Еретическое путешествие к точке невозврата

– Так не давайте в долг!

– А на что нам жить? Многие ремёсла запретны для нас… Из этого бесконечного круга нет выхода, – безнадёжным тоном возразил Иегуда, а потом сменил тему разговора:

– Но не будем о нас. Иудей может стонать и жаловаться на судьбу день и ночь напролёт. Поговорим лучше о ваших делах. Догадываюсь, что вы приехали в Прагу не потому, что соскучились по купцу Иегуде бен Цви?

– Ты угадал, – усмехнулся Вольфгер. – Нам нужно найти одного человека, но как это сделать, ума не приложу. Кроме тебя, я в Праге никого не знаю, может, ты поможешь в поисках…

– Что за человек? – спросил купец, – как его зовут, чем он занимается?

– Его имя – Томас Мюнцер, он проповедник.

– Господин барон стал интересоваться делами церкви? – удивился Иегуда.

– Господин барон стал интересоваться проповедниками, которые готовят вооружённый мятеж, – хмуро ответил Вольфгер.

– Вот как? Интересно… – протянул купец. – Мюнцер, Мюнцер… Что-то знакомое, но что именно, припомнить не могу. Где я мог про него слышать? Дел у меня с ним точно не было. Нет, не помню… Ну, хорошо. Сделаем так. Заночевать вам у меня нельзя, потому что на закате ворота закроются, и к этому времени все гоимобязаны покинуть квартал. Я советую вам остановиться в Унгельте.

– А что это – Унгельт?

– Унгельт, [104] иначе «Весёлый двор», это постоялый двор для иноземных купцов, приезжающих в Прагу. Отсюда недалеко: когда выйдете на Староместский рынок, перед вами будет храм Девы Марии перед Тыном, а за ним стоит храм святого Иакова, так вот, Унгельт как раз между ними. Мой приказчик проводит вас.

Когда я что-нибудь узнаю о Мюнцере, я сам найду вас там.

***

Весёлый двор был обнесён каменной стеной, доступ к которой защищал ров, впрочем, без воды и почти доверху заваленный мусором. У ворот в тени, повесив шлем на ржавую алебарду, дремал толстый стражник. Услышав топот копыт, он встрепенулся, встал на ноги, кое-как нахлобучил шлем и с грозным видом перегородил ворота алебардой:

104

Ungelt(нем.) – таможенная пошлина.

– За въезд в Унгельт у нас полагается платить и эта, значить, оружие сдавайте, с оружием у нас нельзя!

– Олух, ты что, не видишь, кто едет? – рыкнул на него из-за спины Вольфгера Карл, – перед тобой не купчишка задрипанный, а его милость фрайхерр фон Экк! А ну, с дороги!

Разглядев баронскую цепь на груди у первого всадника, его богатую одежду и длинный меч, стражник впал в тяжёлую задумчивость, из которой его вывела монета, брошенная Вольфгером. С необыкновенным проворством стражник поймал гульден и тут же потерял к приезжим интерес. Монета мигом исчезла, стражник стянул с головы шлем, привычным жестом нахлобучил его на алебарду и с блаженным стоном рухнул на траву.

Вольфгер и Карл, проехав через каменную арку, оказались в Унгельте. Прямоугольный, мощёный булыжником двор с четырёх сторон был ограничен постройками. С одной стороны стоял длинный и низкий дом без окон с запертыми на висячие замки дверьми, наверное, склад, с другой стороны была конюшня, потом, судя по шипению мехов и ударам по железу, кузница, и, наконец, Вольфгер увидел то, что искал – трёхэтажный постоялый двор.

– Похоже, нам туда, – сказал он Карлу.

Внутри было прохладно, тихо и сонно. Вольфгер долго стучал рукоятью кинжала по конторке, но никто так и не появился. Тогда Карл пошёл по коридору, открывая все двери подряд, и, наконец, вероятно, по могучему духу пива и чеснока обнаружил в одной из комнат мирно спящего хозяина и с трудом разбудил его.

Сонный трактирщик еле доплёлся до конторки, что-то нацарапал в книге, бросил им здоровенный кованый ключ на кольце, ткнул пальцем в одну из дверей, раздирающе зевнул и побрёл обратно – досыпать.

– Хорошая страна – Богемия… – задумчиво сказал Карл, – если я доживу до старости, переселюсь сюда, чтобы умереть во сне, обпившись пива. А что? Достойная смерть!

Комната оказалась маленькой, бедно обставленной, но чистой и прохладной. Из мебели имелись нары с соломенными матрацами, пара табуретов и обитый железом сундук. В оконный проём была вделана солидная кованая решётка. Было ясно, что хозяин заботится не столько об удобстве гостей, сколько о защите их имущества от воров.

– Кстати, о пиве, – сказал Вольфгер, закончив осмотр комнаты, – пошли в трактир. А то после иудейского угощения у меня в животе бурчит, – некуртуазно добавил он.

Трактир Унгельта размещался в полуподвале и был разгорожен на две части: побольше – для простого народа, и поменьше, за занавеской, для благородных. Карл остался в первой, а Вольфгер решил занять стол во второй.

Помещение для благородных было почти пустым, только в дальнем углу мрачно хлебала пиво какая-то компания. Вольфгер по привычке сел так, чтобы видеть вход. Ничего особенного в кабаке не было: вымощенный каменными плитами пол, деревянные столы с выскобленными столешницами, табуреты, лавки. Под потолком на цепях висело тележное колесо с множеством разномастных свечей.

Голодный Вольфгер заказал яичницу, жареную колбасу, пирог с почками и кувшин пива. С яичницей он расправился быстро, но когда принесли шипящую колбасу на деревянной доске, Вольфгер понял, что пирог он заказал, наверное, зря. «Ладно, – подумал он, – спешить ведь некуда, посижу, попью пива, может, и до пирога дело дойдёт».

Опершись о стену, Вольфгер неторопливо прихлёбывал крепкое, густое пиво. Его внимание привлекла вошедшая в зал девушка. По её платью с распущенной шнуровкой спереди, разрезами до середины бёдер на боках и слегка вихляющей походке было видно, каким ремеслом она зарабатывает на жизнь.

Девушке на вид было лет шестнадцать. Невысокая, хрупкая, черноволосая и черноглазая, с густыми, почти сросшимися бровями и матовой кожей, она, несомненно, была соплеменницей Иегуды бен Цви. Вольфгер удивился, он не знал, что иудейкам разрешено торговать своим телом.

Девушка окинула взглядом зал и, не торопясь, направилась к столу Вольфгера.

– Красавчик, можно посидеть с тобой? – спросила она по-немецки с заметным акцентом.

– Нашла красавчика… – усмехнулся Вольфгер.

– А я люблю мужчин в возрасте, – не смутившись, ответила девушка, – от молодых всё равно толку никакого, только сопят, да слюни пускают. Так можно?

– Садись…

Девушка устроилась за столом и заглянула в кувшин.

– Что ты пьёшь? Пиво? Фу…

– Разве в Богемии есть хорошее вино?

– В Богемии нет, но для тех, кто понимает и может заплатить за удовольствие, хозяин держит мадьярские и даже итальянские вина. Хочешь попробовать?

– Я уже полкувшина пива выпил, наверное, не стоит, – отказался Вольфгер, – а ты, если хочешь вина, закажи себе.

Подошёл хозяин с блюдом пирогов.

– Томаш, принеси бутылку итальянского вина, ну, того, помнишь? – попросила девушка.

Трактирщик вопросительно взглянул на Вольфгера, тот кивнул.

– Хочешь пирога? – спросил Вольфгер, пододвигая к девушке поднос.

– Ой, вот здорово, пирог с почками! – как ребёнок, захлопала в ладоши девушка. Она выбрала самый румяный кусок и стала есть. Вольфгер искоса, чтобы не обидеть свою непрошеную гостью, наблюдал за ней. Она была голодна, ела быстро, но аккуратно и изящно. На узких запястьях позванивали серебряные браслеты, перевитые чернёной нитью.

Трактирщик принёс кувшин, осторожно откупорил и налил вино в кубок. Девушка схватила его двумя руками и отхлебнула.