Эристика или искусство побеждать в спорах

Итак, создания поэта исходят из ясного познания его собственного существа, а следовательно, и существа всего человечества. Поэт больше заглядывает в собственную душу, чем в душу других. То же самое делает каждый из нас при оценке произведений поэта: мы сравниваем поступки поэтических лиц не столько с тем, что случалось нам видеть в жизни, сколько с собственным нашим существом. Таким образом, мы видим, что в деле искусства не так важен опыт, как познание a priori. Тем не менее нельзя отрицать, что и богатый опыт много способствует развитию поэта и знатока. Опыт действует, по крайней мере, как стимул внутреннего познания и дает схемы разных характеров. Поэт, который наблюдал множество людей с различными характерами, различного звания, состояния, возраста и положения, знает человеческую природу определеннее, шире и вернее, чем поэт молодой и неопытный. Вследствие этого и лица, изображаемые первым, будут определеннее и идеальнее, нежели у второго. То же самое относится к знатоку и ценителю: и его знание человеческой природы вернее и зрелее по мере увеличения собственного опыта, хотя главное, повторяю, не зависит от опыта.

С другой стороны, изучение поэтов обогащает знание людей в действительной жизни. Благодаря такому изучению, мы можем быстро и верно понять встречающуюся личность и отличить в поведении ее характерное от случайного. Наша способность понимать характеры людей совершенствуется от изучения поэтических произведений, как глаз совершенствуется от рисования в деле различения предметов.

Замечательно, что во сне мы совершенные поэты. Вообще, чтобы составить себе понятие о гениальном поэте и деятельности его, не зависящей от рефлексии, надо наблюдать собственную поэтическую деятельность во время сновидений. Как все наглядно и верно представляется во сне! Какими тонкими и характерными чертами выражено все! Лица – наши собственные создания – говорят с нами как совершенно чужие: не в нашем духе, а в своем собственном; они задают нам вопросы, которые приводят нас в смущение, делают возражения, поражающие своею убедительностью, высказывают то, что мы хотели бы скрыть, и так далее. Когда пробуждаемся от живого и драматического сновидения, то сами удивляемся нашему поэтическому гению. Вообще можно сказать, что великий поэт – тот, кто наяву создает то, что всякий видит только во сне.

* * *

Замечательно, что поэтическое изображение посредством эпитетов, которые служат для обозначения определенного и индивидуального, встречает особенное затруднение в необходимости избегать неблагородных выражений. Все выражения, обозначающие очень узкие понятия и представления, имеют что-то неблагородное, пошлое; напротив, общие выражения всегда благородны. Например, выражение «он стоял у дверей» не так хорошо, как выражение «он стоял у входа». Выражение «он снял с себя одежду» красивее, чем «он снял с себя сюртук», и так далее.

* * *

Жизнь каждого человека в целом – трагедия, в частности – комедия. Отсюда следует, что для трагедии годятся только такие события, которые относятся к жизни общей, а не к частной. Вот почему в трагедиях преимущественно выводятся цари и полководцы, то есть люди, от которых зависит судьба целого народа. Мещанская трагедия очень редко бывает удачна, так как частная жизнь с ее мелочами, как бы печальны они ни были, дает материал скорее для комедии, чем для трагедии.

С другой стороны, комедия из жизни царей тоже бывает большею частью неудачна, особенно когда изображают их в качестве правителей народов, а не в частной или семенной обстановке.

* * *

Ко многим условиям, способствовавшим появлению Шекспировских произведений, следует отнести и то, что англичане были в то время самой образованной нацией в Европе.

* * *

Ни одно искусство не действует так непосредственно и глубоко, как музыка, потому именно, что ни одно искусство не раскрывает так глубоко и прямо сущность мира. Слушать красивую и хорошую музыку есть как бы духовная ванна; такая музыка смывает всю грязь, всю мелочность, все дурное; она настраивает каждого на самый высокий тон, до которого способен подняться слушатель. Слушая хорошую музыку, каждый ясно чувствует всю свою цену, или вернее – ту, какую мог бы иметь. Восприимчивость к искусству вообще возрастает по мере образования. Также и для понимания музыки требуется значительное образование, потому что только постепенно и путем упражнения наш дух научается понимать различные быстро чередующиеся звуки. Поэтому, если кто-нибудь пренебрегает музыкой, ссылаясь на то, что он любит только танцевальную музыку или песни, то это происходит от недостатка образования. Церковная музыка служит главной основой понимания музыки и музыкального образования. Занятия музыкой также способствуют пониманию ее. Учащейся молодежи следует рекомендовать преимущественно занятия музыкой. Кто занимается наукой, тот должен облагораживать свой дух вообще и в целом, и лучшим средством для этого служит музыка.

Будущие деятели на поприще науки и искусства, так называемая соль земли, должны и в удовольствиях своих избегать всего пошлого и стремиться к благородному. Игры, кутежи и пьянство предоставьте филистерам, а сами занимайтесь в свободные часы музыкой.

