским шрифтом, прежде чем Карина бросила бумажку в отполированную бронзовую урну.

– У нас есть имя...
– с этими словами, мужчина в кардинальском облачении, сжег бумажку в странном сиреневом пламени неизвестного происхождения.

Из урны повалил дым, который стал расходиться по комнате, его становилось все больше и больше. Макс почувствовал, как его взяли за руки. По телу словно пронесся заряд энергии. Дым окутывал все плотнее.

– Возьмитесь за руки!

Остальные по команде тоже сомкнули круг рукопожатий.

Свет стал неровным, люстры закачались. Макс ощутил, как его глаза сами собой закатываются - комната окончательно поплыла в плотной дымке. Поднимаясь вверх, к самому потолку, клубились затейливые фиолетовые обрывки дыма и постепенно собирались в густой туман. Тот окутывал стремительно, обволакивал со всех сторон. Ударило в лоб. Макс схватился за голову. В ушах у него зазвучали обрывки слов, которые затем разложились на отзвуки и эхо. Ноги Макса свело, руки онемели, а где-то, будто вдали, истошно закричали. Вместе с криком сознание провалилось во мглу.

Комната растворилась в безликой темноте, но уже через миг собралась заново. Теперь перед взором предстала роскошная спальня. В ней везде господствовали алые тона и все оттенки красного и розового. Вишневого цвета мебель, кровать, застеленная покрывалом светло жемчужного блеска. Бардовые гардины. Он сидел в пурпурно-красном кресле, а с распахнутого балкона дул свежий ветер.

Макс повернул голову. За невесомой тюлью нежно-розового оттенка стояла девушка. В ночной мгле ее лицо четко видно не было, но нежный, чуть мурлыкающий голос, он узнал сразу: