Еретическое путешествие к точке невозврата

А на твой вопрос я отвечу просто: мной движет любопытство, тяга к познанию. Знаешь, в наших пещерах кое-где растут особые грибы, маленькие такие, на поганки похожи, но если гном пожуёт этот гриб, то он начинает видеть странное. Некоторым, например, кажется, что у них вырастают крылья, и они, желая вкусить сладость полёта, бросаются в глубокие шахты. Ну, и разбиваются, конечно. Кто-то слышит дивную музыку, кто-то испытывает неземное любовное блаженство… Грибы эти под строжайшим запретом, потому что стоит пожевать их несколько раз, и жить без них уже невозможно. Правда, тот, кто жуёт эти грибы постоянно, долго и не живёт…

– А ты их пробовал? – заинтересованно спросил Вольфгер.

– Однажды попробовал, – нехотя ответил гном.

– Ну и как?

– Да, в общем, я ждал большего. Пещеры стали очень яркими, ну как цветущий луг на земле, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Вольфгер, – а ещё что?

– А больше, почитай, и ничего, валялся потом три дня, чуть не помер, ни есть, ни пить не мог, еле в себя пришёл. Но я, в общем, не о грибах, я о занятиях наукой. Она, знаешь, затягивает куда как сильнее этих поганых грибов. Если ты хоть раз сумел сделать нечто такое, что до тебя сделать не мог никто, считай, ты пропал. Тебя всё время будет тянуть к созиданию сильнее, чем к грибам отравным. И жить ты без этого уже не сможешь… Но у нас этого не понимают, – гном горько вздохнул и махнул рукой.

– Когда всё кончится, ты можешь перебраться в мой замок, – предложил Вольфгер. – У меня в бергфриде устроена неплохая лаборатория, можешь работать там. Ну, а если задумаешь что-нибудь взорвать, специально построим другую, где-нибудь в безопасном месте, – улыбнулся Вольфгер.

– Спасибо, – поклонился гном и неожиданно шмыгнул носом. – Знаешь, мне ведь по вашим меркам немало лет, гномы живут гораздо дольше людей, я просто кажусь молодым, но ты первый за всю мою жизнь сказал: «Приезжай ко мне…» А до этого только гнали. Так уж получилось…

Вольфгер промолчал. Гном выглядел растерянным и несчастным в синих очках, в нелепом, пёстром костюме шутёнка, обшитом бубенчиками и ярким галуном, в штанах в обтяжку, башмаках с длинными, загнутыми вверх носами, на каждом из которых тоже красовался бубенчик.

В каюту спустились раскрасневшиеся на холоде Ута и Алаэтэль, и сразу же стало шумно и тесно. Гном повеселел, убрал куда-то книгу, в мгновение ока разжёг печурку и поставил на неё котелок с водой.

– Вольфгер, сколько нам плыть до Виттенберга? – спросила Ута.

– Я думал, дня три, но лодочник сказал, что два дня и две ночи, – ответил Вольфгер. – Точнее, ночью мы, конечно, плыть не будем, на ночь лодку будут останавливать, чтобы в потёмках не налететь на берег или на какой-нибудь топляк.

– Посредине реки или у берега? – спросил гном.

– Что посередине реки или у берега? – не понял Вольфгер.

– Лодку привязывать, – терпеливо пояснил гном.

– Не знаю, – пожал плечами Вольфгер, – а какая разница?

– Разница большая, – как ребёнку, пояснил Рупрехт. – Ночью воды реки – наша естественная защита, ведь до барки, стоящей далеко от берега, без лодки не доберёшься, а на берегу – иное дело, с берега любой сможет прыгнуть на палубу, придётся по очереди дежурить.

– Ты прав, – нахмурился Вольфгер, – как-то я об этом не подумал. Пожалуй, и на реке нам нужна стража, мало ли что?

Гном кивнул:

– Осторожность в этом деле никогда не лишняя. А что у нас сегодня на ужин?

***

Вечером на палубе стало совсем неуютно: от воды тянуло промозглой стынью, берега скрылись в вечерних сумерках, и лодочник начал искать место для ночной стоянки. Вскоре удалось причалить барку к маленькому острову посредине реки. Завели якоря, подняли на палубу и уложили вдоль борта рулевое весло, на рубке зажгли факелы, которые должны были гореть всю ночь, освещая барку.

