Еще более дикий Запад
Шрифт:
— Скотина…
— Идем же, — я дернула Чарльза, который крутил головой, пытаясь разглядеть, а сама подумала, что пунш в этот раз получился отменным.
* * *
В белоснежном платье и с венком в волосах Милисента выглядела на удивление красивой. Настолько красивой, что сердце заныло, а в душе колыхнулась черная пелена ревности.
Вот она идет.
Улыбается кому-то. Не ему. Вот ищет взглядом. Его ли?
Останавливается.
И принимает руку Орвуда, шагнувшего навстречу. Позволяет вывести себя в танец. Танцует она не слишком хорошо, сказывается явный недостаток
На них хочется смотреть.
На неё.
А Орвуду руки оторвать. Но танец останавливается, и он, согласно договоренности, выводит Милисенту на балкон.
Там, над городом, кажется, что ничего-то нет. Ни прошлого, ни будущего, ни забот, ни тревог, но лишь Чарльз и Милисента.
Губы её пахнут прериями.
И Чарльз теряется. Он совершенно не представляет, что говорить или делать, и потому молчит. Молчание длится, длится, но его не хватает, потому что мир возвращает их обратно.
Суета в зале нарастала.
А Милисента тянула куда-то в сторону, вглубь.
— Августа…
— Сейчас она рядом со Змеенышем, — она втащила Чарльза в узкий коридор. — Надо кое-что забрать. Вернуть. То, что он украл. И твою сестру тоже. Если не ошибаюсь, эта сволочь сейчас попытается спрятаться.
Она смахнула прядку, выбившуюся из прически.
— А стало быть, и сестру свою приберет. Она же ему нужна.
Милисента огляделась.
— Черт. Забыла.
— Что?
— Где у него кабинет… погоди… сперва пойдем ко мне. Ну, туда, где меня поселили. А оттуда уже я выведу.
— Не стоит, — Орвуд смахнул с рукава пылинку. — Я прекрасно представляю, где находится указанное вами место.
Его еще не хватало.
— А… — Милисенда огляделась. — Эдди?
— Был со мной, — сказал Чарльз. — Но потом отошел, а куда… я потерял его.
— Потерял Эдди? — вот теперь она удивилась.
— К сожалению. На нем один артефакт, поэтому и вышло…
— Здесь он, — орк огляделся. С его появлением в коридоре стало тесно. — Там. Чую. Слушает.
— Что?
— Все. Говорит, что старый ваш знакомый велел спускаться до подвалов, что верх перекрыт будет. И чтоб, стало быть, поспешали. А он подсобит пока.
Орк медленно повернул голову влево, потом вправо.
— Вы-то поспешайте, а я ту…
— Нет, — Милисента вновь подула на прядку. — Вы тоже нужны. Вы ведь сможете услышать… ну, почуять вашу вещь?
— А то. Веди.
Вел Орвуд. Решительно так, с видом человека, которому не единожды случалось проходить по этим вот узким и прямым коридорам.
— Башня была построена по личному проекту Родда, — он шел и говорил, а Чарльз не мог отделаться от мысли, что болтает некромант лишь потому, как эту тишину слушать вовсе невозможно. — Так мне сказали при встрече. Типовые блоки. Типовые этажи. Они все повернуты на единообразии. И остальные башни такие же. Унификация. Так это назвали. В теории унификация позволяет снизить затраты на строительство. А еще организовать города.
Местный был организован, мягко говоря, странно.
— При возведении кварталов из отдельных одинаковых домов можно сэкономить приличные деньги. И само жилье станет дешевле. Это даст возможность расчистить
города и победить бедность.Милисента хмыкнула.
— Здесь же есть лучи-коридоры, которые смыкаются в центре. Через всю башню проходит шахта, в которой движется кабинка на веревках.
Чарльзу уже не нравилось, как это звучит.
— Механизм надежный. И прелюбопытный. Я хотел приобрести чертежи. Полагаю, будет весьма удобен для подъема на колокольни.
Вот только о колокольнях сейчас и думать.
Где-то далеко раздается грохот, и все молча переходят на бег. Милисента подхватывает юбки, тихо матерясь. Ноги её в темных чулочках чудо, до чего хороши.
И…
— Тут! — она указывает на дверь. — Я вспомнила!
— Там, — прикрыв глаза, кивает орк и лицо его меняется, оно словно окончательно утрачивает всякое сходство с человеческим. Проступают иные черты, резкие, злые. — Есть. Зовет.
Чарльз вот ничего не ощутил, кроме, разве что…
— Погодите, — он встал перед дверью, по которой протянулась вязь защитного заклятья. Первый уровень. И делал его мастер. Стало быть, скорее всего артефакт, причем настроенный на кровь и силу. Взломать его… можно, но на это понадобится время.
— Вижу, — Орвуд щурится. — К сожалению, здесь я бессилен. Мои способности несколько иного плана.
А вот Чарльз…
Взломать не выйдет, но если поглотить… артефакт вряд ли настроен на уничтожение. Если Чарльз правильно понял, то Змееныш жадноват.
Мягко говоря.
Нет, он не стал бы рисковать.
Или вредить.
Он…
Чарльз протянул руки, осторожно коснувшись пальцами нитей. Главное, не потревожить. Вот так. Его собственная сила отзывается, пытаясь выплеснуться, стереть преграду, но это снова не то.
— Милли, обними меня, пожалуйста.
Просьба невозможная почти, но его обнимают.
— Я буду поглощать силу, но не уверен, что моего резерва хватит. Твой выше.
— И что делать?
— Тяни. Столько, сколько сможешь. Но сначала я…
Заклятье тревожно подрагивает. И наверняка, Змееныш скоро получит сигнал. А стало быть, не до церемоний. Чарльз делает вдох и на выдохе тянет эту чужую, искусственную силу, в себя. Она сперва сопротивляется, но стоило появиться первому разрыву, и силовой поток установился.
Ну же.
Наверняка используется накопитель.
Грохот внизу повторился.
Не отвлекаться. Не…
Накопители бывают нескольких видов по емкости. И если бытовые Чарльз мог опустошить, то на более сложный его не хватит. Не хватило бы. Если он правильно понял, то ныне его способности изрядно выросли.
Тянуть.
Сила горькая, как чай, который пил старый дворник и Чарльза потчевал, когда удавалось улизнуть из классов. Дворник не рассказывал о жизни, он и вовсе разговаривал мало, но просто наливал чай в гнутую жестяную кружку и бросал тулуп поверх старого ящика.
Там, в дворницкой, было тесно и странно пахло.
Сила колыхнулась.
И пошла волной. Первая? Первую Чарльз поглотил без остатка. Но нити не лопнули. Стало быть, запас еще имеется. Ну же, быстрее.
В дворницкой он почему-то гораздо меньше тосковал по дому. И проблемы, такие серьезные, неразрешимые почти, вдруг переставали волновать.