есть ли на свете любовь

Женя взволнованная кинулась к детям, схватила их и прижала к себе, как будто бы их кто-то хотел отнять.

– Нет, нет, я не верю, - шептала Женя.
– Не может быть.

В эту ночь Павел не мог уснуть, он видел, как ворочалась жена. Она тоже не спала. Уснули только под утро.

Павел проснулся рано, сказалась привычка рано вставать на работу, во сколько бы ни уснул. Женя лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок.

– Ты не спала?
– спросил Павел

– Спала немножко. Ты всё знаешь, ты всё выяснил. Ты просто меня жалеешь, да?
– Женя поднялась на локте и посмотрела на Павла.

Павел молчал, он не знал что сказать.

– Молчишь, значит, знаешь, - у Жени вновь задрожали губы. Я думала всю ночь. Я не хочу видеть эту, сволочь.

– Почему сволочь?

– Порядочная женщина, не может так поступить со своим ребёнком.

– Разные случаи бывают. Жилья нет, работы нет.

– Это отговорки. Я бы в детдом пошла работать, там всегда нехватка кадров. Уборщицей, сторожем. Неважно кем. Но была бы рядом с ребёнком. Это только шалава или пьяница может оставить ребёнка и уйти, и не интересоваться его судьбой всю жизнь.

– Судить легко, понять сложно, - Павел очень хотел примирить Женю с мыслью о живой матери.

– Да, мне сложно понять, - Женя встала и набросила халат.

– Ты встреться и поговори.

– Я не смогу.

– Да каждый сирота мечтает найти хоть кого-нибудь из родственников. Люди разыскивают друг друга всю жизнь, столько преодолевают. Почему, Женя, ты не такая?

– О чём с ней говорить. Она будет оправдываться, почему ей пришлось меня оставить. А я слушать буду её бредни. Это невыносимо.

– Это твоя мать, пожилая, несчастная. Ты не вправе её судить не выслушав.

Женя села на кровать.

– Давай не сейчас, потом, я скажу, когда смогу... А что мама с папой думают по этому поводу?
– Женя повернулась к Павлу.

– Все только "за".

– Не торопите меня.

– Как скажешь, дорогая, - Павел обнял жену.

Прошло три дня. Как-то вечером Женя спросила.

– Паш, а ты её видел? Какая она, моя мама?

– Вы похожи. Она худая только очень. А глаза такие же, как у тебя. Живет плохо, в малюсенькой комнатке на окраине города, практически без удобств. Ты могла бы её вселить в Жекину квартиру, всё равно ведь пустует.

– Ты, знаешь, наверное, я готова её увидеть. Только ты ей скажи, что бы ни рассказывала, как решила меня оставить, мне исповеди её не нужны, я не батюшка и грехи не отпускаю.

– Хорошо, давай в воскресенье. Я столик в кафе закажу. Посидите, а я в машине посижу, что бы вам не мешать, так, на всякий случай.

Как только Женя вошла в кафе, она сразу же увидела одиноко сидящую пожилую женщину. Направилась к ней.

– Здравствуйте, - тихо произнесла Женя, от волнения у неё пересохло горло.

Женщина встрепенулась, поднялась и протянула к Жене свои руки. Жене ничего не оставалось, как обнять женщину. Они сели за стол, какое-то время смотрели друг на друга, молча. Женя отметила про себя, что действительно похожа на мать. Такие же глаза, нос, губы. Несмотря на морщинистое лицо, была видна былая красота пожилой женщины. Волосы были окрашены и собраны в пучок на затылке. Глаза и губы - подкрашены. Судя по умелому макияжу и прическе, женщина следила за собой всю жизнь и умела это делать. В ушах были массивные серёжки с большим камнем, на костлявом среднем пальце правой руки с таким же камнем был перстень. На плечах была ажурная накидка, очень модная лет пятнадцать назад.

– Какая ты красивая, доченька, - произнесла женщина.
– Вылитая я в молодости.

Женя промолчала. Официант разлил женщинам вино.

– Давай выпьем за нашу встречу, - женщина выглядела радостной и улыбалась. Она сделала вывод, если Женя решила с ней встретиться, значит простила.

Женя молча подняла бокал. Они выпили.

– Расскажи мне о себе, - попросила Анастасия Андреевна.

– Росла в детдоме, потом интернат, потом медучилище, потом работа в качестве медсестры и вечерний мединститут. Ни улицы, ни танцулек, только учёба, что бы выбиться в люди. Замуж вышла поздно, раньше никто не брал шваль интернатскую, родила подряд двоих детей, дочку Алёнушку и сыночка Серёженьку. Сейчас работаю врачом хирургом-гинекологом в Первой городской.

