Ещё один день

Я открыла глаза в полумраке спальни и осознала, что Джанна рыдает, обхватив меня руками и уткнувшись мне в плечо. Сон тут же вылетел у меня из головы.

– Что, что случилось?
– спросила я.
– Кошмар приснился или что-то ещё?

Джанна только помотала головой, пытаясь справиться с всхлипами. Мне уже доводилось видеть ее плачущей, но этот раз был каким-то особенно пугающим. Будто до сих пор она на самом деле сдерживалась, и только теперь ее прорвало по-настоящему. И что мне было делать посреди ночи с таким подарком? Пока я гадала, есть ли в ее запасах успокаивающее и как ее об этом спросить, рефлексы старшей сестры сделали свое дело. Сколько раз я так успокаивала Дину, еще в детстве, когда ей снилось что-нибудь плохое?

– Ш-ш-ш, тише, - зашептала я, гладя Джанну по голове.
– Все прошло, все хорошо. Все ведь хорошо?
– она старательно закивала, по-прежнему утыкаясь в мое плечо.
– Все хорошо, тихо-спокойно, я с тобой, мы в Академии, все в порядке, да, Джанна? Все будет хорошо, я рядом...

Я несла что попало, не особенно вдумываясь, что говорю. Еще по Дине я уяснила: самое главное — тон, а уж содержание бреда может быть любым, хоть сравнительную таблицу стихийного поражения пересказывай. Но таблицу я бы точно не вспомнила спросонья. Метод работал. Джанна стала всхлипывать реже, потом перестала шмыгать носом и тогда наконец оторвалась от моего плеча, посмотрела мне в лицо, прерывисто вздохнула, сказала:

– Спасибо. Спасибо тебе, Глена!
– и вдруг, совершенно неожиданно, поцеловала.

И наш первый поцелуй, тот самый, тоже был соленым от ее слёз. И вот тогда-то я поняла, что пропала. На самом деле, наверное, это случилось гораздо раньше, только до тех пор я не видела, не замечала за собой ничего необычного. Но вот Джанна поцеловала меня, и только в этот миг я осознала, как сильно этого хотела.

– Ты всегда будешь со мной, Глена? Я хочу, чтобы ты была со мной всегда...

– Я буду, буду. А ты?..

– А я без тебя не смогу.

Мне хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда, и оно не заканчивалось. Весь мир перестал иметь значение, и в тишине и темноте нашей комнаты были только мы. Я, Джанна, ее руки, пробирающиеся под мою одежду, ее волосы, в которые так приятно запускать пальцы, ее губы, которые можно целовать раз за разом, и каждый новый раз — это как новое разрешение, новое «да», и огонь, такой горячий, что обжигал даже меня.

Огневичку обожгло. Кому сказать, не поверят.

16. Нигде, на границе

В этот раз мы с Даном идем вниз по реке гораздо дольше, чем я шла тогда, с Джанной. Я иду молча: мне есть о чем подумать. Получается, у нас с Джанной есть какая-то связь? Она настоящая, а не просто мой сон? Знала ли об этом Джанна? Видела ли она в ту ночь тот же сон, что и я? Осталась ли у нас эта связь до сих пор? Впрочем, это как раз легко проверить: я смотрю на свою правую руку, а лента, появившаяся в том самом моем сне (ой, ладно, я же решила больше себе не врать: в мой прошлый визит сюда), - она до сих пор со мной. Значит, мы с Джанной по-прежнему связаны. Но как именно? Больше всего это было похоже на помолвку или брак, но ведь это же не могут быть они? Угораздило же меня влезть в чужую традицию, где даже формулировки незнакомые!

Я иду, я думаю. Чувствует ли Джанна, что я сейчас здесь? Если моя связь с Даном затянула меня сюда, тянет ли ее так же - ко мне? И если да, то как она с этим справляется? Волнуется за меня? Или уже оплакивает?

