Эрик

В Аугсбурге они провели в общей сложности около недели. Всё железо и акетоны были успешно проданы оптом. Естественно, без торга не обошлось, поэтому вместо ста тридцати денариев, что давал кузнец изначально, Эрик получил с него сто пятьдесят. Вместе с теми монетами, что у них уже были, получалось целое состояние — почти серебряная марка! На неё, например, можно было купить весьма солидный чешуйчатый доспех, сделанный персонально. Но такая покупка была неактуальна, поэтому неделя в городе ушла на вполне обыденные вещи, вроде сбора слухов о дороге и постоялых дворах, и была пошита новая одежда для барона и Морриган — из шерсти и шёлка, ведь банда должна выглядеть опрятно и свежо, чтобы к ней было доверие и уважение при первом впечатлении, а потёртая одежда Эрика и рваная его спутницы этому нисколько не способствовала. Также была приведена в порядок сабля — ей сделали нормальную заточку клинка и заменили изношенную рукоять, так что теперь её стало удобнее держать и пользоваться. Кроме всего прочего был куплен новый круглый щит с умбоном и подвеской на плечо. Поле щита было разделено на четыре равные доли, которые были закрашены белой и красной краской в шахматном порядке. Ну и напоследок была прикуплена плотная льняная котта крестоносца, без рукавов, белого цвета с чёрным крестом на животе как символ идущего в поход для освобождения Святой земли. За всё про всё они отдали одиннадцать денариев.

За день до отбытия Эрик заметил своего старого знакомого — Рудольфа, который выходил из оружейной лавки. Указав на него Морриган, барон приказал ей выследить этого человека, а после вернуться в ту таверну, где они остановились. Сам же быстрым шагом отправился на рынок, где купил небольшой кусочек пергамента, немного чернил и несколько перьев. Утром следующего дня Морриган зашла в один частный дом, где обратилась к слуге с вопросом о проживании здесь некоего сэра Рудольфа, верного рыцаря барона Карла фон Ленцбурга. Получив положительный ответ, она попросила позвать столь уважаемого господина, так как у неё письмо для него. Увы, он спал, и слуга испугался его будить и клятвенно заверил, что если она передаст письмо ему, то оно непременно достигнет адресата. Немного помявшись, девушка согласилась и, отдав свёрнутый кусок пергамента, стремительно ушла. Достопочтенный сэр, проснувшись только к обеду, с любопытством узнал, что на самом деле письмо адресовано не ему, а его сюзерену (по надписи на внешней стороне пергамента). Но так как никакой печати не было, то Рудольф решил прочесть сей любопытный кусочек пергамента.

«Доброго тебе дня, мой любимый дядюшка. Искренне надеюсь, что твоё здоровье не пошатнул норов нашего древнего замка. Пользуясь случаем, спешу тебя обрадовать своими успехами и отменным здоровьем. На днях я примкнул к достопочтенным рыцарям Аквитании в их походе на Святую землю, куда мы вскорости должны отплыть из чудесного города Венеции. Все мы здесь воодушевлены и искренне надеемся на успех предприятия. Буду стараться, как ты и советовал, беречь себя и, неся крест святого воина, не сгинуть в древних песках, дабы наполнять радостью и гордостью сердце своего обожаемого дядюшки.

С доброй памятью, любящий племянник

Эрик фон Ленцбург».

Прочитав письмо, верный соратник дядюшки Карла загадочно ухмыльнулся. Дальше был допрос слуги о том, как выглядела эта женщина, что ещё говорила и куда после отправилась. Эрик решил схитрить и, предвидя, что старый знакомый решит подёргаться, выехал через ворота, ведущие по направлению к итальянскому побережью. Мало этого, он отсыпал целый денарий стражникам у ворот, дабы те молились за него в его нелёгком деле по освобождению Гроба Господня. Само собой представившись. Стража была в восторге и ещё долго выкрикивала благословения удаляющимся путникам. На самом деле молодой барон, отъехав так, чтобы совершенно скрыться с глаз городской стражи, свернул на северо-восток и уже к обеду ехал по дороге на Вену. Но овчинка стоила выделки, так как из-за подобного финта ушами прекрасная Венеция буквально через пять дней радостно встретила совершенно запыхавшегося Рудольфа во главе покрытого дорожной пылью отряда в двадцать изумительных рыл. Откуда они без каких-либо положительных результатов вынуждены были вернуться в замок Ленцбург на доклад. Побегали они, конечно, знатно. Такова жизнь. Ведь не за плюшками же с молоком они добрались аж до самого Аугсбурга. Было вполне очевидно, что любимый дядя весьма расстроился скоротечным отбытием своего дражайшего племянника, а потому решил озаботиться его судьбой и выслал на розыски вооружённый отряд во главе с толковым офицером. Несложно догадаться о том, что радость встречи стольких колоритных фигур с нашим героем вышла бы ему не только боком, но и другими, не менее интересными частями тела.

