Еще один шанс

Не для того ли, чтобы настроить доктора против меня? Не хотят ли, чтобы меня упекли в психушку?

Кто знает, как тут поступают с потерявшими память. Может, объявляют недееспособными.

Почему я не выяснила этот вопрос заранее?

– Что ж, оставим это на их совести, - я улыбнулась еще приветливее. – Итак, с какой целью вы меня ждали?

– Я получил тревожную информацию о вашем здоровье от моей коллеги из Иньеры. Она утверждает, что, хотя все ваши физические показатели в норме, вы… потеряли память?

Это прозвучало как вопрос, и я пожала плечами:

– Все верно.

– Вы действительно ничего не помните? – дождавшись моего кивка, он задал еще один вопрос: - А свое имя?

– Нет. Мне его сообщили, но я его не вспомнила. Собственно, как и все остальное до катастрофы.

– Ни родителей? Ни дом? – продолжал выпытывать доктор.

– Ничего, - подтвердила я.

– Но как вам удалось выбраться из запретного леса? Вы очнулись в неизвестном месте, не зная, кто вы – и не поддались панике?

– Что ж, думаю, за это стоит сказать спасибо моему инстинкту самосохранения, - я улыбнулась. – Когда рядом с тобой готовый взорваться самолет, философские вопросы типа – кто я, где я, отходят на второй план. Я хотела выжить, мне было не до паники.

– И все же… - он неверяще покачал головой. – Суметь спастись, оказавшись без памяти в запретном лесу? В это с трудом верится.

– Я была не одна, - напомнила я и хмыкнула: - А вы точно врач, а не журналист?

Доктор Геллен мягко рассмеялся:

– Прошу прощения. Я действительно поддался любопытству, проигнорировав профессиональные обязанности.

– Что ж, спрашивайте. Мне нечего скрывать, - смело заявила я.

Доктор кивнул и вытащил из кармана блокнот. Точно не журналист?

– Вы были не одна, вы сказали. Вас вывели из леса?

– Нет. Парень большую часть времени был без сознания, так что это мне приходилось его тащить. Но он приходил в себя и помогал где советом, а где и силой.

– Это он построил плот?

– Нет.

– Но откуда вам известно, как строить плоты, магоспожа Кларисса?

– Ниоткуда. Но, доктор Геллен – это же просто плот. Несколько бревен, связанных вместе. Один раз увидишь и принцип понятен.

Мужчина что-то записал в свой блокнот.

– А монстры?

– Что монстры? – не поняла я.

– Как вам удалось пробиться сквозь полчища монстров с человеком без сознания на руках?

– Эм… благодаря их отсутствию? – мне подумалось, что доктор шутит.

– Отсутствию? – изумился он вполне искренне. – Человек, тем более маг, в запретном лесу приманивает всех окружающих монстров, а в запретных местах их несчетное количество. Ведь там их никто не зачищает.

– Не знаю, нам встретились за все время несколько штук, они были поодиночке, и справиться с ними не составило труда, - пожала я плечами в очередной раз. – Хотя… каждое утро возле нашего лагеря сидели три паукособаки. Впрочем, хотя мы их убивали каждый раз, я не уверена, что это были разные монстры, а не одни и те же.

– Паукособаки? – переспросил он, чуть помолчав. – Хм. Похоже на вагса.

– Что такое вагса? – я с досадой отметила еще один аспект местной жизни, который обошла вниманием.

Но кто же знал, что у монстров есть классификация?

– Вагс – это встречающий мимик, - видя мое недоумение, доктор пояснил: - Обычно в запретных местах первого встреченного монстра удается убить. Но в этот момент появляется вагс, который копирует убитого монстра и преследует убийцу. И мимикрирует под человека, если вагсу удастся уничтожить его.

– И этот вагс… он не убиваем, что ли? – я невольно поежилась, сообразив, что мои подозрения не были беспочвенными.

– Можно уничтожить ту форму, в которой находится вагс, но он вернется точно таким же через какое-то время, - подтвердил доктор Геллен.

– А, так поэтому в гарнизоне нас чем-то просвечивали? – догадалась я.

– Да. Вагс, выбравшийся из запретного леса – это катастрофа и огромные жертвы, - мужчина вздохнул и нахмурился: – Так, минутку. Почему вагс сидел возле лагеря, не пытаясь напасть, пока вы спали?

Вообще-то это мне надо спрашивать, потому что я-то о монстрах ничегошеньки не знаю. Но могу предположить.

– Я окружала лагерь охранной полосой – сухими листьями, чтобы услышать, как к нам кто-то приближается. Обычно они сидели у их границы.

Доктор Геллен снова что-то записал в блокнот, а затем взглянул на меня:

– И это приводит нас к главному. Ваш семейный дар. Он ведь пробудился, верно?

– Скорее всего. Иначе как бы мы выжили при падении самолета? – как по мне, так он всегда был, с того момента как я очутилась в чужом теле.

– Вы помните этот момент?

– Нет, - я удивленно на него посмотрела. – Я ведь уже сказала, что не помню ничего до катастрофы – включая ее саму. Я очнулась уже на земле.

– Вот как, - пробормотал он и замолк, что-то строча в блокноте. – Насколько мне известно, на остатках плота, на котором вы прибыли, были обнаружены следы магии усиления. И, судя по тому, что к вам не могли подойти монстры, вы использовали ауру усиления, чтобы их избежать. И ваш лагерь тоже защищали усилением. Где и когда вы этому научились, если были непробужденной и утверждаете, что потеряли память?

– Эм, - растерянно уставилась я на него: - Чему научилась?

– Пользоваться семейной магией, - строго взглянул он на меня.

Вот уже не психиатр, не журналист, а самый что ни на есть натуральный следователь.

Я вздохнула:

– Понятия не имею, о чем вы. Усиливала я только себя и Боуера, чтобы очнулся для попить или помочь. Ни о какой ауре усиления не знаю. Предметы усиливать не умею.

– А откуда вы знали, как усиливать себя? – все еще строго спросил доктор.

– Ниоткуда. Об усилении сказал Боуер, я догадалась, что оно работает от прикосновения. Все.

– Хм… а отдача? Вы ведь ничего не ели и при этом активно пользовались даром?

– Я очень крепко спала, - озвучила я очередную свою догадку.

Других способов восполнить энергию у меня не было, поэтому я и считала, что крепкий сон – это и есть отдача.

– Боль, сломанные кости, потеря сознания, слабость? Что-то из этого с вами происходило?

– Нет, - с недоумением ответила я. – А должно было?

– Судя по всему, вы использовали усиление весьма активно. Это очень мощная магия, но и плата за нее высока… если ее использует не архимаг.