Ещё один день

Несмотря на умиротворенное состояние, засыпала я долго, а спала и вовсе отвратительно. Снилась какая-то гадость, но какая именно, я так и не вспомнила. Я надеялась, все дело в том, что на одной кровати слишком тесно, и на следующий день придвинула вторую, тихо радуясь, что уборкой комнат мы занимаемся сами, а значит, никто не спросит, а что, собственно, у нас тут происходит. Что-что... лечим Джанну от недосыпа. Но каким образом и почему именно так - тут мне ответить было нечего.

Джанна в самом деле постепенно излечивалась. Будить ее по утрам было очень непростой задачей, дорвавшись до спокойного сна, она будто бы была готова спать сутками напролет, но я как-то справлялась. Представляла себе, что вот не добужусь, встану и уйду, а она через полчаса проснется с воплями и слезами. Жалко же человека.

Мне вообще начинала нравиться Джанна. Жить с ней в одной комнате было гораздо спокойнее, чем с Варей. Она не мешала и не докучала, но могла поддержать разговор, и по мере того, как она отсыпалась, разговоры становились все интереснее. Она была скромная, тихая, но эта ее скромность и тишина проистекали не из робости, а из самодостаточности. Ей почти ничего и ни от кого было не надо. А вот я была ей нужна, и это тоже было приятно. Льстило самолюбию.

В общем, все было мило, кроме того, что мне регулярно стали сниться какие-то муторные, неприятные сны. Нет, я была далека от того, чтобы просыпаться в ужасе посреди ночи. Я даже умудрялась неплохо выспаться. Но вот паршивое настроение по утрам стало моим постоянным спутником. Я огрызалась на однокурсников, изводила придирками Алекса, с которым мы как раз ваяли совместную работу, и... в общем, хорошо, что к полудню я обычно приходила в себя. И еще хорошо, что я считалась лучшей огневичкой на потоке, иначе кто-нибудь мог бы и не удержаться и врезать мне, и правильно бы сделал. Я бы на их месте так и поступила.

Все это тянулось уже недели две, и однажды вечером Джанна легла в кровать, полежала минут пять и вдруг сказала:

– Представляешь, я почти не хочу спать!

Это была наша общая победа.

10. Сейчас, за воротами

Мы открываем ворота — боги, я поверить в это не могу! Мы открываем ворота и выходим, потому что Дан нас ведет и потому что у Дана есть информация и есть план, а у нас нет - даже такого безумного. На моем языке до сих пор привкус его крови, которую я, пусть самой последней, но выпила. Мне до сих пор кажется, что я могу об этом пожалеть, но если расставлять приоритеты, Розен и Академия важнее Дана и его причуд. Ну, то есть... я на это надеюсь. Я надеюсь, что от этой нашей общей связи не выйдет более крупной общей беды. Я постараюсь за этим проследить.

Мы идем цепочкой, нас семеро, Дан посередине. В нас никто не стреляет, хотя я ужасно этого боюсь. Пока мы идем, там вдалеке перед нами люди перестраиваются, образуя круг: площадку для переговоров. Они знают правила игры не хуже нас с Даном. За площадку нет хода, пока стороны не договорятся; применение оружия и магии на переговорной площадке запрещено. Дан собирается нарушить эти правила с нашей помощью. Нападать на переговорах — это... это...

– Во-первых, мы идем без флага, - беззаботно сказал мне Дан, когда мы еще только собирались на выход.
– Он подразумевается, но его нет. Нет флага — нет переговоров. Мыпритворяемся, что идем на переговоры. Это не то же самое. А во-вторых, на что угодно спорю, у Розена будет и пистолет, и нож. Если тебе так будет спокойнее, давай я пообещаю, что не отдам команду до тех пор, пока он первый не пригрозит нам оружием.

– А он пригрозит?
– изумилась я. Я все чувствовала себя наивной девочкой, эдакой шашкой, стоящей на шахматной доске и понятия не имеющей, кто куда движется и почему.

– Обязательно, - заверил меня Дан.
– Он тоже считает эти переговоры ненастоящими. Ведь магии тут считается что нет. Нет магии — нет переговоров. Нет флага - нет переговоров. Все обман, понимаешь? Мы оба друг другу врем, а значит, ничего не нарушаем.

