Эротические истории пенджабских вдов

— Прекрасная деталь, — сухо бросила Никки. — Похоже, они цеплялись за любые мелочи, указывающие на самоубийство. Тут тебе ни головоломных расследований, ни лишней нервотрепки. Бедная Кулвиндер.

— Да уж. У Кулвиндер не было ни малейшего шанса проникнуть в дом Тарампал, не говоря уже о том, чтобы обыскать его в поисках образца почерка Майи.

Никки уронила голову на руки.

— Какая мерзость, Шина. Мы сидим тут, почти уверенные в том, что невинная молодая женщина была зверски убита.

— Но доказательств нет и не будет, — возразила Шина. — Запомни это, Никки. И не пытайся геройствовать. Не выйдет.

Прежде чем выйти из машины, Шина не забыла поправить воротничок, чтобы прикрыть кулон.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Гита жестикулировала так ожесточенно, что ее сильно начесанные крашенные хной волосы дрожали и покачивались над головой.

— Тогда ему сказали, что в грязных ботинках въезд в их страну запрещен. Можешь себе представить? Какое счастье, что Никки и Минди не нужно мотаться по командировкам. Эти таможенники такие придирчивые.

— Я думала, австралийские таможенники следят за грязной обувью, чтобы частицы чужой почвы не попадали на их родную землю, — заметила Харприт, пропустив мимо ушей шпильку в адрес своих дочерей, которые не имели выгодной работы и не разъезжали по заграничным командировкам.

— Что? Чужая почва? С чего это британская почва им чужая? Нет, говорю тебе, эти ничтожества над ним издевались, потому что приняли его за мусульманина.

Напросившаяся к Харприт на чай Гита была счастлива представившейся возможности излить все свои жалобы и недовольства. Ее отличало пристрастие к беззастенчивому хвастовству. За последние десять минут она не меньше четырех раз упомянула о поездке сына в Сидней. Харприт пожалела, что не пошла вчера в храм. Она избегала этого, потому что знала, что Гита — завсегдатай всех мероприятий энфилдской гурдвары, проводившихся по будним дням, но все-таки столкнулась с ней на парковке «Сейнсбери». Женщина покосилась на часы. До возвращения Минди со смены в больнице оставалось не меньше часа.

— Суреш сказал, что Сидней очень похож на Лондон, — снова закинула удочку Гита.

— Чем он там занимался? — спросила Харприт.

— Компания отправила его на совещание. Оплатили все расходы. Даже летел в бизнес-классе. Сказал: «Мама-джи, бизнес-классом путешествует только начальство. Я думал, какая-то ошибка. Сейчас сплошные урезания бюджета, даже генеральные директора летают экономом. Но они сказали: нет, нет, никакой ошибки. Бонус от компании».

— Замечательно, — проговорила Харприт. У нее не было свежих поводов хвастаться дочерьми. Старшая до сих пор не замужем, а младшая… младшая с самого начала не распространялась о своей саутолльской работе. Сегодня Никки принесла коробку со сластями и поспешила уйти, заявив, что у нее назначена встреча, как раз когда Харприт опять собиралась спросить, как дела у нее в кружке и что она планирует делать дальше. У женщины возникло смутное ощущение, что Никки не желает обсуждать эту тему, а значит, скорее всего, бросила преподавание, как до этого бросила университет.

Гита ответила на молчание Харприт участливым взглядом.

— Дети всегда своевольничают, — великодушно заметила она.

«Но не твои», — подумала Харприт. Хотя кому нужны такие сыновья, как у Гиты, — взрослые мужчины, которые до сих пор зовут ее мамулечкой?

— Как твои занятия йогой? — осведомилась Харприт, чтобы сменить тему.

— Прекрасно, прекрасно, — сказала Гита. — Улучшаю кровоток. Нам такие упражнения полезны. Преподавательница очень худая, хотя ей уже за пятьдесят. Уверяет, что занимается всего несколько лет, но успела развить большую гибкость.

