Еще более дикий Запад

— Давайте, — донеслось сверху. И Чарльз вцепился в штырь. Холодное железо опалило руку, и стало вдруг не по себе.

Как знать, что там, наверху?

А если очередная ловушка? Если ждет их не Странник, точнее не он один, но в компании местной стражи? Или вовсе наемников? Наемникам нужна голова Чарльза.

Штырь под весом затрещал.

Если верить, то до конца. Да и вариантов нет, кроме как подло попытаться сбежать из города. А он, Чарльз, не для того столько сил потратил, сюда добираясь, чтобы вот так отступить.

Стена хрустела.

Штыри ощутимо прогибались, но держали. А Странник подал руку.

— Пока тихо. Погоди, — он отошел, чтобы вернуться с комом веревки. — Иногда приходилось поднимать кое-что…

Веревка с крюком зацепилась за скобу, которой явно пользовались неоднократно. И выходит это самое «кое-что» поднимали довольно часто. Или опускали. Главное, веревка выглядела понадежней штырей.

Эдди вскарабкался быстро и ловко и, легши на живот, выполз из норы. Так и лежал некоторое время, носом упираясь в грязные ботинки Чарльза.

— Я свет зажгу, — сказал Странник. — Глаза прикройте, а то с непривычки будет неприятно.

И оказался прав.

Свет пробивался сквозь веки, обжигая и ослепляя. Но ничего, Чарльз и с этим справился. Когда глаза перестали слезиться, а муть перед ними и вовсе исчезла, он огляделся.

Помещение.

Узкое и длинное, полупустое, гулкое даже. У стены виднеется темная груда бочек. У второй — какие-то сундуки, коробки. И полки, но тоже пустые.

Склад?

— Это место принадлежит моему дяде, — Странник тоже осматривался. — Он торговал.

— Чем? — уточнил Чарльз, не столько потому, что было интересно, сколько ради поддержания беседы.

— Чем придется.

Весьма… многообещающе.

— Да ладно, — Эдди все-таки поднялся на четвереньки. — Извините. Высоты не люблю.

— Там не особо и высоко.

— Как для кого.

Странно было, что и у этого огромного человека есть страхи. И обстоятельство это почему-то действовало на редкость успокаивающе.

— Здесь все стало иначе, — Странник оглядывался. — Пусто. И… пожалуй, мне стоит проверить…

— Или не стоит. Проще будет убраться.

— Далеко не уйдем. Даже для местных мы будем несколько… выделяться. Особенно запахом.

Чарльз принюхался и вынужден был согласиться: от одежды и обуви, и от него самого пованивало.

— Я понимаю вашу тревогу. И признаюсь, сам уже начинаю сомневаться, но выхода нет.

Сказал и ушел.

Лампу оставил. Обыкновенную, масляную, с закопченным колпаком.

— Ты ему веришь? — поинтересовался Чарльз для поддержания беседы.

— Не сказать, чтобы особо, но он нам нужен, — Эдди потер лоб и нахмурился. — Надо поспешить, пока Милли не утворила чего.

— Чего?

— А кто ж её знает. Главное, что всерепременно утворит. Всегда так.

Это он произнес с тихим вздохом.

А Чарльз подумал, что будет совсем не против, чтобы Милисента утоврила. Пусть себе. Главное, чтобы сама не пострадала. С остальным же они как-нибудь да справятся.

Глава 22. О новых знакомствах и неожиданных перспективах

Спустя четверть часа Чарльз выбрался из ванны, пусть тесной и не слишком чистой, но все же ванны. Вода была горячей, стекала в трубы с громким шелестом, оставляя на боках желтоватую пену. Ощущение чистоты тела сменилось усталостью, а потому Чарльз позволил себе отдых.

Недолгий.

Кресло. Чай. Кривоватые сэндвичи из того, что под рукой нашлось.

В доме пахло сигарным дымом, и запах этот прочно въелся в стены, мебель и самого хозяина: невысокого растрепанного человечка в клетчатом пиджаке.

— Совсем невозможно жить стало, — человечек курил беспрестанно, выпуская сизый дым. И тот собирался под потолком кучерявыми облачками.

В дыму терялся и сам потолок. И картины, что под ним висели. Сперва Чарльз старался разглядеть, что же там изображено, но потом понял, что смысла в этом немного. В чае, горьком терпком, и том куда больше.

— Я все ждал, когда ты появишься, друг мой, — человечка звали Дэном.

Без фамилии.

К чему формальности? Друзья Странника — его друзья. И его дом — их дом. Разве что за исключением сигар. Сигары принадлежали только хозяину.

— Зачем?

— Затем, что здесь и вправду многое пора менять.

— А я причем?

Избавленный от плаща и шляпы Странник смотрелся совсем юным. Светловолосый вихрастый мальчишка с неестественно большими глазами. И теперь Чарльз почти не сомневался, что матерью его была женщина из другого народа.

— При том, дорогой мой, что ты можешь заявить свои права.

— Кому?

— Совету.

— И они проникнутся? — Странник хмыкнул. — А заодно уж раскаются… помнится, недавно другой мой дорогой дядюшка изволил заявить свои права. И где он?

— У друзей.

— А мне говорили, что на каторге.

— На каторге тоже есть друзья, — философски заметил Дэн. — Пейте чай, господин Диксон. Вижу, путь вас утомил.

— Мы знакомы?

— О, ныне вы знакомы всему городу! Особо опасный преступник, осмелившийся посягнуть на святое.

— На что? — искренне удивился Чарльз.

В городе он недавно и не помнит, чтобы на что-то там посягал.

— На жен Пророка.

— Это которого?

— Право слово, удивительно, — Дэн улыбнулся, продемонстрировав ровные зубы того приятного глазу желтого оттенка, который появляется после долгих лет курения. — Сразу видно человека нового, с нашими реалиями незнакомого. Здесь один Пророк. И император.

— Даже так?

— Вчера объявили, — светским тоном заметил Дэн.

— Он совсем сбрендил? — столь же светски поинтересовался Странник, смахнувши со светлых волос водяную пыль.

— Как знать, как знать… вот, допустим, вы, Чарльз, знаете, что ваш род состоит в довольно близком родстве с Императорским домом?

— Я бы не назвал это родство близким, — разговор нравился Чарльзу все меньше. — У Императора есть наследники. И первой очереди, и второй. Мы… кажется, сорок вторые в очереди?

— Уже девятнадцатые.

— То есть?

— За прошлый год случились некоторые… подвижки.

— Это все одно далеко. Если уже претендовать, то проще взять в жены какую-нибудь из дочерей императора…