Ну, насчет магии — это вопрос спорный. Я чувствую не только вкус крови у себя во рту, но и огонь в своих венах. Он снова здесь, родной мой. Какой я была беспомощной без него. На самом деле, я по-прежнему беспомощна, потому что слишком мало понимаю в происходящем. Но мысль, что я смогу, если что, кого-нибудь поджечь, успокаивает. Правда, Дана обезвредить я не смогу, я пила его кровь. Зато сможет Джанна. Ей для этого даже магия не понадобится... Нет, неправда. У нее своя магия, самая надежная, самая безотказная. Ее можно сварить про запас, упаковать в небьющиеся пузырьки и носить с собой. Все мы оказались беспомощны сейчас, но не зельевары.

В круге нас ждет Розен и еще шесть человек: его переговорная группа. Наконец-то я вижу его живьем, а не на газетных страницах. Странно думать, что он всего лет на десять старше Дана. Ему же чуть больше тридцати, а кажется, будто он был в нашей политике всегда, до того он примелькался. Он невысокий, довольно плотный, по нему видно, что в последнее время он больше сидел в каком-нибудь условном кабинете, чем тренировался. Это неудивительно: большинство менталистов забрасывают физическую активность сразу после выпуска, а некоторые особо бунтарски настроенные даже на последних курсах. «Мы не стихийники, чтобы прыгать туда-сюда, мы работаем головой!» - ну да, конечно. Молодцы. А потом выглядят как Розен...

Впрочем, на самом деле, не так уж плохо он и выглядит. Все еще не толстый, не рыхлый — ну, полный, да, но это по моим меркам, а я к нему, конечно, придираюсь. Светловолосый, какой-то слегка бесцветный. На мой вкус, даже некрасивый, но манера держаться у него довольно привлекательная. И улыбка приятная. Сколько раз ее видела в газетах и думала: чего все так любят тиражировать этот его оскал? Оказывается, в реальности это выглядит очень обаятельно.

– Князев, - мягко и радушно говорит Розен. В руке у него пистолет, то есть: да, Дан в очередной раз все сказал правильно. Розен даже не пытается его спрятать, даже вид не делает, будто у нас тут правда переговоры. А раз так, стоит ли мне мучиться угрызениями совести? Не-а, я не буду. Приказывай, Дан, я буду жечь. Я гоняю туда-сюда эту мысль и понимаю, что она не совсем похожа на мои обычные мысли: видимо, Дан снова пытается продавить свое. Сплотить нас, чтобы сейчас никто не отступил, не струсил, не задумался. Да, это его давление, но мысль моя. Дан действительно был прав, а раз он был прав, ему и решать.

– Розен, - не менее любезно говорит Дан. Как он улыбается, мне не видно, но я надеюсь, что его ответный оскал ничуть не хуже. Он ведь у нас тоже обаятельный.
– Признаю, ход с магией был неожиданным. Будем договариваться?

– Будем, - кивает Розен.
– Зря ты девушек с собой взял. Думал, сможешь с их помощью морально надавить?

– Надеялся на это, - разводит руками Дан.
– Неужели не выйдет?

– Скорее уж получится наоборот. Князев, о чем ты только думал? Две такие милые заложницы...

– Думал, что они хорошие стихийницы, - пожимает плечами Дан.
– Автоматическое мышление, хотелось взять кого-то надежного...

– Увы, уравнивающей магии здесь нет. А без нее...
– Розен улыбается менее приятно и более зловеще, но видно, что за этой мимикой настоящей злобы нет, это просто театральное отражение его намека, чтобы до всех с гарантией дошло. При этом далеко не факт, что он намерен взять нас с Татой в заложницы. Возможно, он говорит это просто для отвлечения внимания, а сам просто-напросто пристрелит Дана... или нет? Или он ему нужен живым? Интересно, зачем?

– Да ладно тебе запугивать, - отмахивается Дан.
– Давай поговорим серьезно. Академия не откроет ворота просто так, и ради нескольких блестящих учеников тоже не откроет, им нужны гарантии...

– Серьезно, - повторяет Розен, смакуя это слово.
– Ну хорошо, давай серьезно.

Он поднимает пистолет и направляет мне в лицо. Ну да, я стою ближе к Дану, а Тата дальше. Это логичный выбор. Я должна бы испугаться, я ведь знаю, что такое огнестрельное оружие, но нет у меня привычки пугаться темного куска... металла? Пластика? Я даже не знаю, из чего эта штука делается!

Наверное, стоило потянуть время и дать Розену огласить свои требования, но... Дан сам виноват, что взял меня с собой. Я давно уже на взводе, у меня уже искры скачут между пальцами, и теперь я выпускаю огонь — длинной струей, потому что собирать шар нет ни времени, ни смысла: мне не нужен сейчас огонь по площади, мне нужно поразить одного человека.

Одновременно я ухожу влево и вниз, на случай, если Розен все-таки успеет выстрелить.

Все вокруг приходят в движение.