Эра жаворонка

Янко вновь начал затягивать галстук, и в лице его было столько яростной решимости, что Иван невольно вскрикнул. Волощук замолотил ладонью по полу, словно побеждённый борец на татами. Пилот, верно истолковав его жест, подозвал пальцем приятеля и осторожно одной рукой взял мультилинк с продиктованной распиской.

– Приложите большой палец, - приказал он Волощуку. Тот покорно сунул палец в сканирующую зону аппарата.
– Теперь глаз. Да, глаз. Палец можно отрезать...
– председатель конвульсивно сжался, - глаз вырвать невозможно. Не моргайте и думайте о согласии, у нас нет времени на двадцать попыток.

Согласно положению международного соглашения об идентификации личности, холограмма сетчатки глаза признавалась действительной только в момент душевного спокойствия гражданина. Данная установка порождала множество казусов из-за волнений сканируемого и несовершенства техники. Упомянутые двадцать попыток были не слишком сильным преувеличением. После четырёх снимков сканер пропищал акцептацию, и Вук удовлетворённо вздохнул.

– Осталась слюна. Расслабьтесь, господин Волощук, образец вашей ДНК не должен содержать избыточного количества адреналина.

Вук выдернул кляп изо рта председателя. Намокшую бумагу он приложил к портативному датчику здоровья. Снятая копия, успешно записанная как третья ступень идентификационной подписи, мгновенно зарегистрировалась в международном реестре подтверждений.

– Ну, и ваш ID, сударь.

Вук протянул жертве мультилинк. Волощук, багровый от жара водных паров и недостатка кислорода, вычертил пальцами в порту приёма сложную комбинацию символов. "Волощук Леонид Павлович", - высветилось на экране, после чего потекли сведения о дате и месте рождения, зафиксированном образовании, регистрации в социальных институтах и прочей не слишком интересной чепухи.

– Благодарю, - изрёк Вук, слезая с председателя.
– Иван, отсылай расписку в общественные круги.

– Я не хочу никуда не лететь,...
– нерешительно пробормотал Волков.

– Отсылай!
– закричал Янко, бросаясь на приятеля.

– Но-но, потише, пилот, - Волков отодвинул его плечом.
– Уже отослал. Только я никуда не полечу.

– Это как хочешь, - устало проговорил Вук.
– Может, ещё передумаешь. Во всяком случае, я дал тебе шанс.

Леонид Павлович, кряхтя и постанывая, поднялся с пола. Перед глазами его плавали багряные круги, сердце опутывала тягучая липкая слизь, мешавшая бодрому здоровому ритму. Он потёр лоб влажной ладонью, облокотился о стену. Затем уставился тяжёлым взглядом на Вука.

– Пил сегодня?
– спросил он.

– Пил.

– Это хорошо. Пойдём в кабинет, покалякаем. Расскажешь, как додумался.

Дверь туалета затряслась, блок магнитного затвора завибрировал, затем по двери пронеслись глухие тупые удары, и препятствие пало под железными ботами охраны.

– Стоять!
– завопил первый, тот, что четвертью часа ранее ощупывал Янко и Волкова. Второй грудью бросился на защиту Волощука.

– Отставить, - приказал председатель, брезгливо отодвигая защитника.
– Фамилии?

– Чьи?
– не понял тот.

– Ваши, чьи же ещё? Фамилия этого господина мне известна.
– Он знаком показал на пилота.

– И... Иванов и Сидоров...

– Замечательные фамилии. Благодарю за бдительность, господа Иванов и Сидоров. Вы можете быть свободными.

Охранники, нехотя отпустив шокеры, вышли из туалета.

– Они Басова избили и заперли, - съябедничал старший напоследок.

– Разберёмся, - пообещал Волощук.

В кабинете он, уже не стесняясь, хватил пару рюмашек чего-то янтарного, предложив того же обидчикам. Вук отказался, а Иван, махнув рукой, хлопнул угощение.

– Башка идёт кругом, - виновато пояснил он.

– Рассказывай, - повелел Леонид Павлович, усаживаясь в просторное кресло и прикрывая глаза.
– Сам догадался или кто-то проболтался? Откуда про "Гамаюн" известно?