Надо сказать, что верховые переходы сопровождались одной, довольно необычной трудностью. Не каждый, даже многоопытный всадник сможет взбираться в мужское седло и ехать, предварительно надев массу юбок. Так как на улице тепло, то часть юбок Морриган была вынуждена снять, оставшись только в короткой нижней, из шёлка, и самой крепкой, дорожной, из шерсти. Причём на время конного перехода длинная внешняя юбка подвязывалась лентами так, чтобы получались импровизированные штаны — убогие до крайности, но всё же позволяющие девушке более-менее самостоятельно залезать в седло и ехать верхом. Из современных аналогов самыми близкими по виду будут штаны в стиле афгани.

Путь до Вены был не близкий, но наш герой особенно не спешил, а потому не только не гнал лошадей, но и старался выбирать постоялый двор таким образом, чтобы осваиваться там засветло. К удовольствию Эрика, его спутница не отличалась особой щепетильностью в вопросах разбоя, так как не раз голодала и не пылала любовью к людям, которые так часто унижали и мучили её. После полудня третьего дня пути на них попробовали напасть разбойники. Сделав залп стрелами из засады, они выскочили из кустов и бросились с топорами на путников. Разумная засада — лучники пропустили всадников и дали залп им в спину, а пехота вышла в лоб. Но лучники были неопытные, и почти все стрелы ушли «в молоко», лишь одна с гулким жужжанием ударила барону в щит, висящий за спиной. Не снижая хода, парень выхватил арбалет и всадил болт в разбойника, идущего с большой рогатиной, по самой опасной траектории. После барон закрепил петлёй на седле свой метательный агрегат и выхватил саблю. Морриган отреагировала быстро и адекватно — чётким движением отцепив заводную лошадь своего сюзерена от его седла и держа уздечку в руке, она пристроилась ему в кильватер. Получив свободу манёвра, Эрик с совершенно диким и странным рёвом «За мамуджаму!» кинулся на ближайших мужиков. Он и сам не понял, почему ему пришёл в голову этот дурацкий девиз из старой компьютерной игры, но это было первое, что пришло ему в голову. Его противники же совершенно обалдели от такого поворота событий. Дело в том, что обычно выбранные жертвы, видя сильное численное превосходство, отступали, обращались в бегство и получали практически в лоб залп стрел с нескольких шагов. А тут всё пошло наперекосяк. Но времени на просветление ума им никто давать не собирался, а потому первый разбойник отлетел в сторону и потерял сознание, будучи снесён ударом коня, а второй рухнул с рассечённой, как спелая тыква, головой. Образовалась довольно значительная брешь. Эрик отвернул коня влево, уступая место для отхода девушки с обозом и атакуя следующую партию незадачливых разбойников. Ирландка полностью оправдала его доверие и, не мешкая, устремилась в прорыв, чтобы отойти на безопасное расстояние. Видя надвигающегося барона, лесовики, не отличавшиеся особой храбростью, обратились во вполне натуральное бегство. Но, увы, рубящие удары саблей по закрытому лишь тканью телу не способствуют укреплению здоровья. Так продолжалось бы до окончательного истребления пехоты, но лучники сообразили и ринулись на помощь. Три стрелы влетело Эрику в щит, так и висевший на спине, ещё одна стрела ударила его в руку и сильно ушибла, но не пробила кольчугу. Он начал маневрировать и зигзагами отходить, резко меняя направление движения в произвольном порядке.

В общем, вырвались. Это был его первый натуральный бой в новом теле. Измотался он настолько, что, добравшись через час до придорожной таверны, решил в ней и остановиться, не дожидаясь вечера. Хотя можно было вполне ещё три-четыре часа спокойно ехать.

С утра всё его тело болело, в особенности левое предплечье, куда угодила стрела, поэтому ехали медленнее обычного. Конец четвёртого дня пути привёл их на довольно оживлённый постоялый двор в крупном торговом городе Регенсбург. Везде стоял гомон и шум. Пообщавшись с народом, Эрик выяснил, что через город шли арабские купцы. Разумеется, он сразу же пошёл посмотреть на них и оценить свои силы и выгоды от небольшого несчастного случая. Увы, с купцами шло четыре десятка хорошо вооружённых конных воинов. Да и обоз огромен — куда девать целую колонну повозок с ценными восточными тканями, было совершенно непонятно. В общем, не повезло. Однако позже, ужиная с Морриган в общем зале таверны, он узнал, что буквально через столик от них сидели ребята из охраны некоего мистера Стефана Сольвати, который направлялся в Геную с поручением от одного торгового дома Кракова. Охранники были набраны из разных народов, а потому общались между собой на ломаной латыни, часто коверкая её и ругаясь на своих родных языках. Если бы не глубокое знание именно вульгарной латыни, то неизвестно ещё, понял бы чего молодой барон или нет из их разговора.

