Если бы меня спросили
Шрифт:
— Мне кажется, это будет девочка.
— Очень на это надеюсь, — прижался он губами к её макушке. — Ведь внука мне родишь ты. Вы уж там постарайтесь с Вадиком, в Москве, — подмигнул он.
— Борис Викторович! — укоризненно покачала головой Ирка.
— Давай, хорошо тебе съездить. Вадиму привет. Скажи, что люблю я его, дурака.
— Это уж вы сами как-нибудь, — категорически отказалась она. — Меня не впутывайте.
— Ладно, сами так сами. Разберёмся!
Он махнул рукой, когда её такси поехало. Она махнула в ответ.
И очередной раз подумала, как они с сыном похожи, когда увидела Вадима с букетом
Гладко выбритый, с копной вьющихся волос (он, наконец, постригся), хотя Ирка и не возражала, когда он стягивал длинные волосы в хвост.
— Башка болит от резинки, — пояснил он.
— Знакомо, — улыбнулась она.
И словно они всю жизнь были вместе, легко и непринуждённо разболтались.
Словно они всю жизнь жили вместе, хозяйничала Ирка на его кухне.
Вряд ли Вадим сам что-то готовил, но укомплектована она была от и до. О чём бы Ирка ни подумала, например, о тёрке для «корейской моркови» или сетке, чтобы жареное мясо не брызгало — у него уже было.
— Держи! — торжественно вручил он ей банку с кетчупом и открыл дверь в спальню.
— Да я же пошутила, — засмеялась она, стоя у его круглой белоснежной кровати.
— Да кто тебя знает, — усмехнулся Воскресенский. — Но я не против.
Нет, кетчупом заливать это произведение искусства она не стала, сколько бы баб там ни перебывало до неё. В конце концов, он тоже у неё не первый и она оказалась не права — кровать очень удобная. В меру мягкая, в меру упругая — как раз что надо.
— К чёрту достопримечательности, — ответила Ирка, когда Вадим спросил, хочет ли она куда-нибудь сходить. — Музеи, мавзолеи и красные площади — мимо меня.
Но с радостью согласилась пойти на трек — погонять на машинах, осталась в восторге от ипподрома и даже выиграла кучу денег, поставив на лошадь по кличке Козырная.
— Могу себе позволить, — вывалила она весь выигрыш за платье, когда они поехали в торговый центр «одеваться».
Воскресенский только развёл руками:
— Тогда с меня туфли. И я знаю, куда просто обязан отвести девушку в таком наряде.
Они поехали в театр. Потом в ресторан. А потом… потом отпуск закончился.
— Не уезжай, пожалуйста! — взмолился Воскресенский, накануне отъезда.
Ирка лежала у него на плече. В панорамные окна колотил дождь. Казалось, они одни в целом мире за серой завесой дождя.
— Я должна, — коротко вздохнула она.
— Ты знаешь, что отец расстался с женой?
— Не просто расстался, Вадь, развёлся.
— Это так странно… — задумчиво уставился он в потолок.
Странно было, что они заговорили об этом только сейчас, спустя целую неделю, что Ирка провела у него в Москве. Хотя нет, не странно. Им было так интересно, так уютно и так легко вместе, что не хотелось впускать в свою жизнь никого и ничего. Ни прошлое, ни неприятное. Не хотелось думать о других людях. Не хотелось думать вообще ни о чём, кроме того, как им хорошо вместе. Какими бесконечно счастливыми можно быть, если не выяснять отношения, ни в чём друг друга не подозревать, не обвинять и не обижаться.
Жаль, что нельзя так прожить всю жизнь.
— Я же говорила, что мы её победим, — ответила она про Ольгу Александровну. — И мы победили.
— Но как? — удивился Вадим.
— Лучше не спрашивай, — покачала головой Ирка. — Прими как данность. Если отец
тебе ничего не рассказал, я тоже не буду. Какая уже разница.— Отец бы и не стал. Он позвонил сказать, что освободил дом — я могу делать с ним что хочу.
— И это всё, что он тебе сказал?
— Ну да. Ещё добавил, что с Ольгой Александровной они расстались.
Ирка тяжело вздохнула. Видимо, их паровоз так быстро не сдвинешь — им обоим нужно время.
— Думаю, этого и достаточно, — ответила она. — Не всё сразу.
— В каком смысле?
— В том, что любой путь начинается с первого шага и твой отец его сделал. Шаг к тебе.
— М-м-м… — промычал Вадим и никак не прокомментировал. — Как там Север?
— Как там Нора? — парировала Ирка.
— К чёрту её, — отмахнулся Вадим. — Она ничто.
— Ах да, я неправильно спросила. Как там Друг?
58
58
Если Ирка и строила какие-то планы на эту поездку, то, наверное, единственный пункт — выяснить всё про эту неизвестную бабу, которая не выходила у неё из головы.
— Друг? — удивился Вадим.
— Как её хоть зовут?
— Хм… — развернулся он, чтобы посмотреть на Ирку. — Кто тебе про неё сказал?
— Много кто. Анфиса, например.
— А Макеев? — уточнил Вадим.
— Конечно, — кивнула Ирка. — И он тоже.
— И что они тебе сказали?
— Ну, что ты с ней уже много лет. Что она лишила тебя девственности. Что если мне и стоит к кому ревновать, то именно к ней.
— Так ты только из-за неё прилетела? — усмехнулся он.
— Ну ты же прилетел из-за Макеева. Если бы он не приехал тогда, ты бы, наверное, так и не собрался.
— Я собрался, Ир, — сел Воскресенский. Натянул домашние штаны. Подал Ирке халат. — Я уже в аэропорт ехал, когда нам устроили чёртов взлом. Я могу тебе даже билет показать. Макеев вообще ни при чём, хотя, конечно, и озвездюлился, потому что заслужил. И хрен уже с ним. Лучше вообще не иметь друзей, чем таких, — он покачал головой и потянул её за руку. — Пошли!
— Куда? — поднялась Ирка.
— Познакомлю тебя с Другом.
И он распахнул дверь в святая святых — свой рабочий кабинет.
Заставленное «железом» и мониторами, это было типичное логово патлатого программиста. И пустые обёртки от шоколадок, и старый растянутый свитер на спинке эргономичного стула — всё было при нём. Ирка словно заглянула в его душу, где под внешним лоском и было всё это — сложное, многомерное, опутанное проводами, мигающее, гудящее и ни хрена не понятное.
— Друг, — сказал Вадим.
Один из железных ящиков загудел. Один из мониторов ожил: по экрану расплылось мерцающее цветное пятно.
— Я здесь, мой мальчик, — сказал женский голос.
— Как думаешь, я уже готов к тому, чтобы жениться?
Голос засмеялся.
— А ты готов?
— Я так её люблю, — прижал он к себе Ирку.
— Любить может каждый, — ответил голос, — а вот классно трахаться — это талант.
Ирка засмеялась:
— А она мне уже нравится.
— Здравствуйте, Ира! Я Друг.
— Здравствуйте, Друг! Рада познакомиться. Господи, она что программа? — повернулась Ирка к Вадиму, понизив голос.