Еще один шанс

– Настенька, солнышко... Покушала бы... Оладушки сегодня такие вкусные - превкусные испекли. Румяные, золотистые, прямо с пыла, с жару. Пальчики оближешь!
– тетка Матрена предложила уговоры, хотя давно не надеялась на положительный ответ.

– Не хочется, - надула губы и отвернулась в сторону от ароматных угощений воспитанница.

– Голубушка, утешься - ну, хоть отвару клюквенного испей, - ещё одна попытка уговорить... А вдруг?
– Кисленький... Прохладный... Розовенький... Аппетиту придает,

– Не буду, - юная затворница громко шмыгнула носом, сдерживая слезы.

– А чаю со "свежай" смородой?

– Нет, - вредина надула щеки. 

– Ох, что за наказание следить за тобой?
– женщина тяжело вздохнула.- Золотце, посмотри на себя? Одни кости да кожа... Кто тебя такую замуж возьмет? Мужики ныне - они же любят девок справных, да ладных. Чтобы кровь с молоком играла... Чтобы всего в достатке у барышни было. А у тебя, что? Совсем ведь извелась - одни глазища! Дикие - как у кошки! Чувствую, нормальный жених намучается с тобой.

Матрена для убедительности и доходчивости своих слов развязала и снова завязала узел на платке. Поправила волосы на голове. Передвинула с места на место чашку.

– Ведь в гроб, краше кладут! Упадешь где-нибудь посередине дороги... И собаки стороной обходить будут! Да, что я тебе говорю? Сама понимать должна! Не маленькая, поди уже?
– воспитательница не прекращает попыток наставить на путь истины заблудшую молодую душу.

– А я замуж и не собираюсь, - тяжелый вздох со стороны страдалицы и снова шмыганье носом.

– И, вообще! Я... в монастырь уйду, - Настя прикусила губу и решительно заморгала глазами.

– Как же? В монастырь она уйдет!
– Матрена удивленно повысила голос. Да кто же тебя такую туда возьмет?

– Ещё как возьмут! Туда всех берут!
– мученица сомкнула кисти. Прижала руки к груди. Часто заморгала длинными ресницами.

– Да вижу я, какой монастырь у тебя на уме!
– наставница вновь поправила волосы под платком. Недовольно покачалась на стуле. Строго свела брови.
– Третий день, сама не своя ходишь, из-за этого монастыря!

Напряженная чайная пауза с вздохами и хлюпаньем чая с одной стороны и ответными вздохами и шмыганьем носом с другой. Где-то прожужжала муха, нарушая идиллию спокойной обстановки в горнице.

– Ладушка, пошла бы в саду погуляла... Грусть, тоску бы развеяла...
– новая попытка Матрены достучаться до сознания кручинницы.
– С утра от Полины служанка прибегала. Про тебя спрашивала. В гости звала.

– Ничего не хочу, - еле сдерживаясь от того чтобы не разреветься, произнесла девушка.

Вторая чайная пауза...

И принятое решение использовать последние доводы, а также всё женское коварство.

– Вчера, когда шла по рынку... Ну, ты знаешь, батюшка велел мне сукно заморское посмотреть, - голос наставницы стал мягким и напевным. Как будто начала рассказывать сказку.
– Встретила там Лукерью, ключницу Изотовых. Ты её помнить должна - приходила к нам как-то... Уже не знаю зачем... Так вот, она сказывает, что их соседка молодая вдова воеводы Рожнова тайно встречается с сыном окольничего.

Красавица непроизвольно прислушалась и слегка повернулась в сторону рассказчицы.

– Ты представляешь! Настенька, что твориться в Москве?
– выкатила глаза Матрена, показывая ужас и возмущение от распущенности современного поколения. - Раньше в старые, добрые времена такого не было! Никогда!

Женщина аккуратно поставила пустую кружку на салфетку. Затем нежно погладила её рукой.

– А сейчас! Что люди только не делают! Никакой совести у них не осталось! Грех-то какой!
– Матрена многократно перекрестилась на икону в красном углу и снова посмотрела на девушку.
– Твой-то кавалер надеюсь не такой? Он ведь высокородный, знатный, красивый?

– Не знаю...
– резкий ответ. Страдалица снова отвернулась от собеседницы. Надула щеки. Подперла рукой подбородок.

– А может быть богатый?
– глаза надсмотрщицы хитро смотрели на девушку.

– Не знаю... - прищурив глаза, Настена зло произнесла сквозь зубы.

– Ну, хотя бы высокий, статный?
– старая интриганка начала плавно водить рукой из стороны в сторону, гипнотизируя собеседницу.

– Не совсем, - томный, задумчивый взгляд сменился улыбкой на лице юной особы. Влюбленная натура поддалась на провокацию. Она снова начала вспоминать таинственного незнакомца встреченного на рынке.

– Настенька? А он хотя бы христианской веры?
– волнуясь за девушку, с ужасом произнесла Матрена, возвращая фантазерку в реальный мир.

– Да не знаю я!
– несчастная страдалица в порыве чувств стукнула ладошкой по столешнице.

– Господи Иисусе!
– наставница вновь несколько раз перекрестилась.

– И, что ты в нём нашла? Что, в нём, такого... чего нет у других!
– она встала из-за стола и подошла к воспитаннице.
– Ведь третий день себя изводишь? Скушай, яблочко и всё пройдет! 

– Ты, ничего не понимаешь!
– зло, сверкнув глазами, произнесла влюбленная натура.
– Ты окостенела, старая квакуша!
– Девушка фыркнула и резко отвернулась от воспитательницы.
– Он такой... милый! Такой... хороший! Замечательный! С ямочками на щеках. И улыбается...
– Красавица как завороженная описывала своего благоверного. Горемыка медленно поднялась со стула и неспешно пошла по комнате.

Матрена, открыв рот, с удивлением смотрела на воспитанницу. Сейчас та походила на зомби или загипнотизированную куклу.

– ... И так на меня смотрит...
– Настя громко шептала.
– Так никто, никогда на меня не смотрел.
– Девушка не сдержав чувств, выскочила из комнаты и побежала к себе. После чего упала на кровать и расплакалась.

– Да, дела!
– Матрена произнесла и задумчиво посмотрела на девушку. Затем сильно и глубоко вздохнула в очередной раз.
– Ох, чувствую, попадет нам от тятеньки обоим. Крепко попадет...

***

Таинственный мститель, одетый во всё чёрное не спеша шёл по подземелью. Останавливался. Тщательно прислушивался.