Если бы Пушкин…
Шрифт:
Печальная доля – так сложно,
Так трудно и празднично жить,
И стать достояньем доцента,
И критиков новых плодить…
Зарыться бы в свежем бурьяне,
Забыться бы сном навсегда!
Молчите, проклятые книги!
Я вас не писал никогда!
Но у Пастернака это – только преамбула,
А вот – сама мысль, поводом для выражения которой явилась скромная просьба начинающего стихотворца:
...
Даже в случае совершенно бессмертных, божественных текстов, как напр. Пушкинские, всего важнее отбор, окончательно утвердивший эту данную строчку или страницу из сотни иных, возможных. Этот отбор производит не вкус, не гений автора, а тайная побочная, никогда вначале не известная, всегда с опозданием распознаваемая сила, видимостью безусловности сковывающая произвол автора, без чего он запутался бы в безмерной свободе своих возможностей.
В одном случае это трагический задаток, присутствие меланхолической силы, впоследствии сказывающейся в виде преждевременного самоубийства, в другом – черта предвидения, раскрывающаяся потом посмертной бедой, иногда только через сто лет, как это было со Стендалем.
Но во всех случаях именно этой стороной своего существования, обусловившей тексты, но не в них заключенной, разделяет автор жизнь поколения, участвует в семейной хронике века, а это самое важное, его место в истории, этим именно велик он и его творчество. [55]
Эта мысль Пастернака лишь отчасти объясняет, почему приверженность к такому, в сущности, невинному занятию, как писание стихов, оказывается делом смертельно опасным, нередко даже гибельным для носителя этого рокового дара.
На свой лад объяснял это другой, нынче уже немодный автор:
...
Писатель отнюдь не смотрит на свою работу как на средство. Она – самоцель ; она в такой мере не является средством ни для него, ни для других, что писатель приносит в жертву ее существованию, когда это нужно, свое личное существование. [56]
Маркс, которому принадлежат эти слова, каков бы он там ни был в других своих проявлениях, в данном случае обнаружил гораздо более глубокое и тонкое понимание самого существа художественного (в особенности поэтического) творчества, чем господа постструктуралисты.
И это – то самое понимание, которое в свойственной им – иногда несколько загадочной – форме выражают, говоря о своем призвании, сами поэты:
Александру Сергеевичу хорошо!
Ему прекрасно!..
…………………………..
жил в Одессе, бывал в Крыму,
ездил в карете,
деньги в долг давали ему
до самой смерти…
Он умел бумагу марать
под треск свечки.
Ему было за что умирать
у Черной речки.
Булат Окуджав. Счастливчик Пушкин
Казалось бы, этот неожиданный вывод вовсе не вытекает из того, что «счастливчик Пушкин», как называет его автор этого стихотворения, «бывал в Крыму, ездил в карете», и даже из того, что «он умел бумагу марать под треск свечки». А вот, оказывается, – вытекает.
Вытекает это именно из того, что владеющее поэтом неодолимое стремление «марать бумагу», или, как говорил сам Пушкин, «для звуков жизни не щадить», было для него не игрой, а делом жизни. И делом – повторю еще раз – смертельно опасным, нередко гибельным.
В результате же бессмысленного вращения приверженцев «антидогматического литературоведения» в замкнутом кругу контекстов и подтекстов, в результате всех этих их «интертекстуальных анализов», – иногда смешных и глупых, а иногда даже совсем не глупых и довольно метких, – это смертельно опасное дело превращается именно в игру, за которую совсем не стоило «умирать у Черной речки».
Примечания
1
Здесь и далее во всех цитатах Бунина курсив мой. – Б.С.
2
«Сорок веков смотрят на меня с вершин этих пирамид» – фраза, сказанная Наполеоном в речи к солдатам во время Египетского похода.
3
Впоследствии он блестяще доказал это, переписав заново свой роман «Вся власть Советам» после того, как тот подвергся уничтожающей критике на страницах «Правды», и повторил таким образом подвиг А. Фадеева, который по тем же причинам создал новую редакцию романа «Молодая гвардия».
4
«Страх, тяжесть, мрамор. Из материалов к жизнетворческой биографии Ахматовой», «Wiener Slawisticher Almanach», Band 36,1995, стр. 119–154.
5
Горбунов И.Ф. (1831–1896) – актер, прославившийся своими устными юмористическими и (впоследствии записанными и опубликованными), щедро сдобренными сочной народной, «мещанской» речью. Вершина творчества Горбунова – ставшая нарицательной анекдотичная фигура генерала Дитятина, тупого николаевского служаки, самодура и ретрограда.
6
Это стихотворение автор не включил ни в одну свою книгу «из понятного, – как он выразился по сходному поводу, – стремления к цельности». Но он счел необходимым сохранить его в рукописном сборнике конца 60-х годов – первой своей попытке собрать воедино главное из всего им написанного. Я цитирую его по этому рукописному сборнику.
7
ТЭЖЭ – так в довоенные и послевоенные годы назывались парфюмерные магазины – по начальным буквам Треста «Жиркость».
8
М.Л. Гаспаров. Из выступления на Первых Лотмановских чтениях в РГГУ. Цит. по книге: Л.Ф. Кацис. «Владимир Маяковский. Поэт в интеллектуальном контексте эпохи». Языки русской культуры. М. 2000, с. 11.
9
А.Н. Барков. «Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение». Киев, 1994, с. 79.
10
Там же, с. 80.