Поев, он поднялся к себе в комнату и принялся объяснять, что молодая ирландка должна узнать, покрутившись в зале. Ей идея не очень понравилась, так как грабить эмиссаров торговых домов опасно, но повиновалась и ушла. Спустя пару часов, когда совершенно стемнело, она вернулась со сведениями по охране словоохотливого итальянца и прочими интересными подробностями. В общем, ничего особенно радужного не получалось. У Стефана был один слуга и десяток охраны. Охрана опытная, толковая, в хороших доспехах и при качественном оружии. В частности, что особенно неприятно, у каждого охранника был добрый венгерский лук. Они собирались провести в городе ещё день, ведя переговоры с арабами, а после отбыть в Милан. Останавливаются они всегда исключительно на постоялых дворах, передвигаются очень осторожно, и вообще уровень бдительности зашкаливает. Единственное слабое место заключалось в хранении провианта, который они держат в погребе таверны, ибо на улице жарко. Если резюмировать, то получаем крепкую и бдительную компанию, которую имеющимися силами не взять. Но уровень их снаряжения и бдительности интриговали до крайности, ведь только одни доспехи стоили не меньше трёх-четырёх марок, а про то, что они везли, остаётся только догадываться и облизываться.

Просчитав расклад ситуации, молодой барон стал пытать Морриган о её крайне полезных знаниях, полученных у доброй бабушки в лесу. К утру план был готов, и они пошли к аптекарю за ингредиентами. Но заходить решили по очереди. Сначала шла юная дама, которая долго беседовала о травах, лечении и прочих интересных вещах с уже немолодым эскулапом. Выяснив, что у того есть нужное количество сушёной белладонны и масла копытня, она всё оплатила не торгуясь. Партия травы была взята довольно значительная, с запасом — по подсчётам нашей красавицы, её хватит на двойную смертельную дозу в каждый бурдюк. Запас был взят с расчётом на непредвиденную ситуацию.

Тем временем Эрик сходил на рынок и попробовал как бы случайно познакомиться со Стефаном. Как ни странно, но столь интересный молодой человек сам привлёк внимание итальянца. Дело в том, что, поняв, по какому ряду идёт итальянец, барон устроил небольшую бучу с прижимистым торговцем. Этот бедолага совершенно не желал уступать ему кусок пергамента за полцены. Красота и изящность конструкций, которые сплетал из правильного латинского языка наш барон, в процессе призыва на голову барыги гнева самых разнообразных богов и частей тела, поражали воображение, а потому были по достоинству оценены итальянцем. Он с радостью присоединился к этой забаве, и вместе они смогли на глазах веселящейся публики отбить пергамент для молодого рыцаря. Так и познакомились. Разговорились и с удивлением обнаружили, что живут в одной таверне. Так что, клятвенно пообещав вечером славно погудеть и побеседовать о тяжёлой жизни путешественников, пошли по своим делам в отличном расположении духа.

С рынка наш балагур направился к аптекарю, где по списку, составленному его травницей, закупил ингредиенты для присадки и нейтрализатора. Основная проблема заключалась в том, что нечаянно околеть торговый эмиссар с компанией должен за пределами города, желательно на пустынной дороге. Поэтому было решено отравить вино в дорожных бурдюках, которое они хранили в подвале таверны, а чтобы утром они все хотели обильно пить, с вечера с ними погудеть и напоить вином с небольшой присадкой, вызывающей наутро сильную и устойчивую сухость во рту. Ничего опасного, можно и пережить, но пить будет хотеться весьма солидно, так что выхлебают они свои бурдюки за милую душу. До первой таверны не доедут, как опустошат. Концентрацию яда решили делать небольшую, чтобы он не сразу срубил народ, а дал подальше отъехать. Поводом для попойки помимо славного знакомства стала обоюдно выгодная сделка по продаже письма, что было изъято во время прошлого улова. Как выяснилось, оно было весьма полезно для торговых людей. За письмо было отсыпано десять денариев, которые и были пропиты к нескрываемой радости охраны. Одна незадача, присадку, вызывающую сухость, пришлось добавлять во всё вино, что было в таверне, так что масса народа наутро будет просто млеть от удовольствия. За исключением, пожалуй, нашей вероломной парочки, которая для себя приготовила нейтрализатор присадки.