Если ты вернёшься...
Шрифт:
— Я всё понимаю, мамуля, сейчас умоюсь и присоединюсь к вам.
Слёз больше не было, возможно накануне я выплакала их все. Взяв с собой чистый комплект белья и спортивный костюм прошла в ванную комнату. Приняв душ переоделась, давая самой себе обещание, что больше не буду плакать. Пока сушила волосы феном взглядом гипнотизировала кулон, мирно висящий на шее. Половинка сердечка весело поблёскивала в отсветах лампы, притягивая к себе внимание. Макс… он же ничего не знает о случившемся. Наверное, переживал, что не смог дозвониться до меня. Кстати, где телефон?
Выбежав в коридор
Хотела тут же набрать сообщение, но увидела над конвертом значок о непрочитанных смс.
«Ты свободна, Алёна! Я отпускаю тебя! Будь счастлива!»
Что это? От Макса? Почему? Куда отпускает? Зачем?
— Рыжик, не задерживайся, тётя Ира сказала, что у сегодня нам надо многое успеть: место выбрать, оформить, купить венки, цветы, заказать зал для поминок…
— Я иду Никита! — отбросив телефон в сторону я тут же забыла о странном непонятном сообщение, ведь сейчас есть более важные вещи, чем заскоки Фадеева.
Позавтракав Громцов уехал домой, обещая, что приведёт себя в порядок и приедет к нам, а мы с мамой направились в похоронное бюро.
Закрывая на ключ дверь квартиры, я невольно обернулась на голоса, раздавшиеся за спиной.
— Добрый день Нина, — произнесла мама.
— Здравствуй Ира!
— Прости, что мы вчера не пришли на проводины, у нас ведь такое горе приключилось…
— Какое мне дело до проблем вашей семьи? — грубо оборвала мать Нина Владимировна. — Не пришли? Ну и отлично! Значит у твоей дочери ещё остались зачатки совести!
— Что ты такое говоришь, Нина?
Мама растерянно замерла на площадке в неверии смотря на то, как женщина молча прошла мимо неё, скрываясь в проёме коридора Фадеевых.
— Алёна… что-то произошло о чём я не знаю?
— Если честно и сама не понимаю.
Пока спускались по лестнице я в подробностях рассказала маме о нашей вчерашней встрече, утаив лишь то, что меня ударили по лицу.
— Что же могло явиться причиной столь разительных изменений? Ведь буквально пару дней назад всё было прекрасно, родители Максима искренне радовались за сына, и тут вдруг такое… почему она решила, что мы с отцом тебя куда-то пристраивали? Если вопрос в тех деньгах, что мальчик потратил на подарки, мы их обязательно вернём, сейчас я могу себе это позволить, на крайний случай займу у Игоря. Он не откажет.
— Я согласна с тобой, мама. Как только похороним отца нужно будет вернуть Фадеевым ультрабук и смартфон, что дарил мне Максим. Только вот этот кулон не смогу…
Прикрыв сердечко рукой, словно защищая я горестно посмотрела на маму.
— Хорошо, дочка. Гаджеты я куплю тебе новые, свои собственные. Нужно прикинуть, сколько было потрачено на вещи. Не хочу быть должницей у этой «замечательной» семейки.
— Странно… Макс столько раз звонил мне вечером, а к нам домой не пришёл… неужели не захотел меня увидеть перед отъездом?
— Не знаю, Алёна. Но происходящее мне не нравится, к тому же вызывает всё
больше вопросов.— Буду надеяться, что он мне всё-таки перезвонит и объяснит, что происходит.
— Да, от матери его, чувствую, мы не сможем добиться никакой информации. Уж слишком Нина обижена на тебя, что даже не пытается скрыть свою нервозность. Что же послужило причиной её поведения? Ума не приложу!
— Я тем более…
* * *
Отца хоронили на третий день после случившегося. Небеса в то утро словно разверзлись, проливая на землю тонны воды. От траурного зала до последнего пристанища мы ехали на автобусе в окружении немногочисленных людей, что пришли проводить его. Никита конечно же был рядом, ни на шаг, не отходя от меня и матери.
Ливень всё лил и лил, размывая кладбищенский песок, заставляя его превращаться в месиво, скользящее под ногами. Дождь с силой хлестал по лицу, причиняя боль своим напором, заставляя прятаться под широким чёрным зонтом, что заботливо держал в руке Громцов. Когда гроб опустили в подготовленную могилу и стали засыпать землёй, я изо всех сил держалась, чтобы не заплакать. Папы больше нет, и мои слёзы не смогут поднять его, как бы мне этого не хотелось.
Когда родственники и друзья разошлись, укрывшись от стихии в сухом и тёплом салоне автобуса, я всё ещё стояла у свежей земляной насыпи прощаясь с дорогим человеком.
— Пошли, Рыжик! Нас все ждут. Пора…
— Ещё минуточку Никита, — молящим взглядом посмотрела я на парня, — так не хочется оставлять папу одного среди этого города мёртвых.
Громцов понимающе стоял рядом, терпеливо дожидаясь, когда я найду в себе силы уйти.
* * *
На следующий день, после похорон отца, мама сложила в коробку компьютер и телефон. Сверху она прикрепила конверт с деньгами.
— Алёна, я сама верну эти вещи Нине, чтобы она успокоилась и перестала винить тебя в корысти.
— Хорошо, — покорно согласилась я, оставшись в квартире.
Подслушивать разговор взрослых мне совсем не хотелось и надев наушники я ушла на кухню готовить обед. Чтобы ни слышать, ни знать, не надеяться…
Максим распрощался со мной, не имея на то веской причины. Что именно послужило толчком к нашему расставанию, мне было неизвестно. Да, конечно я пыталась звонить ему, но абонент так и оставался недоступен. Надеялась на то, что в воинской части солдатам нельзя было пользоваться средствами связи. Ведь не мог он просто сменить номер, вычеркнув меня из своей жизни вот так, без объяснений, в самый трагический её момент, который я переживала без его поддержки. Нет! Такого не может быть. Макс бы не поступил подобным образом. Никогда.
Услышав звук пришедшего сообщения, поспешно вытерла руки об фартук и взяла свой новый телефон, который мама купила сегодняшним утром. Конечно же надеялась, что это Максим вышел на связь, но мессенджер предупреждал о том, что входящее послание исходит от неизвестного мне абонента. Нажав на незнакомый номер, я вчитывалась в три слова, значение которых всё никак не могла понять:
«Ты проиграла, Нищенка!» — гласила надпись на экране.
Нищенка… этим прозвищем любила щеголять только Семёнова, так неужели?