Эшафот для любви

разбухшую от содержимого кожаную папку.

– С удовольствием. И огромное спасибо!

В этот момент динамик, передающий музыку, затих. В комнате повисла

напряженная тишина, свидетельствующая о том, что женщинам, несмотря на все усилия, случайная встреча дается непросто. Обе неожиданно пришли в замешательство. Выручило

все то же радио. Прокашлявшись, диктор произнес:

– Внимание, внимание! Передаем экстренное сообщение. В аэропорту Нджили

неизвестные обстреляли кортеж, перевозивший опасного преступника. По информации

соответствующих служб, злоумышленники намеревались освободить своего лидера.

Некоторые факты свидетельствуют о том, что нападение долго и тщательно готовилось.

Прокуратура не исключает утечки информации из правоохранительных органов. Атака

успешно отбита. Однако в течение ближайших трех-четырех часов будет осуществляться

тщательный досмотр как территории аэропорта, так и граждан, там находящихся. В связи

с чрезвычайным происшествием последующие рейсы задерживаются вплоть до особого

распоряжения.

Эльдази охнула.

– Что такое? – спросила Ирена.

– Мой самолет! Он должен вылететь через четыре часа с небольшим. Что же будет?

– Перезвоните в аэропорт, узнайте подробности. Вон там, в углу, на стенке

телефон. А я пока заварю по чашечке «Робусты». Бутербродов не предлагаю – их здесь

просто не из чего приготовить.

– Не беспокойтесь! Меня куда больше волнует вылет самолета.

Эльдази подошла к телефону. Начала набирать номер. Задумалась на мгновенье,

как будто ее осенила важная мысль, и крикнула в сторону кухни, куда удалилась Ирена:

– Вы не будете против, если я перенесу аппарат поближе к дивану?! Что-то устала.

– Делайте, как считаете нужным! – ответила Ирена и включила кофемолку.

Гостья двинулась к дивану. Уселась поудобнее, положила локти на журнальный

столик и вскоре в трубке раздался охрипший голос диспетчера Нджили.

– Я только что услышала сообщение по радио. Хотела бы узнать, когда теперь

отправляется рейс на… – Эльдази, оглянувшись на двери кухни, название города

произнесла едва не шепотом. – Да, билет есть! Я у знакомых. Добираться недолго, с

полчаса. Лучше еще раз перезвонить? Хорошо.

– Вы знаете, – появилась в комнате Ирена, – нашла в баре недопитую бутылку

вина. Наверное, по этой причине отец ее и не забрал. Не станете возражать, если налью по

полфужера? Помянем Клода.

Разлив напиток, хозяйка сказала:

– За тех, кто ушел недолюбленным!

129

Выпили. Ирена спросила:

– Я не поинтересовалась, что там с вашим рейсом? Если он задерживается надолго, предлагаю отправиться в дом отца, где я теперь обитаю.

– Благодарю за вашу доброту! Однако с вылетом все нормально. Через четыре часа, надеюсь, уже буду в воздухе.

– Четыре часа? Но это же много! Давайте поедем ко мне.

– Еще раз спасибо! Увы, нужно заглянуть в пару-тройку магазинов. Знаете,

женские тряпки, без которых трудно обойтись. А там, где я сейчас прозябаю, с

европейскими шмотками напряженка.

– Ну, что же, тогда присядем перед дальней дорогой по доброму христианскому

обычаю на минутку-другую.

– Конечно! И, знаете, мне в голову пришла не совсем тактичная в данной ситуации

мысль.

– Готова выслушать!

– Вы так хорошо сказали только что о Клоде. Я бы тоже хотела внести ничтожную

лепту в память о нем. Прошу только, не посчитайте меня наглой особой. Сейчас, если не

возражаете, напишу пару фраз. Какой мне видится эпитафия на его могиле. Вы вольны

текст выбросить. А можете, если он понравится, высечь на памятнике. Идет?

Ирена растерялась: что за странное желание? Потом кивнула:

– Пишите!

Эльдази вырвала листок из лежащего на столике блокнота и быстро что-то на нем

черкнула. Аккуратно свернула и протянула хозяйке:

– Возьмите! И еще раз – извините. До свидания! Вряд ли мы когда-нибудь

свидимся.

– Я вас провожу.

– Вы очень добры!

У калитки женщины окончательно распрощались. Ирена вернулась в дом.

Посмотрела на себя в зеркало, висящее в прихожей. Даже следа от безобразной лиловой

грозди на лице не осталось. После пережитого тройного шока ненавистная болезнь не

только перестала прогрессировать, но и куда-то испарилась.

Нос... да, он у нее, чего греха таить, длинноватый. Впрочем, аналогичный

недостаток не помешал французу Сирано де Бержераку стать знаменитым.

Ирена взяла телефон, чтобы повесить его назад на стену. Под аппаратом забелела

какая-то бумажка. Даже не беря ее в руки, Ирена узнала чек. Так вот, оказывается, почему

гостья звонила с дивана. Вовсе она не устала. Аппарат понадобился, как примитивный

тайник.

Что теперь делать? Везти чек в аэропорт? Но она не знает даже в каком

направлении улетает Эльдази. И, вообще, на самолете ли она покинет Киншасу? Почему

бы не предположить, что, желая во что бы то ни стало оставить деньги, она не выдумала

историю с билетом на лайнер, а сама уже едет автобусом или поездом?

Ах, Эльдази, Эльдази! Разве можно быть такой щепетильной?

Ладно, деваться некуда. Пусть чек остается. Со временем она решит, на какие

благотворительные цели направить средства.

А это что еще за мусор? Ирена наклонилась и подняла с пола белый

прямоугольник. Развернула. С обратной стороны было что-то написано. Поднесла

находку ближе к окну. Как она смогла забыть?! Это же текст эпитафии на могилу Клода, который сочинила гостья. Пробежала единственное предложение глазами. Через секунду-

другую снова прочла, уже вполголоса. Одобрительно кивнула головой. Аккуратно

сложила листик вчетверо и бережно положила в сумочку. Выключив свет, двинулась к

выходу. На пороге оглянулась, окинула помещение взглядом.

Прощай кров, под которым она пережила счастливейшие мгновения в жизни!