Эсеры. Борис Савинков против Империи

Купеческий сын Марк Натансон, народник и один из организаторов знаменитой «Земли и воли», ссыльный каторжанин, и узник Петропавловской крепости, стал членом Центрального Комитета эсеровской партии, позднее возглавил левых эсеров и даже консультировал серба Гаврилу Принципа, как ему убить короля и дать повод к Первой мировой войне.

Золотым пером и главной литературно-пропагандистской силой партии эсеров стал тридцатилетний потомственный дворянин Виктор Чернов, уже десять лет печатавшийся в нелегальных изданиях. Бессменный член Центрального Комитета, Виктор Чернов и Михаил Гоц возглавили заграничную организацию эсеров и газету «Революционная Россия». Чернов стал теоретиком партии и разработал ее программу. Он провел первый эсеровский съезд 29 декабря 1905 года и много лет возглавлял партию, в 1918 году стал председателем всероссийского Учредительного собрания, разогнанного большевиками, возглавлял чехословацкий и кронштадский мятежи в Гражданской войне. «Революционная Россия» Виктора Чернова подводила новый идеологический фундамент под старое революционное мировоззрение, используя теоретический опыт западных социалистов.

В самом начале 1902 года в Россию вернулись Гершуни и Брешковская. Центром партийной работы стал Саратов. Оттуда названная «святым духом революции» Брешковская от имени партии эсеров совершала агитационные поездки по империи, объехала Вятскую, Вологодскую, Уфимскую, Пермскую губернии, Поволжье, юг и еще тридцать губерний. Нелегальный Гершуни ездил за ней, в Нижний Новгород, Самару, Саратов, Уфу, Воронеж и везде создавал партийные эсеровские группы. Один из его первых анонимных биографов писал после гибели Гершуни: «Эти поездки оставили в нем глубокое впечатление. Он впервые увидел своими глазами настроение русской деревни, русской революционной интеллигенции на местах и проникся еще большей верой в дело русской революции. Его письма и личные рассказы дышали такой восторженностью, таким подъемом, что представляли собой настоящий гимн Волги, ее природе, ее народу и грядущей русской революции». Знавшие его люди писали, что Гершуни – настоящий энтузиаст, обладавший колоссальной силой воздействия, производивший необычайное впечатление даже на жандармов и тюремщиков. Он быстро стал агитатором возрождения террористической борьбы, лично ненавидя Зубатова. Он писал своему другу: «Я далеко не аскет и совершенно не способен отрекаться от радостей жизни. Но никогда я эту радость не испытывал так поглощающее, никогда жизнь не ощущалась всем существом, и никогда не была так дорога, как теперь. Мое счастье так полно именно потому, что я из раба своей жизни стал ее господином. Такое счастье не временно, не преходяще. И когда думаешь, что тысячи людей добровольно несут на себе рабские цепи обывательской жизни, несут, не испытывая никакой радости, никакого смысла жизни, проклиная и эту жизнь, и эти цепи, и в то же время боясь сбросить их с себя, то только поражаешься, как люди способны сами отравить свою жизнь. Вы понимаете, что раз сбросив эти цепи, раз познав чувство не раба, а господина своей жизни, пошлая обывательская жизнь, полная компромиссов, бесцельной и пошлой тяги-лямки, отнимающей все время, что эта жизнь больше не может привлекать. Я сделал свою жизнь счастливой и бросил то, что всегда унижало и давило меня, – то, что глупцы и пошляки называют «хорошим положением». Год моей теперешней жизни дает мне удовлетворения больше, чем десятки лет прежней. Это я говорю вам после двухлетнего испытания. Не думайте, что я увлекаюсь, что я не предвижу естественного конца. Я знаю, что я лично ничего не изменю, что, быть может, я даже не увижу изменения. Но еще больше я знаю, что по этому же пути неизбежно пойдет большинство, и оно изменит. При всем страстном желании пробыть в деле как можно дольше, момент «ликвидации» ожидается с тем естественным спокойствием, с каким приходится ожидать все неизбежное. Помните же, ни сомнений, ни колебаний не только в неизбежности выбранного мною пути, но и в том, что только этим путем можно спасти от гнета и нищеты народ – у меня нет».

