есть ли на свете любовь

– Давай попробуем что-нибудь узнать о твоих родителях.

– Я давно мечтаю об этом, только всё времени никак не выберу. Я спрашивала Римму Ивановну о родителях, ещё в учась в интернате. Она сказала, что отец не известен, а мама умерла.

Немного помолчав, Женя добавила.

– Я почему-то с раннего детства знала, что мама умерла. Думаю, если бы мама была жива, она бы меня не оставила.

– Жень, в жизни всякие ситуации бывают, всё можно понять и простить.

– Я никогда не пойму, как можно отказаться от ребёнка. Предать маленькое и беззащитное существо, родную кровинушку. Мне даже подумать страшно. Смотрю на своих, от умиления сердце трепещет. А тут...

– Не руби с плеча.

– Ты почему об этом заговорил, тебе что-то иное известно?
– Женя внимательно посмотрела на мужа.

Павел пожал плечами.

– Что, - изумилась Женя.
– А ну выкладывай.

– Да нет, выкладывать нечего. Просто сведений о смерти твоей матери нет. Мы разговорились с Риммой Ивановной, в последний её приход, запутанно в твоём деле всё.

– Даа, - протянула Женя.
– Почему же она сказала мне, что мама умерла?

Павел пожал плечами.

– Интересно, я столько лет жила с уверенностью, что мама умерла, теперь даже не знаю, что тебе ответить.

– Давай попробуем, я отца одного эфэсбешника лечу, так он порывается меня отблагодарить. Вот пусть найдёт твои корни, так и отблагодарит, а то я уже устал от него отбиваться.

– Моя мама умерла, это точно... Не могла она меня бросить... Но интересно узнать, кем она была, как жила, может, и про отца что-нибудь узнаем. Да?
– воодушевилась Женя.

– Конечно, - согласился Павел.

Не прошло и двух недель, как Павлу принесли папку, с результатами розыска Жениной матери. С замиранием сердца Павел стал изучать документы. Мать Жени была жива и проживала в одном городе с ними, звали её Воеводина Анастасия Андреевна. Он не знал, как сказать об этом Жене, меньше всего он хотел сделать ей больно. Для начала он сам хотел встретиться с этой женщиной и всё выяснить, а уже потом рассказать об этом жене. Ведь Женя даже мысли не допускала, что её мать может быть жива и могла её бросить.

Павел выкроил время в своем плотном графике работы, что бы сходить по адресу проживания Жениной матери. Павел подъехал к нужному дому и долго рассматривал его из окна своей автомашины. Несколько одноэтажных и длинных домов стояли на окраине. В городе эти дома называли колхозными конюшнями. Колхоз ещё до войны развалился, а конюшни переделали на комнаты для проживания.

Павел пошёл по указанному адресу. Покосившееся крыльцо, скрипучие деревянные ступеньки, длинный темный общий коридор, в котором пахло едой, что указывало на общую кухню в конце коридора. Павел шёл медленно, всматриваясь в номера комнат. Вокруг стояли старые коляски, санки, корыта и прочий хлам, выставленный хозяевами из маленьких комнат. Павел остановился около нужной квартиры. Он хирург-травматолог, казалось бы, с крепкими нервами, волновался как первоклассник на первом уроке. Павел постучал в дверь. За дверью послышались шорохи. Дверь отворила худая пожилая, но приятная внешне, женщина.

– Вам кого?
– спросила женщина.

Павел сто раз прокручивал в голове эту встречу. А увидев женщину, растерялся.

– Здравствуйте, я ищу Воеводину Анастасию Андреевну.

– Да, это я. Чем обязана?

Женщина, прищурив глаза, всматривалась в лицо Павла.

– Извините, но я Вас не узнаю, - сказала женщина.

– Это Вы меня извините, мы не знакомы. Я хотел бы с Вами поговорить. Но боюсь, что разговор для Вас может оказаться неприятным.

Вдруг женщина вздрогнула и побледнела.

– Вы Женя?
– тихо спросила женщина.