Путешественники собрались в каюте. Было тепло, тихо и сумрачно. За дощатой перегородкой хрумкали овсом и пофыркивали лошади, под днищем барки перекатывалась вода – течение было довольно сильным.

Спать никому не хотелось, но и разговор тоже не клеился.

Эльфийка задумчиво смотрела на свечу, горевшую в простом подсвечнике на столике, потом неожиданно поднесла ладони к пламени и что-то прошептала. Отец Иона от неожиданности вскрикнул: огонёк отделился от фитиля и остался меж ладоней девушки. Она плавно убрала руки от свечи, и огонёк послушно соскочил с фитиля и затанцевал между пальцев. Алаэтэль опять что-то прошептала, и пламя начало перескакивать с одного пальца на другой, с левой руки на правую, потом через один палец, через два. Движение огонька становилось всё более сложным и причудливым, его танец оставлял в воздухе пламенную дорожку, и вдруг всё кончилось – свеча опять мирно горела на столике, а эльфийка растирала длинные, изящные пальцы. На её лице таяла нежная, задумчивая улыбка.

– Так мы, дети, играли с огоньком, когда я была ещё совсем маленькой. Умение управлять основными стихиями – огнём, водой, воздухом и землёй – приходит к эльфам в раннем детстве, это очень простая магия. Я думала, что забыла эту игру навсегда, оказалось – нет.

– Магия? – переспросил Вольфгер, – а вообще, что такое магия?

– Я не знаю, – пожала плечами Алаэтэль, – ты задал очень сложный вопрос, на него, наверное, не знают ответа и наши мудрецы. Да и зачем тебе знать, что такое магия? Она существует, ей можно пользоваться, и это главное. Проникновение в тайны природы вообще никогда добром не кончалось. Если есть выбор между знанием и незнанием, эльфы всегда выберут незнание.

Увидев разочарованное лицо Вольфгера, эльфийка улыбнулась ему, как капризному ребёнку:

– Прости, я всё время забываю, что нахожусь не у себя дома, ни один эльф не задал бы такой вопрос…. Ну, хорошо. Магия – это есть некая субстанция, которой пронизано всё сущее. Для магии нет вещественных преград. Магия – везде. Чтобы ей воспользоваться, нужно просто зачерпнуть её столько, сколько сможешь, и направить в цель. Мастерство мага, его мощь – в умении зачерпнуть и придать этой субстанции нужную форму. Если зачерпнуть слишком жадно, магия сожжёт, уничтожит. Магия – благо, но и опасность. Каждый маг должен знать пределы своих способностей, иначе – смерть, развоплощение, а то и что-нибудь похуже. У всех разумных существ магия немного своя – у эльфов, у людей, у гномов, у гоблинов. Но все пользуются одной и той же субстанцией, незримо разлитой в мире. У кого-то способности врождённые, и их можно развить длительными, упорными и тяжёлыми тренировками, кто-то вовсе лишён дара магии, а бывают существа, состоящие, как бы сказать, из одной магии. Их вещественная оболочка – только видимость.

– Скажи, Алаэтэль, а я бы мог стать магом? – спросил Вольфгер.

– Ты – мог бы, – ответила эльфийка. – У некоторых людей есть зачатки магических способностей, ты из их числа. Но этот дар нужно развивать с раннего детства, боюсь, тебе уже поздно…. Вообще, все присутствующие здесь обладают магическими способностями, но никого из вас я не могу назвать магом, даже тебя, уважаемая Ута, прости меня за эти слова.

– Ну, какая я магичка, – махнула рукой девушка, – так, ведьма деревенская …. Ничего толком не умею. Но вот интересно, чья это магия свела в таком странном месте людей, гнома, оборотня и эльфийку? Не верю я, что это случайность. А если это не случайность, то что нас ждёт в будущем?

– Я могла бы раскинуть руны, – сказала эльфийка, но не здесь: вода – плохое место для гадания. Потерпи до Виттенберга.

– А мне вода не помеха, могу и погадать. Меня, например, ждёт дежурство до полуночи, – усмехнулся Вольфгер, – а потом судьба отвернётся от Карла. Так что ложитесь-ка вы лучше спать, чародеи-недоучки.

***

Усталость длинного и хлопотного дня взяла своё, и скоро в маленькой каюте все спали. Похрапывал гном, тихонько стонал отец Иона, прижимая к себе Евангелие, девушки спали, с трудом уместившись на узкой лежанке и накрывшись двумя плащами.