Еще неизвестно кому место в Академии Боевых Драконов!

– Расслабьтесь, Ваше сиятельство, не имею в виду буквально, – усмехнулся жрец.

– А что есть возможность оживить кого-то… буквально? – иронично изогнул золотую бровь его подельник.

– Ваше сиятельство, не цепляйтесь к словам, – одновременно с лёгкой укоризной и наставительными нотками в голосе парировал седовласый, – лучше спросите, что я задумал.

– И что вы задумали, Ваше Высокопреосвященство?

– Я подумал, раз он не захотел самоустраниться, чтобы не мешать нам, давайте повесим на него смерть вашего брата. Что скажете?

Золотоволосый красавец гомерически расхохотался.

– Скажу, что обожаю ваше чувство юмора, Ваше Высокопреосвященство! И скажу, что мне даже жаль беднягу Валентайна! Он так старался предотвратить покушение на моего драгоценного братца, что даже умер из-за этого, а, в результате, именно его история и запомнит, как убийцу Великого короля Кинварха Золотокрылого! Мне нравится! И особенно мне нравится, что, так как Валентайн просто исчезнет, никто не станет расследовать его смерть.

– Я знал, что вам понравится, Ваше сиятельство, – хищно улыбнулся жрец. – Что ж, тогда дело за малым. Незаметно вывезти тело из дворца, сжечь и прикопать где-нибудь пепел, где его никогда не найдут.

– Лучше не прикопать, а развеять над морем. Валентайн, кстати, всегда любил море.

– Да вы просто поэт, Ваше сиятельство! – насмешливо прокомментировал жрец. Вслед за чем посерьезнел и поинтересовался: – Вы предпочитаете сами этим заняться, – кивнул он тело, – или доверите мне?

Золотоволосый красавец на несколько секунд задумался. Если это было возможно, он предпочитал не заниматься слишком уж «грязной» работой, но нашпигованное в том числе и его смертельным проклятием тело его давнего врага было слишком серьёзной уликой, о которой для собственного спокойствия следовало бы позаботиться самому.

– Разумеется, я доверяю вам, но мои люди намного лучше знают замок, чем ваши, – озвучил он свое решение.

Жрец хорошо знал, что его подельником движет вовсе не целесообразность, а именно недоверие, ему, тем не менее, не оставалось ничего другого кроме, как сделать вид, что он полностью разделяет вышеозвученный аргумент.

– Конечно, конечно, вы правы, – закивал он, благоразумно умолчав о том, что у него тоже в замке есть «свои» люди и Его Сиятельство об этом прекрасно знает.

Это было последнее из того, что Евгения смогла вспомнить по пробуждении, поскольку после этих слов жреца в её мозг хлынул беспорядочный поток неясных, размытых так, как если бы она видела их сквозь толщу воды, образов. Вслед зачем её глаза ослепил многогранный полихромный свет, заставляя взгляд блуждать в безумном буйстве цветовых оттенков. После чего она, наоборот, вдруг проваливалась в леденящий холод кромешной тьмы, которая, словно дыхание самой смерти, обволакивала её своими душными, зловонными объятиями. Из которого её вынесло в странное, наполненное зловещими тенями туманное место, в котором нечто хищное и свирепое, чей ненасытный голод она ощущала, в буквальном смысле кожей, подкрадывалось к ней со всех сторон. Однако сколько Евгения не крутила головой, всматриваясь в туман, кроме, собственно, тумана она больше ничего не видела. Что, впрочем, не помешало этому зловещему нечто, подобно мастеру мимикрии, осьминогу в конце концов настигнуть её и невидимыми липкими щупальцами захватить её в плен. Вслед за чем, как всё тот же осьминог, в центре щупалец которого расположены челюсти, принялось рвать её тело на куски невидимыми острыми, как острие бритвы, зубами… причиняя невыносимую боль.

Глава 28

Проснувшись от собственного крика, Евгения не сразу поняла, что, на самом деле, у неё ничего не болит. И что она задыхается не в липких мерзких объятиях невидимой твари, а лежит в коконе её собственного одеяла, в которое она же сама себя каким-то образом запеленала.

Её крик разбудил также и соседок по комнате. Обеспокоенные они повскакивали со своих кроватей и ринулись к ней.

– Жени, это всего лишь сон. Всё хорошо, Жени. Ты в безопасности, – ласково убеждала ей присевшая на край её кровати и взявшая её за плечи Зания.

Однако Евгения её не слышала и потому никак не отреагировала. Выпутавшись из плена одеяла она села на постели, тяжело дыша и глядя в одну точку. Ужас, пережитый ею во сне, всё ещё не отпустил её. Он навис над ней словно сумеречная тень, заставляя бешено колотиться её сердце. На третьем или четвёртом выдохе, из её груди вырвался то ли стон, то ли крик, который, наконец, заставил отступить кошмар.

– Жени, – тем временем вновь позвала её Зания. – Ты слышишь меня, Жени?

Голос подруги заставил её вздрогнуть.

– Что?.. – обернувшись на голос, растерянно выдохнула она.

– Я говорю, что это был лишь сон и ты в безопасности, – с улыбкой повторила Зания.

– Сон… Я кричала… – вслух вспомнила Евгения и, переведя взгляд на подруг, виновато констатировала: – Я вас разбудила. О боже… Извините.

– Вообще не проблема! – тут же заверила её Олари, а Зания и Арика, подтверждая её слова активно закивали.

– Может тебе чаю твоего сделать? – предложила Олари.

– Конечно, сделай! – ответила Зания, прежде чем Евгения даже успела рот открыть. – Это ведь опять из-за неё? Из-за твоей сумеречной сути? Ей, то есть, ему опять вздумалось полетать?

– Ему? – уточнила Арика.

– Потом, – отмахнулась Зания.

– Нет, – отрицательно покачала головой Евгения. – То есть, не совсем. Точнее, я не уверена, что приснившийся мне кошмар был связан с моей сумеречной сутью. Мне кажется, это был просто кошмар.

– А что говорит твой сумеречник? – поинтересовалась Зания.

«Можно подумать ты дала ему возможность хоть слово вставить?» – услышала Евгения в голове ворчливый голос дракона.

– Он просит вас помолчать пару минут и дать ему высказаться, – «перевела» она подругам.

Проведя пальцами возле губ, Зания и Арика показали, что закрывают рот на замок.

«Это был не просто кошмар, – прозвучал у неё в голове голос дракона. – Ты провалилась в мои воспоминания о днях, которые я провёл в сумеречном измерении. Я не собирался тебе этого показывать. Ты должна была увидеть, что было дальше. Однако то, что ты это увидела, всё же моя вина. Поскольку, я переоценил себя, – со вздохом признался он. – Я был уверен, что тот Страж, который пытался меня пожрать, не успел ничего от меня откусить».

«Пожрать? Откусить?» – удивленно переспросила Евгения

«Для неприкаянной души воспоминания – это не просто смысл её существования, но и само существование. Они её жизнь и сила. Лиши неприкаянную душу её воспоминаний и всё – нет неприкаянной души. Есть лишь покорная воле Стража оболочка, которую можно без проблем отправить на перерождение».

«То есть, они что-то вроде отряда зачистки?», – одновременно уточнила и резюмировала Евгения.

«Не совсем. Они скорее что-то вроде тюремщиков или даже пограничников. Они следят за тем, чтобы неприкаянные души не покидали сумеречного измерения. Особенно их много на границе с миром живых, куда, как ты сама понимаешь, как раз и стремятся попасть неприкаянные души»