«Если», 1996 № 09
Шрифт:
Его лоб прошили копья боли.
«Сейчас я умру…»
Лезвие ножа несколько раз проникло ему в пах, отыскивая точку, где боль сильнее всего.
«Слава Богу, сейчас я умру…»
Кожа стала холодной и влажной, ноздри заполнил тошнотворный запах керосина, от которого останавливалось сердце.
На улице выли сирены, за стенами его квартиры слышалась какофония возбужденных голосов: визжала женщина, орал мужчина, ревела толпа, и все это на фоне гаитянской музыки.
— Что там такое, милый? — спросила Пенни, подняв голову.
Дверь распахнулась.
Взметнулся язычок бледно-голубого пламени, осветив искаженное лицо женщины. Полицейский вскрикнул и наклонился, задувая огонек зажигалки. Пламя отклонилось в сторону, замерцало и погасло. Мелькнул кулак полицейского, угодив женщине в лицо, она обмякла. Из ее руки выпал второй нож, вонзившись в пол.
Вспыхнул яркий свет. Пенни торопливо набросила красный халатик.
Гаитянка лежала на полу, полисмен стоял рядом, поставив ногу ей на грудь. Торжествующе улыбаясь, он держал в вытянутой руке ребенка. Норг увидел, что это вовсе не ребенок, а большая, грубо раскрашенная тряпичная кукла с приклеенными к голове растрепанными волосами. От куклы несло керосином, все ее тело было истыкано ножом.
— Боже мой, это же вуду! — ахнула Пенни.
На улице завыли новые сирены.
— Полиция на мотоциклах! — крикнул кто-то.
— И лимузины! — добавил другой. — Они едут сюда!
Через минуту квартирку Норга заполнила толпа. Заместитель мэра, окруженный затянутыми в кожу полицейскими, протолкался вперед.
— Мистер Надж, у меня ордер на ваш арест.
Норг глядел на него, моргал, напоминал сердцу биться, дышал и гадал, стоит ли продолжать это дурацкое занятие.
Его увезли на торжественную церемонию в мэрию и безжалостно чествовали, не давая ему опомниться. К тому времени когда он смог вернуться домой, он едва не впал в истерику из-за пропущенных сердцебиений и мучительной одышки.
Рухнув в любимое кресло, он уставился выпученными глазами в потолок. С гаитянами наконец-то справились, но он не сомневался, что они ему это еще припомнят.
Он потерпел поражение.
— Господи, призови меня к себе! — пробормотал он.
Его сердце на секунду сжалось, потом забилось в десять раз быстрее обычного ритма. Грудь напряглась, легкие расширились. Температура тела резко подскочила, левую половину тела пятнадцать секунд заливал пот. Волоски на руках поднялись дыбом и зашевелились.
— Я пошутил, Господи, — выдохнул Норг. — Не надо меня призывать.
«Что-то происходит с…»
Пальцы на ногах поджались, уши шевельнулись, веки заморгали. Ноготь на левом указательном пальце вырос на полдюйма и отвалился — ровно, словно после идеального маникюра. Саймон чихнул четыре раза подряд, содрогнувшись всем телом.
— Что за чертовщина!
Голова его начала отделяться от тела. Он проспал восемь часов за десять минут, потом дверь распахнулась.
— Привет! — сказала Пенни. — Хочу
тебе кое-что показать.— Никогда — честное слово, никогда! — Саймон не переступал порога ее квартиры. Пенни провела его прямиком в спальню.
— Это мой центр управления, — сказала она.
Саймон ни на секунду не усомнился в ее словах. Вдоль одной из стен тянулся длинный рабочий стол, прогибающийся под тяжестью всевозможной электронной аппаратуры — компьютеры, осциллографы, генераторы сигналов, цифровые вольтамперметры.
— Нравится?
— Я потрясен.
— Посмотри сюда.
Один из компьютеров стоял включенным. Его дисплей заполняли эзотерические письмена, но в самом низу, заключенные в рамочки, мигали два знакомых слова:
СЕРДЦЕБИЕНИЕ
ДЫХАНИЕ
Норг пощупал пульс. Его сердце билось синхронно с миганием слова СЕРДЦЕБИЕНИЕ.
Гордо улыбаясь, Пенни кивнула.
Норг снова посмотрел на экран. Слово ДЫХАНИЕ мигнуло, и Саймон, не в силах сопротивляться, втянул в легкие воздух.
— Как…
Словно притянутый магнитом, он подошел ближе и расслышал тихое гудение работающей под столом аппаратуры. Широкая разноцветная змея проводов выходила из компьютера и скрывалась под столом. Норг присел, отыскивая второй конец змеи.
Под столом оказалась картонная коробка, набитая проводами, трубками и маленькими жужжащими механизмами. И было в ней еще кое-что — нечто, беспомощно подергивающееся, подпрыгивающее и вибрирующее. Нечто мягкое и безвольное, с растрепанными волосами и нарисованной улыбкой.
— Это же я! — воскликнул Норг, выпрямляясь. Голова его закружилась, ноги подкосились. Он потянулся вперед, к клавиатуре компьютера, и стал лупить кулаком по столу, отчаянно пытаясь разбить управляющую им машину.
Пенни оттолкнула его в сторону, быстро нажала несколько кнопок на клавиатуре. Саймон застыл, не в силах согнуть ноги.
— Программа еще не отлажена, — заметила Пенни. Ее улыбка была полна нежности и любви. — Зато теперь можешь не бояться того, что снова упадешь. Теперь ты мой, милый. Только мой!
Сергеи Бирюков,
кандидат психологических наук
РИТМЫ ЖИЗНИ
Герой рассказа Т. Уайльда, при всей кажущейся фантастичности сюжета, демонстрирует одиу из редких, ио известных медицине фобий, связанную с типом характера, иначе говоря — с темпераментом человека. О темпераментах и пойдет речь в этой статье.
— Когда в разговоре звучит слово «темперамент», люди как-то оживляются. Допустим, «темпераментная» говорят о даме, подразумевая некий гибрид мегеры с «роковой женщиной».