— Да, йога дает силу.

— Ты должна присоединиться к нам — занятия по вторникам вечером.

Харприт в страшном сне не могло присниться, что она ходит на йогу вместе с Гитой и ее приятельницами, этими балаболками, которые больше треплются, чем принимают асаны.

— Я предпочитаю тренажерный зал, — сказала она.

— Ты записалась в зал?

— Несколько недель назад, — ответила Харприт. — Занимаюсь на беговой дорожке, иногда кручу педали на велотренажере. Я люблю ходить туда по утрам. Заряжаться энергией.

— Для чего тебе энергия? — спросила Гита. — В нашем возрасте уже пора сбавить темп.

В ее словах сквозило неодобрение.

— Все люди разные, — возразила Харприт.

Гита потянулась за шариком ладу; ворот ее камиза оттопырился, приоткрыв грудь.

— Что мне нравится в йоге, так это то, что там только женщины. А у тебя зал унисекс?

Харприт вспыхнула. Вопрос Гиты застал ее врасплох. Ну и что, что в ее зал ходят мужчины?

— Да, — ответила она.

— Приходи на йогу, — сказала Гита с явным укором. — Там женщины, такие, как мы, — добавила она.

— Да. Женщины, такие, как мы, — уклончиво повторила Харприт. Если бы пенджабским женщинам старше пятидесяти лет можно было выдавать форменную одежду и кодекс поведения, их разработкой, несомненно, занялась бы Гита.

— Как дела у Минди? — осведомилась Гита.

— Хорошо. Сегодня работает.

— Уже нашли кого-нибудь?

— Не уверена, — сказала Харприт. Такой ответ она будет давать всем по умолчанию, пока дело не дойдет до помолвки. Вообще-то говоря, Минди с кем-то встречалась, но в последнее время об этом не заговаривала. И спрашивать было боязно. С одной стороны, Харприт хотелось, чтобы дочь нашла кого-нибудь и завела семью. С другой, это означало, что ей предстоит каждый вечер возвращаться в пустой дом, а к этому она готова не была.

— Лучше бы ей побыстрее обзавестись женихом, верно? Если она потратила на поиски кучу времени, но так никого и не нашла, дело плохо.

— Она обязательно кого-нибудь найдет, — возразила Харприт. — Нет смысла давить на девушку. У нее своя голова на плечах.

— Конечно, найдет, — пробормотала Гита.

Харприт вылила в чашку приятельницы остатки чая «Липтон». Поверхность покрылась черными чаинками. И она взяла чашку со словами:

— Дай-ка отфильтрую.

Она поискала на кухне ситечко и вспомнила, что ей пришлось выбросить то, которое мать когда-то дала ей с собой в Англию, потому что Никки и Минди ловили им в аквариуме золотых рыбок. Харприт ощутила укол грусти. Что такое дом без семьи?

Когда она вернулась, Гита стряхивала с губ крошки.

— Без сахара, пожалуйста, — произнесла она с достоинством женщины, сидящей на диете. Однако никакие асаны не в силах справиться с калориями ладу, злорадно подумала Харприт.

— А теперь скажи мне, — проговорила гостья, отпив глоток чая, — ты уже слышала про эти истории?

— Про какие истории?

— Про истории.

Харприт с трудом скрыла раздражение. Почему люди предпочитают повторять одно и то же, вместо того чтобы объяснить другими словами?

— Не понимаю, о чем ты толкуешь.

Гита поставила чашку на блюдце.

— Все лондонские пенджабцы уже в курсе! Когда Митту Каур мне рассказала, я рассмеялась и не поверила ей. Но она принесла мне одну. Сказала, что прочитала ее мужу вслух, а потом… — она покачала головой. — Ну, они здорово воздействуют на людей, — гостья выразительно уставилась на Харприт, будто это могло помочь ей донести свою мысль до приятельницы, и наконец прошептала: — Они занялись сексом прямо на диване.

— Что? Она рассказывает тебе подобные вещи?