Департамент полиции посылал по империи циркуляры о розыске Гершуни и Брешковской, которые давно перешли на нелегальное положение: «Департамент полиции придает первостепенное значение аресту Гершуни и Брешковской, а потому предлагает принять все находящиеся в распоряжении полиции меры к их розыску». Если бы Лопухин и Плеве знали, что созданная партия эсеров станет почти могильщиком самодержавия, они бы сделали все возможное и невозможное, чтобы поймать всех руководителей первой массовой революционной партии. В начале 1902 года полицейские и жандармы читали в распространенном по империи третьем номере «Революционной России» сообщение о появлении у монархии грозного внутреннего врага: «Ближайшей задачей Партии является борьба с самодержавием во имя политической свободы, для завоевания свободных конституционных форм государства, при существовании которых Партия получит возможность открыто бороться за свои дальнейшие цели коренного переустройства общества на социалистических началах. Пропаганда и агитация во имя этой ближайшей цели ведется Партией сообразно с наличностью окружающих условий во всех слоях населения, заинтересованных в свержении самодержавия. Главное внимание /Партия обращает на деятельность среди промышленных рабочих крупных центров и интеллигенции. В среде интеллигенции Партия концентрирует свою пропагандистскую и агитационную деятельность на учащейся молодежи, этом главном источнике социалистической интеллигенции. С так называемой либеральной интеллигенцией Партия, в виду общей ближайшей цели, вступает в союз, не поступаясь своими конечными идеалами. Рабочий класс, в особенности в лице его передового слоя, сконцентрированного в крупных городах и промышленных центрах, составляет главную опору партии. Деятельность среди рабочих выражается в печатной и устной пропаганде социализма и политического освобождения и организации революционных союзов и групп. Партия с полной готовностью идет навстречу существующим уже отдельным личностям или группам интеллигенции и крестьянства, ставящим себе целью революционную деятельность в деревне. Признавая в принципе неизбежность и целесообразность террористической борьбы, Партия оставляет за собой право приступить к ней тогда, когда, при наличии окружающих условий, она признает это возможным».

Летом 1902 года тысяча эсеров начала партийную работу в соответствии с программой в интеллигенции, в народе, в городе, в деревне, в обществе, в армии, одновременно действуя агитацией, пропагандой и террором. Новая революционная партия должна была на практике доказать возможность и целесообразность своей деятельности. У нее все получилось, кроме захвата власти.

Terror на латинском языке означает страх. Это политика систематического устрашения противников вплоть до их физического уничтожения. Таким был «белый террор» после реставрации Бурбонов во Франции. Неслыханной лютостью отличался террор Тьера против Парижской Коммуны в 1870 году. Кроме массового террора практиковался индивидуальный террор против отдельных представителей власти, против глав государств. Основным средством борьбы с действующей самодержавной монархией эсеры стали считать индивидуальный террор. Они даже не могли предполагать, что их политические убийства проложат дорогу колоссальному террору победивших империю большевиков-ленинцев против всех и вся во время Гражданской войны 1918–1921 годов, который будет копироваться с террора времен Робеспьера.

