«Если», 2003 № 02

Решив, что приятель шутит, Сотиков усмехнулся.

— Мне этот сон нравится. Я всю жизнь мечтал стать сонинспектором.

— Серьезно? — удивленно посмотрел на него Беггер.

— Абсолютно, — подтвердил Сотиков.

— А что если на самом деле ты всего лишь мойщик окон?

— Что значит «на самом деле»? — непонимающе наморщил лоб сонинспектор.

— В том сне, который кто-то другой считает реальностью.

Сотиков озадаченно почесал за ухом.

— Не пойму, куда ты клонишь?

— Ты когда-нибудь снимал свой персональный мини-комп? — задал другой вопрос Беггер.

Сотиков машинально глянул на запястье, украшенное широким зеленоватым браслетом.

— Нет. А зачем?

— Ну, хотя бы для того, чтобы убедиться в том, что твоя жизнь — это не сон, сработанный в «Макросне».

Сотиков криво усмехнулся.

— Можно подумать, ты свой браслет снимал.

— Нет, но собираюсь это сделать.

— Когда? — Сотиков все еще полагал, что Беггер дурачится.

— Прямо сейчас.

Беггер подцепил ногтем замок браслета на руке.

— Не делай этого, Максим.

Беггеру только показалось или в голосе сонинспектора Сотикова и в самом деле прозвучала угроза?

Замок не желал открываться. Беггер выдернул ящик письменного стола, но там лежали только бумаги и информационные диски. Взгляд скользнул по столу. Найдя то, что требовалось, Беггер схватил коробку из-под имитатора сна и снял с нее крышку. Подцепив углом крышки замок, Беггер рванул его вверх. Сухо хрустнул треснувший пластик, но замок все же раскрылся. Беггер снял браслет и аккуратно положил его на стол.

Последним, что увидел Беггер, было выражение благоговейного ужаса, застывшее на лице сонинспектора Сотикова.

* * *

Беггер сидел на берегу лесного озера с удочкой в руках. Клевало плохо, но Беггер не столько рыбачил, сколько любовался игрой солнечных бликов, скользивших по поверхности воды. А еще он ждал, когда придет Игорь. Для себя Беггер решил, что если в течение трех дней Игорь не объявится, то он сам отправится на его поиски.

Тишина стояла такая, что казалось, будто в ушах звенит. Только тихо плескалась волна, набегавшая на песчаный берег. Вокруг не было ни души, и Беггер был этому безмерно рад.

Пару раз к нему уже наведывались сонполицейские, но избавиться от них оказалось на удивление просто. Достаточно было прикрикнуть строгим голосом:

— Убирайтесь из моих снов!

И все.

Владимир Михайлов Вирус Ра

1.

И вдруг я скис.

Мне оставалось дописать самое большее две, ну от силы три страницы, чтобы закончить отчет. И тут я почувствовал, что больше не в состоянии выжать из себя ни слова. Все. Конец.

Я еще посидел за столом, опустив голову на грудь и уронив руки. Кажется, ожидал, что пройдет минута-другая — и все опять придет в норму. Нет. Мозг «завис». Встал. Подошел к распахнутой стеклянной двери, за которой сразу же начинался лес. Так принято строить и жить на Стреле-три. Не так уж давно при проведении довольно лихой операции мне пришлось познакомиться с характеристиками многих миров, Трёшки в том числе. Еще тогда подумалось: вот прелестное местечко для того, чтобы укрыться от слишком пристального внимания тех, кто не захочет простить моей активности в деле с Уракарой. Однако обо всем этом деле забыли очень быстро, так что уезжать именно по этой причине мне не понадобилось. И все же пришлось. И даже не уезжать, а бежать.

Не от врагов. Но от того, от чего человек бывает менее всего защищен: от семейных неурядиц.

Я повздорил с женой. С Лючаной. Из-за ерунды. И она, и я — вдруг, ни с того ни с сего — стали ревновать друг друга.

В операции, о которой я только что упомянул, мы с Лючаной работали, как и обычно, парой: я вел поиск, она же страховала меня и выручала в напряженные мгновения.

Когда мы встречались на считанные минуты и под угрозой близкой опасности, было не до деталей и еще менее — до подозрений. Сама по себе близость была настолько ценной (и каждый раз могла оказаться последней), что мы бросались в нее, как пришедший из пустыни — в воду: не пробуя пальчиком, насколько она холодна. И все было прекрасно.

Но сейчас, дома, не было опасностей. И мы позволили себе расслабиться и ничем серьезным не заниматься. А в таких случаях неизбежно возникают мысли. Точнее — придурь.

Собственно, мне не стоило бы вводить вас в курс наших с нею семейных дел. Однако без знания причин трудно бывает разобраться в последствиях.

Мне что-то почудилось, и я сказал:

— Слушай, а вот этому ты где научилась?

— Этому — чему? — не сразу поняла она.

— Ну, вот…

И я без слов показал ей, что имел в виду.

— Сама придумала, наверное, — откликнулась Лючана как-то рассеянно.

— Раньше ты так не делала…

Тут она стала сердиться.

— Я же не спрашиваю, где это и у кого ты нахватался всяких приемчиков!

Я совершенно точно знал, что никогда ничего такого себе не позволял. И рассердился в свою очередь:

— Что же, по-твоему, я там по девочкам гулял?

— Ну а я? — Ее голос стал словно добытым из морозильника. — Или это не я тебя, придурка, вытаскивала из дерьма? Пош-шел вон отсюда! Чтобы тобой в этой комнате и не пахло!

Не сказав более ни слова, я взял подушку, одеяло и пошел досыпать в кабинете.

Ворочаясь на диване, я до самого рассвета представлял — и притом очень убедительно, — как на том месте рядом с Лючаной, которое всегда по праву занимал я сам, находится некто другой и позволяет себе все то, на что имел право только я. В конце концов я сорвался с дивана в настроении хуже некуда и заторопился на кухню — хлебнуть кофе и выскочить из дому куда-нибудь на природу.

Замысел сработал бы — не наткнись я на кухне на собственную супругу. Похоже, каждый из нас хотел что-то сказать — уже набирал побольше воздуха в грудь и раскрывал рот, но через мгновение делал медленный выдох, так и не издав ни звука. Наверное, потому, что каждый боялся начать разговор, чтобы не вызвать ответного камнепада. А когда эти секунды истекли, мы — совершенно одновременно, как по команде — повернулись друг к другу спиной и кинулись: Лючана — в жилые комнаты, я — к выходу. Единственное, что я еще успел сделать, это, проносясь по коридору, захватить из стенного шкафа оперативный кейс, который всегда стоял там в полной готовности, рядышком с другим таким же, принадлежавшим Лючане. На бегу я пробормотал Вратарю: «Убываю, буду держать в курсе» — и был таков.

Нет, довольно! Я для нее плох — пусть ловит свое счастье без меня. А мне сейчас нужно только одно: убраться куда-нибудь подальше, сменить все декорации, зажить спокойной одинокой жизнью, а чему быть дальше — пусть решает время.

Вот в таких размышлениях я прямо из кафе направился к ближайшей станции ВВ — «вневремянки» — и без долгих размышлений выбрал Стрелу-три, Трёшку, потому что она была, во-первых, очень далеко (хотя в век ВВ-транспорта это аргумент несостоятельный) и, во-вторых, совершенно не похожа ни на Теллус, ни на Армаг, ни даже на Топси.