Если завтра случится

«Напоследок».

Вот же урод. Зачем говорить подобное?

— Значит, забрал.

Вместе с моим телефоном, выпавшим из кармана штанов.

Выдыхаю невесёлую усмешку. Как по-человечески в кавычках. То есть ещё и голодом решил нас наказать.

— Там на столе что-то лежит. Ты приносил, когда я очнулась после приступа.

— Идём.

— А вода есть, Дань? — спрашивает она обеспокоенно.

— Есть бутылка, двушка.

И всё.

Добавляю уже про себя.

Негусто.

Захожу в спальню. Дверь оставляю открытой, чтобы была возможность услышать происходящее в коридоре.

— Садись, наварганим что-нибудь, — сориентировавшись, открываю круглую упаковку с треугольниками плавленного сыра. Достаю несколько ломтиков батона.

— Грибы, ветчина, салями?

Щас скажет грибы.

— Грибы.

Мои губы чуть подёргиваются вверх. Угадал.

Делаю бутерброды, разрезаю на четыре части помидор, кромсаю напополам мытый огурец. Готово. — Ешь, — ставлю тарелку перед сидящей на кровати девчонкой.

— Вместе. Одна я не буду, — она поднимает глаза.

— Насть.

— Дань, — выразительно на меня смотрит.

Проходили. Не уступит. Бесполезно.

— Понятно, — беру один бутерброд себе.

— И часть помидора с огурцом. Чтобы по-честному.

Ну разумеется.

Едим в тишине. Не знаю, о чём думает она, лично я вспоминаю пикники, которые мы с ней периодически устраивали в то наше лето.

Прикольно было. Корзинка со всякой всячиной. Бадминтон. Пляж. Море. Палящее солнце. И она: загорелая, веселая, улыбающаяся.

— Ты правда купил торт? — спрашивает вдруг.

— Идиотская идея, прости.

Сперва похитил. Потом торт купил. Гениально.

— Значит, мой день рождения прошёл получается?

— Да.

— Мм, — тянет грустно. — Интересно, родители всё ещё ждут меня или уже нет?

— Конечно ждут, Насть, — наливаю воды в стакан и отдаю его ей.

— Только бы у мамы с сердцем всё было нормально, — обхватывает стекло ладонями. — У неё есть проблемы со здоровьем, в прошлом году было два микроинсульта, — голос дрожит, но она изо всех сил старается не заплакать. Держится.

Чёрт. Ну я точно не стану сообщать о том, что её мать сейчас находится в больнице. Распереживается, и, мало ли, опять приступ случится. Я не готов брать на себя эту ответственность. По крайней мере, не тогда, когда мы под землёй. Без ключей.

— Послушай, Насть. Нам нужно кое о чём договориться.

— О чём? — поглаживает стакан пальцами, тихо шмыгает носом.

— Когда Егор вернётся…

— Если он вернётся, — исправляет полушёпотом.

— Когда Егор вернётся, мы разыграем небольшое представление.

— Что ты имеешь ввиду? — вскидывает на меня встревоженный взгляд, и я рассказываю ей свой план.

Глава 20

До того момента пока не закончились свечи, всё было относительно нормально. При помощи фонарика, работающего на последнем издыхании, я пытался отыскать чёртовы батарейки, но, увы…

Ни генератора, ни батареек, ни свечей. Уже вскоре мы остаёмся в кромешной тьме, и из-за этого у Зарецкой случается самый настоящий приступ паники.

— Даня, Дань…

— М?

— Свет не горит, Дань, — слышу её встревоженный голосок. — Включи фонарик, пожалуйста. Быстрей.

— Он сел.

— Нет-нет-нет… Только не это! — начинает тревожиться.

— Тихо.

— Мне страшно.

— Тебе нечего бояться. Мы ведь вдвоём.

— Где ты, Дань? — произносит взволнованно.

— Я здесь, рядом. Успокойся.

Она дотрагивается до меня, вслепую протянув руку вперёд.

Нащупав ладонь девчонки, осторожно её сжимаю.

— Что нам делать теперь? Как же мы будем совсем без света, Дань?

Чувствую, что дрожит вся. Похоже, боязнь темноты в её случае и правда фобия.

— Найди батарейки. Свечей нет, я смотрела ещё тогда, когда мы искали ключи.

— Нет батареек, Насть, — сразу говорю, как есть.

— Ты уверен?

— К сожалению.

— Дань, мы умрём здесь, да?

— Перестань. Нет.

— Он не придёт. Мы погребены заживо, Дань. Нам не выбраться. Не выбраться, ты понимаешь?

— Насть…

— Нас никто не найдёт, как он и сказал, — всхлипывает, шмыгая носом.

— Перестань.

— Это конец, Дань.

— Не нагнетай. Егор вернётся, и мы сделаем то, что задумали.

— Он не вернётся, — повторяет упрямо, — уже вернулся бы. Сколько времени прошло?

— Не знаю.

Сложно ориентироваться без часов и окон. Я бы даже сказал, что невозможно.

— Мы умрём. Никто нас не спасёт! Никто не знает, где мы. Нас не найдут!

— Насть, ты можешь успокоиться?

— Успокоиться? Ты предлагаешь мне успокоиться? — теперь, похоже, черёд следующей стадии. Она злится и раздражается.

— Да, я хочу, чтобы ты перестала паниковать.

— Перестала паниковать? А как мне не паниковать, Даня? Мы в кромешной тьме, глубоко-глубоко под землёй. Без какой-либо надежды на спасение! И, между прочим, всё это из-за тебя!

Сейчас прям дежавю ощущаю.

— Ты и твой брат! Вы украли меня ради наживы! Ты виноват в том, что я здесь! — выдёргивает руку. — Ты виноват! Неужели эти деньги того стояли, Даня? Разве ты сам предполагал, что мы будем погибать здесь? — переходит на повышенные тона. — Медленно и мучительно умирать, на пару!

— Я не пойму, ты пытаешься спровоцировать новый приступ? В прошлый раз именно так всё и начиналось. Ты перенервничала. Повторения припадка добиваешься?

Она молчит. Разве что сопит недовольно. Как ёж.

— Я знаю, что ублюдок и поступил по-скотски. Мне нет оправданий. Ты не должна была оказаться здесь. Я понимаю твою злость, она обоснована.

— Ты поступил отвратительно. Так друзья детства не поступают, Даня. Сейчас лично я понимаю, что совсем тебя не знаю. А может и тогда не знала, — добавляет растерянно.