Партия социалистов-революционеров связала террор с массовым революционным движением, но не хотела повторить судьбы «Народной воли». Они решили сделать свой террор совершенно автономным и самостоятельным, чтобы защитить его от провалов. Центральный комитет партии определял только объекты покушения и выделял на него деньги. Всем остальным занимался Григорий Гершуни, который создал боевую группу, которая совсем скоро была названа Боевой организацией партии эсеров. Гершуни был убежденным террористом, умным и хитрым, с железной волей и удивительной способностью воздействовать на окружающих. Его почти гипнотический взгляд и убедительная речь привлекали к нему людей, становившихся его горячими сторонниками, подчинявшимися ему всецело и беспрекословно. Зубатов довольно быстро определил, что созданная партия эсеров, которую он надеялся убить одним ударом, может и сама убить самодержавие. За голову Гершуни была назначена большая денежная награда. Л. Меньщиков, полуохранник и полуреволюционер, служивший под началом Зубатова и в Московском охранном отделении и в Особом отделе Департамента полиции, писал о Гершуни: «Имя этого революционера общеизвестно. Его похороны в Париже собрали десятки тысяч интернационалистов. Правительство начало сводить с ним счеты давно. В конце девяностых годов он находился в руках Зубатова, который тогда уже знал ему цену. Арестованный в Минске, Гершуни был доставлен в Москву «для увещеваний». Целыми днями длились споры двух прирожденных конспираторов. Сколько казенного чая было выпито! В конце концов Зубатов, с присущей ему самоуверенностью вообразил, что он сумел убедить Гершуни в необходимости оставить революционную деятельность и отпустил его на свободу. Гершуни немедленно перешел на нелегальное положение. Вскоре последовали убийства министра внутренних дел Сипягина и губернатора Богдановича, приказавшего стрелять в бастовавших рабочих. Никто из опытных охранников не сомневался, что это дело рук Гершуни, но последний умел носить «шапку-невидимку». Полиция сбивалась с ног, разыскивая его, она им бредила».

Центральный комитет партии эсеров утвердил политические приговоры «особенно одиозным представителям царизма» – министру внутренних дел Сипягину, обер-прокурору Синода Победоносцеву, уфимскому губернатору Богдановичу и харьковскому губернатору Оболенскому. Список столпов самодержавия у социалистов-революционеров был большой и приближать русскую революцию начала грозная Боевая Организация партии.

Соратники и современники Гершуни называли романтиком революции с очень пылкой фантазией, мастером своего дела по организации политических убийств, которые он старался проводить с внешним блеском и красотой исполнения. Все детали покушений Гершуни продумывал досконально и безупречно. Для самого руководителя Боевой Организации не было ничего выше любимого революционного дела и он колоссально влиял на товарищей своим примером, своей верой и непоколебимой волей. Он весь, со всеми своими помыслами служил будущей революции, в любой момент готовый отдать за нее свою жизнь и, конечно, ее отдал. Он мог в течение месяца для организации террористического акта объехать Москву, Саратов, Тамбов, Самару, Петербург, Орел, Екатеринослав, Ростов-на-Дону, Харьков, Чернигов, Киев, Одессу, Кишинев. Его ловили по всей территории охранники, жандармы, полицейские, и даже зная его внешность и примерный маршрут, не могли поймать.

План покушения Сипягина Гершуни разрабатывал со своим очень талантливым помощником Мельниковым. Дмитрий Сипягин, бывший студент Петербургского университета, с 1894 года служил заместителем министра и управляющим министерства внутренних дел. В 1900 году Николай II назначил его министром и он почти инициировал проведение карательных мер против участников рабочего, студенческого и крестьянского движений, быстро стал вдохновителем русификаторской политики на национальных окраинах. Сергей Витте несколько раз говорил Сипягину, что он принимает очень резкие меры по отношению не только к революционерам, но и обычным либералам, которые ни какой пользы монархии не приносят, а только сильно восстанавливают общество против самодержавия, даже его самые умеренные и благонамеренные слои. Сипягин ответил товарищу по Кабинету министров: «Может быть, ты и прав, но иначе поступать я не могу. Наверху находят, что те меры, которые я принимаю, недостаточны, что нужно быть еще более строгим». Говоря там, Сипягин почему-то в отставку не подавал, а петербургским студентам заявил, что если они сделают попытку уличной манифестации, он «потопит Петербург в крови». Эсеры решили убить первым Сипягина.

Осенью 1901 года Гершуни принял в свою Боевую Организацию дворянина Степана Балмашева, родившегося в семье ссыльного народовольца 3 апреля 1881 года, в день казни Андрея Желябова, Софьи Перовской и Николая Кибальчича. Студент Киевского университета восемнадцатилетний Балмашев за участие в студенческих забастовках министрами Боголеповым и Сипягиным был отдан в солдаты в числе двухсот других студентов. Под давлением общества студентов из армии уволили, но продолжать учебу, конечно, не дали многим из них. В Киеве Балмашев организовал «Союз социалистов», который быстро вошел в украинскую организацию социалистов-революционеров. Товарищи говорили о его наследственном революционном темпераменте, исключительной силе воли, отваге и впечатлительности.