* * *

Между наказанием и преступлением, очевидно, должно быть известное отношение. Но меркою этого отношения не служит степень безнравственности преступления, потому что государство не имеет этической цели; оно не стремится к утверждению нравственности, а только к безопасности. Меркою должна быть величина вреда, который причиняет преступник. Если для устранения незначительного вреда угрожать тяжким наказанием, например, смертною казнью, то это было бы несправедливо: государство не есть орудие нравственности, но оно не должно быть и этическою несправедливостью. Таким образом, меркою должна быть величина предупреждаемого зла. За убийство справедливо назначается смертная казнь, потому что всякий в праве требовать в залог чужую жизнь за свою собственную. За воровство же было бы несправедливо требовать такого же строгого наказания. Однако не следует упускать из виду легкость совершения этого рода преступлений, а также трудность преследования виновника. Вследствие этого наказание за такие преступления должно быть соразмерно этим условиям. Если преступник может надеяться на то, что преступление его не будет открыто, то с другой стороны должна быть сильная угроза, которая удерживала бы его от преступления. В виду этого было бы справедливо угрожать тяжким наказанием за подделку фальшивых ассигнаций, бумаг, векселей и тому подобного. Следовало бы также назначить тяжкое наказание за порчу деревьев, так как в данном случае очень трудно открыть виновника. За курение в лесу, находящемся близ Потсдама, полагаются каторжные работы; конечно не за безнравственность, но в силу того вреда, который причиняется лесными пожарами.

* * *

Как особенный род несправедливости можно рассматривать нарушение обязанностей, вытекающих из супружеских отношений. Природа везде обнаруживает пристрастие к мужескому полу. Она дала ему преимущество духовных и телесных сил, а также большей продолжительности их, чем у женщин. Это замечается также в царстве животных. Наконец, природа обнаружила свое пристрастие в том, что в деле любви на долю мужчины достается одно наслаждение, на долю же женщины падает вся тяжесть последствий любви, то есть беременность, роды, кормление и воспитание ребенка.

«Средний человек целиком погружен в бытие; гений, напротив, пребывает в познавании»

Когда мужчина злоупотребляет своим положением, тогда женщина бывает очень несчастна; она делается орудием мимолетных наслаждений мужчины. Ее природная власть над ним продолжается, самое большее, шестнадцать лет. Если б мужчина всегда злоупотреблял своим положением, тогда женщина, утратив красоту, при своих слабых силах, была бы совершенно беспомощной, тем более еще, что ей пришлось бы заботиться о своих детях.

Мужчина, который не хочет сделать такую несправедливость, должен обещать той женщине, которая будет его женою, что он не оставит ее и будет заботиться о содержании ее до конца жизни; далее, он должен взять на себя заботы о воспитании детей так как у него больше сил и средств для этого, чем у женщины. Всякая любовная связь без принятия на себя этой обязанности со стороны мужчины будет несправедливостью, то есть признанием только своей воли в ущерб чужой.

Из этой обязанности мужа необходимо вытекает обязанность жены быть верной, ибо в противном случае муж будет в неизвестности относительно детей: его ли они, или чужие. Но с другой стороны, и муж должен быть верным жене, то есть ограничивать свою любовь только одной женщиной: именно тою, которая живет только с ним.

Все это вытекает из естественного права [52] . Однако оно еще не есть основание моногамии. Моногамию нельзя вывести из естественного права. Из естественного права вытекает лишь обязанность мужчины иметь только одну жену, пока она в состоянии любить его. Выходит таким образом, что постоянною обязанностью мужа должна быть забота о пожизненном содержании жены и детей; но отсюда, то есть из естественного права, еще не следует, что муж обязан быть верным своей жене, когда она уже не в состоянии любить его, то есть удовлетворять производительную способность его. Дело в том, что потребности половой любви у мужчин вдвое продолжительнее, нежели у женщин; у мужчин они продолжаются от двадцати четырех до шестидесяти лет, женщины же в сорок лет большею частью уже не способны ни к половой любви, ни к деторождению. Естественное право не требует, чтобы мужчина жертвовал своею производительною силой и половою потребностью ради женщины, которая не способна ни к тому, ни к другому. Если муж жил со своей женой от двадцати четырех до сорока лет, и если затем она не может быть ему женою, то он не причинит ей несправедливости, если возьмет себе другую жену; конечно, с условием содержать обеих до конца их жизни, а также и своих детей от них. Если мужчина в своих отношениях к женщине должен избегать несправедливости, то женщине в свою очередь необходимо быть благоразумной. Вместо всех преимуществ, которыми природа наградила мужчину, женщина обладает лишь одним, и то кратковременным, – даром привлекательности. Этим даром она и должна дорожить и беречь его, то есть никому не принадлежать до замужества. Неблагоразумие женщин и поздний возраст вступления в брак со стороны мужчин – вот главные причины разврата и гибельных последствий его в новейшее время.

52

Естественное право – в философии права и юриспруденции – совокупность неотъемлемых принципов и прав, вытекающих из природы человека и независимых от объективной точки зрения человечества.

* * *

Устройство человеческого общества, подобно маятнику, колеблется между двумя крайностями, или двумя противоположными бедствиями: между деспотизмом и анархией. По мере удаления от одного из этих зол, общественное устройство приближается к другому. Может казаться, что благополучие общества находится посредине этих зол. Ничуть! Дело в том, что деспотизм и анархия неодинаково гибельны и опасны. Деспотизм менее опасен, потому что удары его существуют только как возможность, а если и бывают в действительности, то обрушиваются лишь на отдельные личности. Напротив, при анархии возможность и действительность нераздельны друг от друга: удары ее падают на всех и каждого в отдельности. Государственное устройство должно поэтому приближаться скорее к деспотии, чем к анархии;