Если свекровь - ведьма

А потом, приглушенные туманом, вдалеке послышались голоса. Торжественный бас произносил речь. И бас был, кажется, знакомый.

Бондин прошептал мне на ухо:

— Только тихо. Подойдем незаметно. Скомандуй ступе: «К людям». И «Крадись».

Я шоркнула листьями пальмы по боку бамбуковой бочки и тихо повторила нужные слова.

Ступа замедлилась. И повернула влево, на голоса.

Уже можно было разобрать, что говорит этот знакомый-полузнакомый бас. А говорил он:

— И вот я, Николас сын Николаса сына Николаса, шаман из гильдии шаманов, проведу сегодня обряд бракосочетания. Продлится ваш союз столько, сколько пожелает жена. Михаил Дмитриевич, вы должны поклясться, что будете верны клану вашей будущей супруги.

Михаил Дмитриевич! Мой Миша!

— Клянусь, — прозвучал Мишин голос.

— А нарушу — жабой буду, — подсказал бас.

Мишин голос повторил.

Из тумана проступили фигуры. Белое платье с фатой, черный фрак. А перед этой парочкой — кто-то большой в ярко-красном балахоне! Николас сын Николаса! Николай! Так вот чей это бас! Но разве Дед Мороз — шаман?!

Бондин в мгновенье ока, не открывая дверцу, выпрыгнул из ступы и схватил невесту за руку:

— Мелисса Весловская!

Невеста, вскрикнув, обернулась — разумеется, это была Белобрысая Крыса Мелисса! Светлые локоны завиты, щеки нарумянены, на глазах — накладные ресницы. В ушах и на шее сияют драгоценные камни. А она сейчас очень красивая, эта чертова Крыса.

— Воровка! — закричала я, выскочила из ступы и оттолкнула ее от Миши.

Инспектор уже застегивал на ее запястье узкий красный браслет и говорил:

— Вы обвиняетесь в затуманивании мозгов человека с применением запрещенного зелья. Я ограничиваю вашу магию до выяснения всех обстоятельств. Браслет привет безопасен для здоровья и одобрен Департаментом охраны здоровья и настроения магов.

Зачем он сказал «привет» посреди речи?

— Что еще за браслет?! — завизжала Мелисса.

Бондин монотонным голосом ответил:

— Браслет «Пре-вед». Пресекающий ведовство.

Ах! Не «привет», а «Превед», значит.

— И не вздумайте бежать, — строго сказал Бондин. — По браслету найдем в два счета. И пожизненное дадим.

Мелисса, дернувшаяся было из хватки Бондина, замерла. Бондин отпустил ее руку. Мелисса осталась стоять на месте и кусала губу в досаде.

Дед Мороз спрашивал растерянно:

— В чем дело? Что это значит?

А я уже вцепилась в жениха:

— Миша!

— Вика! — удивился он. — Ты что тут делаешь? — И повернулся к Бондину: — Отпустите мою невесту! Что вы себе позволяете?

— Это я твоя невеста! — вскричала я, хватая его за лацканы фрака. (Какая дурацкая идея — надеть на жениха фрак. Как этот фрак немодно и устаревше выглядит!)

— Ты? — Миша будто старался что-то припомнить. — Да не путай ты меня. Ты просто… друг?

— Друг?! — возмутилась я. И влепила ему пощечину. И еще одну. Может, это его отрезвит!

— Да прекрати ты драться! — выкрикнул Миша и схватил меня за запястья.

Бондин в это время объяснял Николаю:

— Жених под воздействием любовного зелья.

— Ох ты, да как же я не заметил…

— Он обо мне? — обернулся Миша.

— Это неправда! — воскликнула Мелисса и, обернувшись к Мише, вопросила умоляюще: — Ты же любишь меня?

— Разумеется, люблю, — ответил он.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь! — сказала я и повернула перстень. — Вон у тебя вокруг головы облако из розовых сердечек пляшет!

— Не может быть, — недоверчиво пробормотал он. — Ты нарочно лжешь, чтобы расстроить свадьбу с моей обожаемой Мелиссой. Ты не можешь смириться с тем, что для меня ты просто друг.

Я собиралась закатить ему еще одну пощечину. Или пять. Но потом поняла, что они нисколько не поменяют его мысли.

Я сняла с плеча сумку и вынула оттуда стеклянный пузырек, который дала мне Маргарита Петровна.

— Открывай рот, — велела я Мише.

— Зачем это еще?

— Чтобы узнать, по-настоящему ли ты любишь Крысу.

— Кого?

— Вот эту дуру.

— Эй! Не смей оскорблять мою любимую! — рыкнул Миша. — И пить я ничего не собираюсь.

И что теперь? Наверное, придется ждать, пока действие любовного напитка само пройдет.

— А когда пройдет действие приворотного зелья? — растерянно спросила я Бондина.

— Зависит от того, сколько он выпил.

Мне показалось, что глаза у Крысы торжествующе и зло сверкнули. Она успела в него ведро залить, что ли?

А Бондин взял у меня пузырек, едва уловимым жестом открыл его и брызнул Мише в лицо. Тот расчихался, а розовое облако над его головой посветлело.

Миша поглядел настороженным взглядом на платье Мелиссы, на меня, потом на свой фрак с белым цветком в петлице.

— Ты… И ты… Я, кажется, немного запутался… — Вид у него был как у пьяного.

Я забрала у Бондина пузырек и подала Мише:

— Выпей.

Он послушно приложился губами к узенькому горлышку и сделал несколько глотков.

— Этого достаточно. — Инспектор забрал у него наполовину опорожненную бутылочку.

Розовое облако над Мишей стало белоснежным.

— Где я? — выдохнул Миша.

— Мишечка… Я просто до сих пор тебя люблю, — плаксиво сказала Крыса. — И ведь ты тоже… Ты не можешь любить эту… кудлатую простушку.

Я представила, что блестящая тяжелая мотоциклетная каска с опущенным темным стеклом надевается на голову Мелиссы. И она появилась, эта каска!

Мелисса что-то возмущенно пробубнила там, внутри. Но что, было непонятно.

Вот тебе подарок от простушки!

Бондин помог ей снять каску, отдал мне со словами:

— Она в наручнике и не может колдовать.

Ну и что, что не может. Я вот тоже не могла раньше колдовать, и что? Разве это помешало ведьмам меня обижать?

А Мелисса завопила:

— Видишь, какая она ужасная, твоя Вика!

Миша внимательно смотрел на нас всех. Потом потоптался на месте, снова поглядел на нас и спросил:

— Мне стоять?

О боже. В противоядии же есть зелье беспамятства. А Миша вон сколько вылакал.

— Пока да, — сказал Бондин.

— У тебя же есть пилюли! — сказала я ему. — От беспамятства!

А инспектор сказал:

— Извини, Вика. Я выпил последнюю тогда, у Маргариты Петровны.

Вот остолоп. Кто ж ходит на инспекцию к ведьмам без пилюль!