Подготовка к покушению происходила в Финляндии. Гершуни для истории попросил Балмашева написать свою биографию и мысли о методах борьбы с самодержавием. Боевики нервничали и Башмашев, одетый в офицерскую форму, только в петербургском поезде заметил, что забыл в Финляндии саблю, необходимую часть военной формы, и успел по дороге купить новую.

2 апреля 1902 года в полдень одетый в форму адъютанта Балмашев на лихаче подъехал к Мариинскому дворцу Петербурга, где, по данным Гершуни, на совещании Кабинета министров находился Сипягин. Адъютант Балмашев сказал охране, что прибыл к министру внутренних дел из Москвы с пакетом от генерал-губернатора и великого князя Сергея Александровича. Сипягина еще не было, и боевик остался ждать его в вестибюле Мариинского дворца. Блестящий флигель-адъютант держался совершенно спокойно и уверенно и не вызвал никаких подозрений. В час дня в Мариинский дворец прибыл с охраной Сипягин. Ему доложили, что в приемной министра ждет специальный курьер от великого князя. Несколько удивленный Сипягин подошел к Балмашеву и протянул руку за пакетом. Боевик левой рукой передал ему пакет с приговором Боевой Организации, а правой рукой быстро выхватил браунинг и застрелил министра внутренних дел империи.

Балмашев не сделал никакой попытки бежать и заявил задержавшей его охране, что он казнил Сипягина по приговору Партии социалистов-революционеров. Он гордо и мужественно держался на быстром суде и на всю монархию заявил, что «мои сообщники – правительство во главе с царем, и место им здесь, на скамье подсудимых». Его хотели склонить написать прошение о помиловании на имя царя, чтобы снизить впечатление от террористического акта в обществе, но ходивший к нему в камеру Петропавловской крепости начальник Департамента полиции доложил в Зимний, что «натолкнулся на скалу». Балмашев сказал главному полицейскому: «Вам гораздо труднее меня повесить, чем мне умереть. Я не хочу от вас никаких милостей. Единственное, о чем я вас могу попросить, так это выбрать веревку покрепче, потому, что вы и вешать как следует не умеете приговоренных вами к смерти».

Степана Балмашева повесили 3 мая 1902 года на рассвете во внутреннем дворе Шлиссельбургской крепости и в обществе тут же узнали обо всех подробностях первого политического убийства партии социалистов-революционеров и о том, что член Боевой Организации до самого мучительного конца держался спокойно и мужественно.

Убийство столпа самодержавия вызвало колоссальный резонанс в империи и вызвало одобрение или сочувствие даже у левых кругов либеральной буржуазии. Идеи террора стали распространяться среди революционно настроенной интеллигенции, и в партию эсеров вступили еще около тысячи человек. Общество заволновалось, читая прокламацию новой революционной партии, в которой впервые прозвучали слова «Боевая Организация партии социалистов-революционеров», которая об убийстве министра внутренних дел заявила, что «По делам вашим воздастся вам». Охранка попыталась захватить в Саратове помощника Гершуни Мельникова, но отчаянный боевик отбился от местных филеров только кинжалом, не став ни кого убивать, и исчез, уронив в схватке сверток с листовками о казни Сипягина эсерами. Сам Гершуни, несмотря на тотальные полицейские проверки, оставался в Петербурге, где приготовил убийство обер-прокурора Синода Победоносцева на похоронах Сипягина, но тот под усиленной охраной оставался в своем доме на Литейном, и никуда не выходил. Гершуни подготовил двух боевиков для убийства Победоносцева в Синоде, приготовив для них форму генерал-адъютанта и гимназиста, но они были выданы Зубатову Азефом, ставшим членом Боевой организации.