Эра жаворонка

– Круги, - лаконично возразил Волощук.

– Почему бы не предположить, что купола являются преградой не только в пространственном смысле, а и в смысле времени. Аборигены Тенеры, перед началом войны с невидимыми пришельцами могли настроить купола на сверхсильную защиту от временнОй волны. И вот, аборигены погибли, а купола остались. Через краткий миг после гибели аборигенов, растаяли и купола, но уже наследили кругами на почве.

– Значит, аборигены Тенеры тоже вместе с хронотонами имели врождённую способность к изменению времени?
– удивлённо присвистнул Иван.

– Не знаю. Всё так зыбко.
– Пилот выдохнул, упал в кресло, устало посмотрел на председателя.
– Вы зачем скрываете "Гамаюн", Леонид Павлович?
– спросил он сквозь зубы.
– Зачем эти тайны с опытами Школьника?

– Представьте себе, господин Янко, - помедлив, ответил Волощук, успокаиваясь и переходя на приличествующее "вы", - что завтра все медиа-источники Земли сообщат о скорой гибели планеты. Что умрут все, кроме крохотной горстки счастливчиков, которых отправят от чумной заразы в другую звёздную систему. Вы догадываетесь, Вук Драгославович, чем всё закончится? Вы же у нас провидец, все ваши догадки, как вы скромно заявили, все подтвердились. Проявите малейшую фантазию, ну же! Думаю, ваше воображение без труда нарисует войну мирового масштаба с кровавыми битвами за вожделенное место в ковчеге. Представьте безысходную горечь родителей, осознающих, что дети их рано или поздно погибнут, что род, взращиваемый веками, оборвётся на них, как, впрочем, оборвётся любая жизнь на Земле. Представьте, что на улицах бьются банды головорезов, пробиваясь к единственному кораблю, готовому покинуть место заразы. Представьте, что отчаявшиеся люди, которым не достался билет к счастью, решают остатки жизни прожить с размахом и начинают грабить магазины, насиловать детей и тонуть в наркотическом угаре. Представьте, что в предчувствии апокалипсиса перестают работать больницы, школы, полиция, транспорт и мы за полгода скатываемся к первобытному существованию. Вам это надо, Янко? Вашему сыну - надо?

– Вы знаете о сыне?

– Я не знаю о вашем сыне. Я лишь предположил. Что касается Школьника - он вам не враг, пилот. Он ищет способ облегчить вашу боль и предотвратить заражение остальных. Он пока не слишком многого достиг, но то, что он узнал - крайне ценно. Он доказал, что болезнь не передаётся, если носитель либо рецепиент находится в малой степени опьянения. Он доказал, что болезнь не беспокоит, если носитель находится в приличной степени опьянения. Он исследовал влияние модификаций на течение болезни, и главное - он подобрал дозы, которые могли бы помочь космонавтам сносно существовать, не опускаясь до животного уровня. К тому же он выполняет некоторую роль жилетки, в которую можно поплакаться.

– Хороша жилетка, - усмехнулся Иван.
– Железобетонная. Нет, титановая.

– Тогда зачем Концессия убирает своих космонавтов?
– спросил Вук.
– Зачем лечить, если подписан смертный приговор?

– Концессия убирает космонавтов? Что за бредни?
– удивление Волощука прозвучало столь убедительно, что оба приятеля - Янко и Волков - поверили ему мгновенно и безоговорочно.
– Концессия всего лишь не допускает к дальнейшей работе заражённых сотрудников. Но убивать... Вы, пилот, дозу Школьника соблюдаете ли? Он грамотный специалист. Весьма рекомендую.

Вук открыл рот, чтобы напомнить о Юрке Горохове. Но тут же захлопнул челюсть. Он дал слово. Он не выдаст Горохова.

Внезапный взрыв мозга, раскидавший по закоулкам черепа память, речь, зрение, слух и мысли, оглушил пилота. Янко со стуком уронил голову на стол, остатками мерцающего сознания отмечая солнечные блики на лакированной поверхности. "Сопло мне в ухо, - сердито подумал он в последний миг перед обмороком, - хреновы хронотоны. Я ж пьяный! Что не так-то?".

Глава 16. Развязка

Уговорить Милу на ещё одну "открывашку" оказалось сложно, но после недолгих уговоров, подруга сдалась.

– Да, - сказала Мила, - есть билет до Турина на Игоря Черезова. Тебя какой интересует?

