Есть ли жизнь после отбора?

Капитан чуть ссутулился:

– Судите сами – я уже знаю, что никто из моих не выжил, но все еще в деталях представляю, как меня встретит жена. Как обрадуются дети. Какие гостинцы им купить. Стоит только перестать что-то делать, как эти мысли меня одолевают.

– А уж меня-то как одолевают,- поддакнул старший помощник и мечтательно прикрыл глаза.

На что капитан с грустью проговорил:

– И он себя забыл. Не знаю, что с нами будет после всего этого.

– Вы сможете собрать свою по кускам, восстановить доброе имя.

– И смиренно молчать, ведь герцога никто не заставит отвечать,- скривился Лео. – Если бы он не поснимал с кораблей проявители аномалий ничего бы этого не было!

– Проявители?

– Мы живем с этим морем и его капризами уже не одно столетие. Конечно мы научились избегать проблем,- капитан грустно улыбнулся,- идемте, двери начали закрываться. Боюсь, что второй раз вы их открыть не сможете.

Шагнуть в темноту было трудно. Почему? О, потому что она казалась осязаемой. Плотной. Почти живой.

Но я знала, чувствовала, что именно мне суждено сделать первый. Что только меня она пропустит. Меня и тех, кто смиренно пойдет следом.

Первые несколько шагов дались нелегко – я будто продавливала собой эту вязкую тьму. Но четвертый шаг был так легок, что я вновь приземлилась на свои многострадальные колени. А в коридоре вспыхнул яркий слепящий свет!

– Наш кораблик! – горестно завопил кок,- двери закрылись!

– Наша леди в любом случае внутрь бы войти не сумела,- хохотнул старший помощник,- габаритность не та.

Капитану пришлось помогать мне встать. Почему? О, всего лишь потому что на меня навалились события этого дня. Разом.

– Странное место,- прошептал кок,- у меня мысли такие грустные пошли.

Я только кивнула. Мне тоже вспомнилось все худшее, что случилось за последние годы. Хотелось лечь на мрамор, свернуться в клубочек и заплакать. И уснуть. Уснуть, чтобы боль и тревога этого суетного, жестокого мира больше никогда не побесп…

– Встряхнитесь! Это наваждение,- рявкнул капитан.

И отхлестал по щекам кока и своего помощника. Повернувшись ко мне, он коротко извинился, вскинул руку, но я поспешно перехватила его ладонь:

– Благодарю, я уже в норме.

– От и славно, а то не хотелось мне вас бить. Что это?

– Остатки защиты,- я потерла кончик носа,- но от кого?

Здесь, у нас, мастера появились после того, как луо-наари нашли свой дом. Так?

И пришел ответ – не так. Луо-наари не любили покидать свой мир. Но не держали тех, кто хотел путешествовать. И мастера окраинной стали в нашем мире появились задолго до грамрлов. Та сталь не знала, что такое горячка боя. Та сталь предназначалась для редчайшей силы артефактов.

В этой башне веками жили те мастера, что призывали своих компаньонов луо-наари. И войти сюда могли лишь другие носители этой необычной силы.

– А почему?

– Я вслух сказала? – удивилась я, а после объяснила,- потому что никто бы не отказался от карманного мастера, который будет работать на износ, да еще и бесплатно. Ну или за тарелку жидкого супа.

А может и другие причины были.

– Нас признали. Не выходите вперед меня.

Я чувствовала, что мне нужно немного левее и сильно вперед. И это не было подсказкой от малыша луо-наари. Нет, это было подсказкой от самой башни!

=-=

=-=

Прерывисто вздохнув, я будто наяву услышала Гамильтона. Услышала его слова, оброненные внутри Свечи: «В моем родном мире артефакты подобной мощи обретают сознание».

Шаг, другой, третий. Я бежала навстречу яркому зову, почти крику. Верх по винтовой лестнице и…

Эту разруху я уже видела. Пол верхней площадки усыпало стекло. А в центре замер остов огромного магоскопа.

– Здравствуй, милая,- тихий, шелестящий голос заставил меня вскрикнуть и укрыться щитом.

– Кто ты?

– Райет,- рядом с магоскопом появился призрак молодой женщины. – Райет Фоули-Штоттен.

– Ты! Ты разрушила магоскоп,- ахнула я. – Предательница! Ты привела боевых магов в самое сердце окраин!

Она грустно улыбнулась и кивнула:

– Меня обманули. Я поверила в то, что тварей привлекает именно магоскоп. Но на Окраины их привела не я. Мне было не до того – я пришла сюда. Пришла, чтобы уничтожить самый первый, самый мощный магоскоп. И лишь разбив его вдребезги, я осознала всю глубину своей ошибки.

– Как вообще в это можно было поверить?!

Я обернулась, пытаясь найти взглядом следовавших за мной людей, но никого не было.

– Они блуждают,- Райет мягко улыбнулась,- нечего им здесь делать. Это дело только для мастеров. А что касается магоскопа – подлец смешал правду и ложь. Оба аппарата нарушали целостность магической защиты нашего мира. И это правда. Ведь в противном случае мы не увидели бы ничего, кроме блеска естественной защиты.

– Так,- кивнула я,- и?

– Но магоскопы изначально создавались в гармонии с защитой, они стали ее частью, вросли в нее. И едва лишь я разбила линзы, как в нашем щите появилась огромная прореха. Прореха, сквозь которую сюда прорвался целый отряд грамрлов. И не тех, с кем вы воюете сейчас! Они были умны, они умели принимали людской облик. У них была цель – уничтожить луо-наари. Мертвецы одержимы двумя желаниями – отомстить и ожить.

– И как ты спаслась? – нахмурилась я.

– Укрылась в коконе из расплава ледяной стали,- она легко пожала плечами. – А после принялась латать прореху. Я вытолкнула Свечу за пределы мира, чтобы все твари, попадавшие сюда, подыхали от магического истощения. Грамрлы живут лишь благодаря заемной жизненной силе, так что… Эти воды приняли в себя не одну сотню чешуйчатых трупов.

– Гамильтон сказал, что ты прожила нормальную жизнь. Не самую радостную, но и не такую печальную, как можно предположить,- медленно произнесла я. – Но если ты вытолкнула Свечу сюда, то…

– Мне пришлось дважды совершить невозможное,- она подплыла к магоскопу,- создать склейку на месте Свечи, затянув с собой и прореху, а после выбраться в наш мир. Я должна была предупредить мужа.

Тут она сделала паузу и, вздохнув, призналась:

– Мы не смогли полюбить друг друга. Поженились из политических соображений, два идиота. Но это не важно. Ты сказала, Гамильтон? У моего компаньона был друг, Генерал Гамильтон из Серой Своры.

Мне было трудно поверить Райет. Ее слова звучали разумно, но…