Эшафот для любви

отправить изменника на потустороннее свидание с Иудой, не предприняли усилий в

вышеуказанном направлении.

– Каких именно? – финансист не переставал нервно теребить дужку лежащих на

столе очков.

– Получив информацию о том, что Олумб, вышеупомянутый чиновник

министерства, – гомосексуалист и установив его постоянного партнера, мы последнего

выкрали (кстати, им оказался еще один участник торговли оборудованием для мест

заключения по фамилии Алакид). И уже вскоре убедились, что любовь мужчины к

мужчине сильнее любви к женщине и родине вместе взятых. Лишенный «голубых»

сексуальных утех и напуганный возможным исчезновением сожителя навсегда, Олумб

уже на третий день «страданий» согласился на выдвинутые управлением условия. Причем

стал мягок и податлив, как воск.

– Это не имеет никакого значения! – перебил тираду финансист. – Извольте ближе

к делу!

Генерал в очередной раз не одернул рядового члена возглавляемой им комиссии, из

чего Окава сделал вывод: очкарик не так прост, как может показаться на первый взгляд.

Не исключено, близок к теневому Самому. Деньги – они легко открывают путь в самые

труднодоступные кабинеты. А Жуадга ведь сидит на финансах. Так что не нужно с ним

лишний раз вступать в полемику.

– Так точно, господин главный финансист! Продолжаю «ближе к делу». Схему

утвердили достаточно сложную. Однако практически стопроцентно гарантирующую

возврат зависших по милости Хлоупа средств. Как я уже докладывал, несколько человек, включая покойника, сколотить капиталец вознамерились на поставках в тюрьмы

специального оборудования. Бизнес, особенно при наличии влиятельного лоббиста, –

бешено прибыльный. Да вот незадача: ловкачи уже закупили часть товара, а за остальной

– перечислили деньги, когда на горизонте появился Перебежчик с идеей психоареста. И

проект Олумба сотоварищи, по крайней мере, временно, накрылся одним непечатным

местом.

– Каковы ваши конкретные шаги? – в этот раз нетерпение проявил уже генерал.

– Ради того, чтобы вернуть средства, мы решили пожертвовать одним из наших

агентов. Дав ему задание подорвать склад боеприпасов, просигнализировали о теракте в

полицию. Диверсанта задержали. Олумб постарался, чтобы его бросили на ту же зону, где

укрывается Перебежчик.

Сейчас работаем над тем, чтобы пути задержанного агента и долбаного

психотерапевта как можно скорее пересеклись. По нашему указанию первый (он ведь не

подозревает, что его сдали свои) отправит на тот свет второго. А после того, как отзвучит

похоронная музыка, вновь станут актуальными поставки тюремного оборудования.

Иными словами, заирские ловкачи деньги, в том числе и вложенные Хлоупом, наверняка

отобьют. Да еще с хорошей прибылью!

Любовника Олумба мы перебросили сюда, в Конго. И намерены держать его под

присмотром как угодно долго. По крайней мере, до тех пор, пока не вернем бабки.

– Понятно! Но вы по телефону дали понять, что у вас случилось еще одно ЧП –

масштабом поменьше. Правильно ли я вас понял? – поднял голову от бумаги, куда что-то

записывал, председатель комиссии.

– Так точно! Я не обсуждал вопрос по проводной связи исключительно в целях

конспирации. Чтобы не быть подслушанными. Лучше лишний раз перестраховаться.

– Одобряю! И – рассказывайте дальше.

– В самом начале доклада я упоминал о том, что происходило у нас в период

кардинальных кадровых перемен. Практически на все должности пришли новые, без

малейшего опыта, хотя и честные, люди.

– Хватит оправдываться! Давайте о микро-ЧП, – оборвал полковника Жуадга.

126

– На прошлой неделе ко мне явился начальник отдела, курирующий легальных

агентов. С рапортом об оказании материальной помощи семье одного из них – геройски

погибшего при исполнении служебных обязанностей. Я оставил принесенное досье у себя, ибо был, во-первых, крайне занят, а, во-вторых, дело не относилось к разряду

неотложных.

– Не является ли это нарушением действующих инструкций? – прокрякал, будто

утка, усердно жующий жвачку майор.

– В исключительных случаях подобное допускается. Тем более, в такой ситуации.

Речь-то шла о почившем в бозе сотруднике. Иными словами, никакая опасность нашему

общему делу не грозила.

– Растекаться мыслию по баобабу, господин полковник, будете потом! – Абунг

направил доклад в нужное русло.

– Так точно, господин генерал! Продолжаю. Так вот, на второй день – так совпало

– я заслушивал еженедельный доклад уже шефа нелегалов. Речь, в первую очередь, шла

об успешном завершении операции по ликвидации Хлоупа. Возвращая личное дело

предателя, которое также отправлялось в архив, я нечаянно столкнул на пол досье, принесенное накануне. Папка раскрылась, бумаги рассыпались. Подчиненный бросился

помогать мне их собирать. И, наряду с другими листками, поднял фото геройски

погибшего агента. Положил все на стол. Потом, хмуря брови, обратился ко мне:

– Господин полковник, понимаю, что вторгаюсь в чужую парафию, но разрешите

еще раз взглянуть на снимок!

– Зачем? – переспросил я.

– Больно уж лицо знакомо!

– Не может быть! – возразил я. – Это один из лучших легальных агентов. Вам кого-

либо из них знать не положено по должности.

– И все же – разрешите! – настаивал офицер.

– Что оставалось делать? Я протянул ему фото. Он несколько минут внимательно

изучал черно-белый кадр. Потом переспросил: «Так это легал?» – «Да!» – подтвердил я.

Офицер молча протянул принесенную им папку и произнес: «Взгляните тогда на этот