Еще не вечер

— Наблюдение камерами в соборе и визуальные на похоронах ничего не дали.

Владимир даже выпустил это из головы. Хотя статистически, в рамках теории криминалистики, случаи появления преступников на таких мероприятиях — не очень большая редкость, ему заранее думалось — тут дохлая вероятность.

— Потом у меня будет нечто поинтересней. Давай теперь свои результаты.

— С квартиры, где жил китаец, начну. — Прокурор, соглашаясь, кивнул. — Сразу в глаза бросилось — человек не собирался куда-то в дорогу: одежда в шкафу, хороший костюм в том числе, обувь, белье… кстати сказать — барахло у него в основном не дешевое. В холодильнике продукты, купленные «с запасом».

— А документы какие-нибудь?

— Документов не нашли, но нашли банковскую карточку.

Молодое лицо засияло от ликования.

— Неужели успел проверить?

— Ага! Хозяин квартиры на своем жигуленке меня подбросил, я сразу к управляющему: постановления прокуратуры нет, но нам не надо сейчас знать какая на карточке сумма, просто скажите — активная карточка или пустая старая. Ну, мне скоро так, любезно сообщают: активная, а сумма немаленькая.

Ликование не исчезло, прокурор стал ждать продолжения.

— Помните, я говорил, что наш осведомитель из ресторана видел китайца в парике, с наклеенными усиками…

— Помню-помню.

— Причиндалы эти мы не нашли, но в ванне на полочке перед зеркалом я обнаружил клейкую палочку, китайского производства. И важная деталь: в ящике стола лежали двое затемненных очков, — во взгляде мелькнула интригующая недосказанность.

— Ты к тому, что в последний раз он вышел из дома вечером или ночью?

— Эх, что вы так сходу ловите!

— Давай, кофе пей. И ты сахар не положил.

Владимир засуетился, пролил немного на блюдце… очень хотелось до конца отчитаться, и кофе хотелось тоже.

— Ну и аппарат его телефонный, как мне сообщили, вне зоны достижимости сигнала. Еще мелочь одна любопытная…

— Пей-пей.

— Да… вы тогда в церкви обратили внимание, что у священника лунный календарь.

— Угу.

— И у китайца на тумбочке лунный календарь, только на их языке.

Шеф поднял брови и подержал их в таком положении… потом приступил к кофе.

Молодой человек, не услышав от начальника комментария, решил подтолкнуть:

— Священнику — понятно, а китайцу лунный календарь зачем?

Шеф ответил не сразу…

Допил кофе и отодвинул в сторону чашку.

— А священнику он зачем? Церковные праздники, Володя, на год вперед расписаны. С ними даже календари настенные продают.

— Точно! — тот, досадуя, хлопнул ладонью по столу. — Опять у меня элементарное невнимание.

— Не переживай, что там с дьяконом?

Приоткрылась дверь, всунулся один из сотрудников:

— Не ушли еще, Виктор Сергеевич, я на пару минут.

Владимир знал эти «пару минут» и, чтобы не торчать третьим-лишним, встал и отошел к окну.

Дьякон… просидели каких-то двадцать всего минут, а вышло — он побывал в другом мире, не в чужом личном, а в другом человеческом. С которым в своей жизни, к счастью, непосредственно столкнуться не приходилось.

Хотя не очень похвально радоваться, что родился и вырос в благополучных условиях, притом что благополучие это дано не всем и распределяется часто не самим человеком, а случаем. Вот такой случай довел семью, где рос будущий дьякон, до последнего края, когда жить было не на что, отец — в тюрьме по первому сроку, на селе нет работы, мать, бабка, он сам — все здоровьем слабеют от давно уже скудной пищи, страх реальный за маленьких сестру и брата… и слышит мальчик однажды, как бабушка молится и просит у Бога милости — забрать их всех отсюда, всех вместе сразу, правой рукой крестится, а левой слезы с лица вытирает… и мальчик, живший уже в унылой апатии, чувствует вдруг нужность свою, свою обязательность — от него сейчас зависит, чтоб не текли слезы у бабушки, чтобы сильней стала мать; если хоть что-то зависит, надо сделать всё свое до конца, в этом правда — его, и многих неповинных ни в чем людей, правда распятого Иисуса Христа, что глядит с наклеенной на стене иллюстрации, и не картинка это — он живой и ему сейчас во сто крат труднее…

— Володя?.. Устал?

— Нет, Виктор Сергеевич, обдумывал, пока вы разговаривали, то есть — что касается дьякона.

— Делись.

— Парень он честный, истинно верующий. Про икону псковскую действительно ничего не знал, хотя и полагал, что она какой-то старой работы, ну, семнадцатый-восемнадцатый век, например. У них в семинарском обучении история иконописи проходится на четвертом или пятом году.

— И то, полагаю, поверхностно.

— Вот именно! Настоятель собора мне рассказывал, что в иконописи даже не все профессиональные художники хорошо разбираются.

— Я в курсе. По иконам художественная экспертиза особая, настоящих специалистов очень немного.

— Парень, ну по всему, честный. Заметьте, сам сразу сказал про рецидивиста-отца.

— Тогда еще заметил.

— Информация о псковской иконе от дьякона, таким образом, ни к кому не уходила.

— Ладно, с дьяконом всё?

— Всё.

— О’кей. Слушайте теперь, коллега, мою информацию.

Он потянул на себя ящик, извлек помятый разграфленный листок со словами и цифрами и подвинул его к Владимиру — тот заметил синий штампик какой-то фирмы, сверху слово «Квитанция», номер.

— Сестра покойного разбирала бумаги и нашла оригинальный такой документ. Ты попробуй в нем разобраться, я чашки пока пойду сполосну.

Владимир взял бумажку и уловил поначалу, что слева идут, начерканные от руки, названия под номерами — всего их восемь, а справа — такой же столбик из цифр, цифры однозначные, и с десятичными значениями после запятой. Внизу, тоже рукой, написано какого числа принято и от кого — фамилия и инициалы покойного батюшки.

Почерк торопливый, не очень разборчивый… под первым номером значится «Графит», цифра справа — шесть с чем-то; «Кварцит» стоит вторым номером; третьим… Владимир не разобрал сразу названия и перешел к следующему, четвертому — «Горный хрусталь»… снова не разобрал…

Не стал читать дальше, посмотрел с задней стороны бумажку и положил на стол.

Через минуту вернулся шеф.

И радостно, от двери вопросил:

— Как тебе?

Владимир пожал плечами и честно, хоть может, не очень вежливо, ответил:

— Я без понятия.

— До чего у нас с тобой схожие впечатления.

Неясно, по какой это вдруг причине у шефа улучшилось настроение — бумажка явно ерундовая.

— Адрес на штампе квитанции, обратил внимание?

Владимир снова приблизил листок…

— Губернский.

— Разберись завтра с утра, что это был за заказ.

Такой поворот ему не понравился — а если ночью возьмут церковных воров? Выпадать из главных событий, из первого допроса преступников совсем не хотелось.

— Виктор Сергеевич, да церковное украшение заказывали, скорее всего. Я сейчас дьякону позвоню, он должен быть в курсе.

— Позвони.

Равнодушие в голосе шефа даже слегка разозлило — будто знает заранее результат.

…

Черт возьми, так и вышло — дьякон удивился сначала вопросу про какое-то непонятное украшение, а еще больше, когда услыхал названия: графит, кварцит… испуганно возразил — оно к геологии, а не к церкви.