И еще: знала ли она, что делала? Не для того ли она переманивала меня спать в свою комнату тогда, полтора года назад, чтобы мы оказались здесь вместе? И может быть, все остальное она тоже сделала - для этого? И где, в конце концов, это «здесь»? Это загробный мир? Но ведь Дан еще не мертв. И Джанна не была мертва. И я... а я?

– Эй, ты куда?
– вдруг спрашивает Дан, и я будто просыпаюсь ото сна. Секунду назад я слышала шум моря и, кажется, даже видела замок Пятихолмья где-то вдалеке. Теперь ничего этого нет, только текущая вода, темнота вокруг, мягкое мерцание речного песка и ни единого шороха. И Дан.

– Я почти вернулась обратно. А ты что, не почувствовал?

– Почувствовал, как ты куда-то исчезаешь, - сердито говорит он.
– А больше ничего, как шел вдоль реки, так и шел себе. А ты, значит, почти пришла, да? Значит, на самом деле не так уж тесна связь между нами? Эх, зря я протупил, не надо было тебя дергать, вернулась бы спокойно...

– Вот только опять не начинай!
– не выдержав, рявкаю я на него.
– Без тебя я все равно никуда не уйду.

– Глена, ну что за самопожертвование вдруг? Почему ради меня? Ты же в меня давно уже не влюблена, - так устало спрашивает Дан, что мне даже становится немного стыдно: мучаю зачем-то почти мертвого человека... только пусть этот человек снова засунет свои ментальные штучки куда поглубже, я так просто не сдаюсь!

– А сама не знаю, - честно говорю я.
– Все одно к одному сложилось, а теперь жаль бросать. К тому же, ты сам знаешь, мы связаны теперь, ну тогда что за дурацкие предложения? Не сейчас, так позже мне это аукнется. Так что давай-давай, шагай, помогай мне меня спасать.

– Но ты ведь почти ушла без меня. А я — должен остаться. Ты не можешь меня отсюда вытащить. Не пропадать же тебе здесь из-за меня. Ты можешь идти, так иди.

– А кто сказал, что я не могу вытащить?
– огрызаюсь я. Есть у меня одна идея, только вспомнить бы, как там Лион Мин говорил... а еще лучше — знать заранее: какого рода связь создает эта формула? Во что именно я вляпаюсь, когда произнесу те самые слова? И вообще, сработают ли они во второй раз? Но если я буду долго думать, то чего доброго, дрогну и действительно уйду. А я так не хочу. Я себе до конца жизни буду припоминать, что хотела сделать, может быть, даже могла — и не попробовала.
– Даниил Князев, я согласна отвечать за тебя перед небом и богами. А ты согласен?

Дан некоторое время молчит, вид у него довольно ошарашенный.

– Там еще про «готова отдать свое сердце и взять мое» должно быть, - наконец говорит он. Ого, какой подкованный! Интересно, на котором из его спецкурсов такое проходили? Ладно, потом спрошу.

– А я не готова, так что обойдешься, - отрезаю я.

– Потому что сердце уже взяла Джанна, да?

– Даже если и так, зубы не заговаривай. Ты согласен или нет?

– А знаешь, вот даже просто ради того, чтобы посмотреть, что теперь будет... да, я согласен, - медленно говорит Дан. Его правую руку тут же обхватывает широкая лента — не алая, а какая-то бесцветная, почти прозрачная. Такая же появляется и на моей левой руке.

Дан смотрит на свою руку, на мою левую, потом на правую — и начинает хохотать. Он смеется безудержно, но старательно зажимая руками живот, будто из него может что-нибудь выпасть. А кстати, ведь правда может.

– Что смешного?
– спрашиваю я. Дан с трудом, но все же успокаивается и отвечает:

– Да собственно, почти ничего. Ты в курсе, что это твой второй брак?

– То есть, это все-таки брак?
– я боялась, что это так, крутила эту мысль в голове так и эдак, но совершенно в это не верила!