– Обижаете, господин председатель. Или издеваетесь. Уж и не знаю, что хуже.
– Вук сел напротив, устремив взор прямо в Волощука.
– Неужели вы так долго и тщательно отбирали кандидатов в космический отряд, чтобы потом отказать им в малейшей сообразительности?

– И, тем не менее, не все сообразили.

Янко подался вперёд:

– Кто захотел, сообразил бы. Не хотели - вот в чём проблема. Кто-то осознанно вышел из игры, а кто-то интуитивно дистанцировался. А кто-то был в курсе, но старательно скрывал это... Дело в лазерных пушках, установленных на "Гамаюне", и мазерной подкачке...

– Мазеры!
– шевельнул бровью председатель.
– Их не видно. Кое-кто сболтнул лишнего?

– Никто не болтал. Я всего лишь высказал вслух догадку, и нашелся человек, который невербально подтвердил её. Не стоит порицать за это. Так поведёт себя любой нормальный человек, не закалённый ежедневной ложью.

– К чёрту философию, - фыркнул Волощук, не открывая глаз.
– Из одного лишь разглядывания корабля не вывести заключение об эпидемии и эвакуации.

– Разумеется, но только не тому, по чьей вине началась эпидемия. У Горохова из кармана выпал кристалл...

– Выпал. Хм.

– Неважно. Точно такие же кристаллы я собирал на Тенере, причём первый нашёл возле мёртвого животного - я докладывал Вам о нём, но Вы...

Волощук с досадой поморщился.

– На Тенере я не связал кристалл с защитной силовой оболочкой, но когда образец, изъятый у Горохова, - Янко уже не хитрил, называя вещи своими именами, - когда образец попал под луч лазера, он выстроил защитный шар радиусом около метра. Следом за этим мою голову посетило просто блестящее, как я считаю, озарение: а что если эта каменюка - ретранслятор некоторого излучения, которым обладали эндемики Тенеры? Что если ретрансляция выражалась в концентрации материи на заданном расстоянии от источника, то есть по границе шара? Тело внутри такого заслона находилось по сути внутри собственного жилища, непробиваемого и надёжного. Горохов - кремень. Он не пожал делиться тематикой своих изысканий на "Гамаюне", но смотрите сами...

– Что смотреть?
– не выдержал Волков.

– Сборочный комплекс укрепляется лазерами, чтобы сбивать астероиды. Значит - он летит туда, где с астероидами проблемы. И это не Мола, не Амикайя, не Тенера, для которых не существует проблема астероидов.

– Может, это для Солнечной Системы?
– Иван потеребил бороду.

– Сборочный комплекс оснащается мазерами, - возразил пилот.
– А это - источник неиссякаемой энергии в условиях газовых туманностей с естественной накачкой. Нет смысла таскать мазеры в пределах нашей системы. Мазеры имеют значение, если полёт происходит по особым траекториям через газовые скопления. Опять же официально нет трасс с описанными критериями. Значит, "Гамаюн" летит в новое место.

– Ну, летит, - Волков вдруг, следуя журналистской привычке, стал возражать собеседнику, вызывая того на эмоции. Леонид Павлович всё так же подрёмывал - видимо подрёмывал.
– А на разведку летит!

– Может, и на разведку. Но к чему дичайшая секретность с исследованиями с синим кристаллом - именно на борту "Гамаюна"!
– и секретность с исследованиями Марка Школьника. У Школьника рабочий журнал был помечен аббревиатурой нашей Концессии, и Школьник знал о модификациях космонавтов, а это приватная закрытая информация, не подлежащая разглашению. Откуда Марк мог знать о модифицированности коллег? Только оттуда, где эта информация используется. Стало быть, оба они - и Горохов, и Школьник, - работали по заданию Концессии. Только Юрий изучал возможности естественных укрытий для живых организмов под полями, транслируемыми и фокусируемыми волшебным кристаллом, то есть возможности колонизации планеты без дорогостоящего строительства баз и площадок, а Марк ... Марк - совсем другое. Марк изучал лекарство от новой болезни, завезённой с Тенеры.