– Нет, - Павел удивился, что женщина назвала такое же имя как и имя его жены и её дочери, но в мужском роде.

– Я, может быть, догадываюсь, какой разговор Вы имеете в виду. Я уже готова ко всему, я давно жду. Проходите.

Павел прошёл. Комната была маленькая, чуть больше десяти квадратных метров, с одним окном, маленьким и перекошенным. В комнате стояла кровать, шифоньер и стол с телевизором.

– У меня стул один, садитесь, - женщина подвинула стул Павлу, сама села на кровать.

– Анастасия Андреевна, у Вас есть дочь, - без обиняков начал Павел.

Женщина кивнула.

– Да, где-то лет тридцать назад я родила дочь, но я не могла её забрать из роддома. Видите, в каких условиях я жила, - женщина оглядела свою комнату.
– Тогда еще мама была жива. Летом я обычно спала на полу, а мама на кровати. Зимой мы с мамой спали на кровати "валетом". Горячей воды нет. Два туалета на весь дом, один в одном конце, другой в другом, общая кухня и две плиты на всех, вечные очереди на готовку, - женщина говорила как бы оправдываясь.
– Я на стройке работала на Урале, оттуда приехала уже беременная. Работы нет. Жили на мамину пенсию. Потом всю жизнь работала секретаршей в ЖКУ, зарплата копеечная. Всё ждала лучших времён. Так и состарилась. Я ведь дочку родила уже в тридцать восемь... Жизнь пролетела как один день, думала что будет время всё исправить... Но, - женщина развела руками.
– А Вы её муж?

– Да, - Павел кивнул.

– И дети есть?

– Да, - Павел вновь кивнул.
– У нас дочь и сын.

– А что же она сама не пришла?

– Она не знает ничего. Я сначала сам решил выяснить. Она всю жизнь думала, что её мать умерла.

Женщина опустила голову, и смахнула слезу.

– А какая она? Моя дочь.

– Красивая, умная. Смотрю на Вас и вижу, что глаза у неё Ваши. Большие, карие. Вообще вы похожи.

– Да, я красивая в молодости была. Женихов море, а я влюбилась в женатого. Секретаршей у него была в строительном управлении. Училась на заочном в институте. Он по стройкам мотался и я за ним. Институт бросила... Любила его очень. А Вы что же, ничего ей не расскажете?

– Не знаю, - Павел пожал плечами.
– Вы как думаете?

– Я хочу её видеть. Только боюсь, не простит... Хочу внуков увидеть, может и понянчить. Я ведь, после того, как родила её и оставила, долго тосковала. Бывало, зайду в "Детский мир" возьму куклу большую в руки, пока никто не видит, покачаю и положу... Потом реву дома... Не хочу умирать в одиночестве.

– Надо подумать, как Вам встретиться, - Павел вздохнул.

– Вы уж придумайте что-нибудь. Господи, сжалься надо мной, - женщина поглядела наверх.
– Хоть в старости подари семью, - женщина стала креститься.

Павел, молча, смотрел на молящуюся женщину, он не имел право судить её. Женя сама должна решить, казнить или миловать.

Неделю Павел ходил сам не свой. Он не знал, как сказать Жене о результатах поиска. Спустя какое-то время, Женя сама спросила.

– Ну как там с поисками моей родословной?

Павел отметил для себя, что Женя даже мысли не допускает о том, что её мать может быть жива. Он решил начать издалека.

– Ты знаешь, с документами такая путаница, может статься, что твоя мать жива.

– Не может быть, я не верю. Отыщутся документы, я уверена.

– А если всё же жива, - Павел взглянул в глаза Жене.

Женя нахмурила брови.

– Тебе что-то известно?

Павел кивнул:

– Она жива.

– Нет, это не она, - у Жени дрогнул голос, глаза наполнились слезами.
– Это не она, - крикнула Женя.
– Я не верю.

Павел попытался обнять жену. Женя увернулась.

– Я не верю, - большие капли слёз покатились по Жениным щекам.

– Ещё ничего не ясно, успокойся, - неуверенно произнёс Павел, его напугала реакция Жени.