Ещё один день

Мы сняли ту же самую квартиру — повезло, что она нас то ли дождалась, то ли опять освободилась; теперь мы снова жили с Джанной вместе, бок о бок, и я все чаще думала о том, что сказала мне мама. Как насчет брака? Насчет детей? Готова ли я отказаться от жизни с Джанной, чтобы сделать свою жизнь обычной, нормальной, удавшейся по меркам моей мамы? Довольно скоро я ответила себе: нет, не готова. Жизнь с Джанной мне не просто нравилась, это была не просто «одна из возможностей», открытых для меня. Это была та жизнь, которой я хотела жить всегда. Я хотела возвращаться по вечерам в дом, пропахший Джанниными травами, сидеть допоздна за чаем или некрепкой травяной настойкой, болтать обо всем на свете, засыпать, обняв Джанну и зарывшись носом в ее волосы, просыпаться и видеть, как она улыбается мне.

Я не хотела пробовать никакую другую жизнь. Я хотела эту.

Это было как озарение: я вдруг поняла, что несмотря на все проблемы с семьей, которые непонятно, как решать и можно ли решить в принципе, моя жизнь была именно такой, какой я хотела. Я была... счастлива, да. Не совершенно, не безоблачно, но счастлива тихим счастьем человека, которому хорошо в выбранном им доме с выбранным им человеком.

А потом был жаркий летний вечер за неделю до Солнцестояния. Мы сидели на балконе, слушали кваканье лягушек, долетавшее с озера через две улицы от нас, пили холодный чай, планировали, как проведем последний летний месяц после возвращения Джанны с домашних праздников.

– Можно будет на две недели съездить куда-нибудь поближе к морю — Синеморск, Белокаменск — что у нас там популярно в этом году? Но честно говоря, мне и здесь хорошо.

– Популярно в этом году Светлоустье, - серьезно (как всегда) отнеслась к вопросу Джанна.

– Вот туда мы точно не поедем, зачем нам эти толпы? Значит, выбираем из Синеморска и Белокаменска.

– И Летославля.

– И Летославля, тут вон тоже озеро есть.

– Знаешь, - Джанна прислушалась к лягушачьему пению, - я как послушаю отсюда, каждый раз кажется, что это озеро лягушками доверху набито.

– Но что ты имеешь против лягушек? Ты же зельевар! Разве вам не бывают нужны всякие там шкурки-лапки?

– Железы. Бывают нужны, конечно. Но во-первых, здесь не те лягушки, а во-вторых, отдыхать так отдыхать! А в погоне за лягушками какой отдых?

– Да отличный отдых! Активный такой... Впрочем, пожалуй, ну их, лягушек этих. Выберем город и смотаемся к морю. Поезд или портал?

– Поезд, - не колеблясь выбрала она.

– Экономия или личные пристрастия?

– Второе. А ты разве не любишь поезда?

– Люблю. Но по мне чем скорее, тем лучше. Тут порталы выигрывают у поездов. Но в этот раз пусть будет поезд, конечно.

– Почему ты всегда мне уступаешь?
– вдруг спросила Джанна. Вопрос поставил меня в тупик, потому что мне-то самой так вовсе не казалось.

– Уступаю? Разве?

– Ну да. Что есть, что пить, как проводить вечер, куда ехать и на чем. Почему?

– Потому что мне все равно, - честно сказала я.
– А тебе, кажется, нет. А я тебя люблю и рада сделать так, чтобы тебе было приятно.

Сказала и с изумлением отметила, что ни разу не говорила этого раньше. Обходилась другими словами или вовсе без слов. А тут вдруг соскочило с языка — так просто, так естественно, просто правильный ответ на заданный Джанной вопрос. Я люблю ее, я хочу не просто быть рядом с ней, но и заботиться о ней, сделать так, чтобы ей было хорошо, тем более что речь идет о таких мелочах...

Джанна спрятала лицо в ладонях и некоторое время сидела так.

– Эй, я что-то не то сказала?

– Глена, я так больше не могу.

– Как «так»?

– Врать тебе больше не могу.

Вечер стремительно терял свое очарование, шум в ушах заглушил даже лягушачий концерт.

– И в чем же ты меня обманула?

– Я... подлила тебе приворотное зелье.

Если бы мне предложили придумать любой самый фантастический ответ Джанны, я все равно не додумалась бы до этого.

– Когда?

– Понимаешь, я...

– Когда?

– Зимой, в самом начале. До того, как ты перебралась ко мне. Но я...

– Убирайся, Джанна.

– Я могу объяснить...

– Убирайся. Беги. Прямо сейчас. Через полминуты я загорюсь. Не уйдешь — сожгу.

К счастью, Джанна представляла, как это у меня бывает. Через полминуты ее не было на балконе, а через пару минут и в квартире.

Перед тем, как упасть на диван в гостиной (на кровать мне даже смотреть не хотелось), я нашла в себе силы дойти до двери, запереться на щеколду и сменить пароли. Больше ни на что меня не хватало — ни на размышления, ни на злость, ни на горе. Ну и слава богам.

24. Сейчас, медблок

– Ох, какая была бы статья, - вздыхает неподалеку голос Зверина, когда я прихожу в себя.
– Да ведь засекретят все к лешего матери, наверняка. Причем секретить будут историки, а этот эпизод с вашим ранением исказят просто до кучи — и мне всю поляну затопчут. А я бы вас поизучал, друг мой, да кто ж мне даст.

– Илья Валерьевич, неужто вы намекаете на пытки?
– ехидно говорит голос Дана. Живой, гаденыш. Ну и слава богам!

– Я не намекаю, Даниил, я прямо говорю. Ваш опыт по разделению боли мог бы очень пригодиться как минимум в трех магических отраслях...

Раньше я считала, что медики должны быть человеколюбивы. Но это я просто была маленькая и глупая. Медики и в самом деле любят людей, но так... очень специфически. Деятельно. И не всегда на благо конкретного индивида. Хотя на благо вида в целом — безусловно.

– Увы-увы, придется отраслям и дальше обходиться без меня. Если я вам завещаю свое тело, это вас утешит?

– Что я, трупов не видел? Мне вы гораздо интереснее живой, со всеми магическими потоками в активном состоянии. Что я, по-вашему, должен понять по трупу? Князев, не заставляйте меня считать, что я зря потратил время на ваш факультатив!

Я отмечаю, что ладони Джанны больше нет в моей руке, а ее самой — в поле моего зрения. Ушла? Ну... значит, упустила свой шанс на примирение. Или все-таки это я упустила шанс — понять всю картину целиком? А может быть, никто ничего не упустил, и она еще вернется. И я что, действительно этого хочу?..

– Я смотрю, ты рада, что он жив, - шепчет Джанна, внезапно снова появляясь рядом. Похоже, просто на минуту отошла.

– А что, я должна смерти его хотеть? После того, как за него вписалась?