В процессе Жениного монолога лицо Анастасии Андреевны изменилось. Улыбка сошла с её лица. Женин тон заставил её усомниться в прощении.

– Прости меня, пожалуйста, если сможешь. Хочешь, я на колени встану, - голос женщины дрожал.

Женя смутилась.

– Это вы меня простите. Я не вправе вас судить.

– Вправе доченька, вправе. И судить и спросить. Но, получилось так, что я сама себя наказала одиночеством. Ты если простила, называй меня на "ты".

– Мне пока тяжело.

– Я не тороплю. Давай ещё выпьем, что-то меня знобит, - Анастасия Андреевна потянулась к бутылке вина.

– Я налью, - Женя опередила её.- Расскажите о себе, мне интересна моя родословная, кто отец и вообще.

– Мы здешние. В этом городе жили мои родители, твои дедушка и бабушка. Папа рано умер, у него сердце больное было. Мама сдала после его смерти, тоже сердцем мучилась всю жизнь. Умерла десять лет назад. Я школу окончила третью, ещё старую, которая была на Советской улице, сейчас её снесли, новую построили. Потом в институт поступила на строительный. Жили мы с мамой не богато. Так что поступила на заочное. На работу устроилась в строительное управление секретаршей. Тут всё и началось. Влюбилась в начальника, пять лет страдала, а потом стала его любовницей. Потом его на Урал перевели на стройку, я за ним. Год остался до диплома, а что мне диплом, у меня любовь. С шестого курса отчислили. Обидно было, да пороть меня было некому. Мама вся в себе, в своём горе, в болячках, я сама по себе. Так и осталась без диплома. Там на Урале через несколько лет забеременела. Годков то мне уже прилично было. Думала, отобью любимого у жены, заживем. Детей то у них с женой не было. А начальник мой женат на работе был. Жена у него за прислугу, секретарша влюблённая всегда под рукой. Разве ему плохо жилось. В общем, чихал он на нас баб. Это я уже потом поняла. В общем, родила я мальчика,

Женя от удивления округлила глаза, но рассказ перебивать не стала.

– Пришла на работу декрет оформлять, а там мне замену нашли. Смотрю, девчонка молодая, симпатичная, юбка еле-еле срам прикрывает. Ну, думаю, уведёт. А на Урале у меня нет никого, куда ребёнка девать. Отнесла в роддом сначала на время, как по семейным обстоятельствам, а потом отказ написала. Надеялась, что начальник мой опомнится, женится на мне, и сыночка заберём. А он весь в работе, всё ему некогда. Через четыре года опять забеременела. Ну, думаю, теперь никуда не денется, точно женится. Когда живот на нос полез, сказала ему. А он на меня как зыркнет, ты говорит совсем дура, иди на аборт, мне ни дети, ни жены не нужны. Дома прислуга, на работе шлюха, меня всё устраивает. Вот тут у меня глаза и открылись. А куда деваться, на аборт уже поздно. Положила на стол ему заявление об уходе и уехала рожать к маме. Приехала домой, мама вся больная, всё лежит и стонет, комнатка маленькая, работы нет, кто меня на сносях возьмёт. Спала на полу, и куда мне ребёнка принести. Родила тебя и оставила. Думала, снесут барак, дадут квартиру, заберу ребятишек. Барак не снесли, хорошей работы не нашла. Всю жизнь проработала секретаршей в ЖКУ на самой маленькой зарплате, еле концы с концами сводили, на лекарства маме много денег уходило. Были мужчины, но замуж никто не позвал. Потом мама умерла, мизерная пенсия. Так и не забрала я вас, только мечтала, думала, ещё успею, а жизнь очень быстро к концу подошла. Всю жизнь одиночества не любила, а осталась одна. Винить некого.

– Так у меня и брат есть и отец?
– спросила Женя.

– Брат есть где-то, а отец через пять лет, как я уехала, умер от сердечного приступа.

– А как звали брата и отца?

– Отца звали Четвергов Евгений Николаевич. Так я вас детей в честь него назвала. Женями. Сына - Четвергов Евгений Евгеньевич и дочь - Четвергова Евгения Евгеньевна, - довольная своей выдумкой сказала Анастасия Андреевна, сияя улыбкой.

Жене как будто бы кто-то по голове ударил. Жека же с Урала переведен был. Разница в четыре года. Совпадение? Нет. У неё в висках застучало, в глазах потемнело. Женя сжала вилку так, что пальцы побелели.