– В смысле - какой?

– Их два. Один с вылетом пятнадцатого, а другой - вчера, то есть, семнадцатого.

Янко хмыкнул и вполголоса проговорил, обращаясь к Волкову:

– Хитрит. Заметает следы.

Друзья шли по набережной в сторону представительства Интерпола. Вук под мышкой нёс треногу с подрамником и холстом, Волков - бумагу, карандаши для эскизов и краски. Всё это художественное барахло им выдала толстая мрачная дама, служащая экономкой у Виссера. Женщина двухметрового роста с льняными гладко зачёсанными и убранными в шишак волосами, не знающая ни слова ни на одном языке, кроме голландского (где её Даан откопал? В какой нидерландской глуши?), молча выслушала механический голос переводчика и с суровым выражением лица выдала орудия живописца. Так же молча она сунула пакетик с булочками, умопомрачительный запах которых был просто невыносим. Настоящие булочки! Покрутив в раздумье полными губами, экономка выдала второй пакет. Палец, ткнувшийся в грудь Волкова, недвусмысленно показал назначение дополнительной порции.

– Если когда-нибудь женюсь, - произнёс Иван, проглотив последнюю плюшку, - не стану возражать, коли жена растолстеет. Лишь бы такие булочки умела печь.

Виссер, которого вывели к Волкову из камеры заключения, радостно потёр руки, оглядывая принесённое хозяйство. Янко предусмотрительно отсиживался в квартале от тюрьмы, не надеясь на снисходительное отношение к нарушителю. И потом слабость, навалившаяся на него после потери сознания, после реанимационных мероприятий в виде вливания в глотку половины бутылки коньяка, не позволяли шуршать бодро. Он улёгся на скамью и приказал себе уснуть.

– Вук вытащит вас отсюда. У него в рукаве убойный козырь, - шепнул Виссеру Волков. Потом поинтересовался, - Вам алкоголь точно не нужен?

– Нет, спасибо, - рассеянно покачал головой Даан, - у меня ничего не болит.

Он заботливо гладил холст и пробовал остроту заточки грифелей. Казалось, что губы его шевелятся и живут своей жизнью, отдельной от головы, запустившей уже поток фантазий и планов. Волков по-хорошему позавидовал его одержимости. Нет места болезни там, где живёт творческий экстаз, решил Иван.

Волков вышел к Янко, просидел подле спящего приятеля некоторое время, а затем Волкову вновь позвонила Мила, разбудив Вука и разогнав дрёму и слабость:

– Вук, забыла сказать, есть ещё один билет на Игоря. Из Турина, на сегодня. Самолёт приземлится через час. Вучо...

– Что?

– Ты где?

– Да так, дела кое-какие улаживаю.

– Сукин ты сын, Вук. Как всегда, я ни при чём.

– Мила, не начинай, прошу тебя.

– Я не начинаю. Только час назад в Женеве была взорвана больница. Филипп Ермишин ранен. Погибло полсотни людей.

– Чёрт! Чёрт!
– закричал пилот, яростно сжимая кулаки и вмиг осознавая природу внезапной боли, пронзившей его в конторе Концессии. Паразит был уже ни при чём. Злую шутку с Вуком сыграла "диффузия", перекинув физические страдания Филиппа на его восприимчивого коллегу. - Кто это сделал?
– торопливо заговорил Вук.
– Что говорят медиа? Версии есть?

– Подозревают "Новую партию божественного назначения".

Межконфессиональная организация радикального толка, сплотившая, как ни странно, мусульман с христианами, назревший фурункул на теле глобального сообщества, отчаянно противилась вторжению человечества в область промысла божьего. Освоение космоса, опыты с модификацией и разборкой человека на атомы категорически не признавались боевиками религиозной партии.

– Ерунда, - с отчаяньем проговорил Вук.
– Никакая это не партия... Я вечером буду, я обещаю. Как там Алина?

– Спит.

Пилот, пробурчав, что это хорошо, выключил мультилинк, потом выдрал элемент питания.

– Хватит разговоров, - сказал он.
– Пора действовать.

В оружейном магазине в начале Пискарёвского он выложил кругленькую сумму за пересборочный пистолет Клаузера, именуемый в просторечии "кляузой". Базу для кляузы Вук приобрёл самую объёмную - на десять тысяч патронов. Тут же арендовал хранилище базы, выбрав плавучий сейф у северных берегов Гренландии.