Эта безумная Вселенная (сборник)

Пассажир ни разу не пожаловался на черепашью скорость. Он воспринимал происходящее с терпением фаталиста, чей разум привык, принимая решение, больше его не менять. Мимо пронеслось несколько спортивных электромобилей. Такси окатило несколькими упругими воздушными волнами, но и они не развеяли мрачного настроения водителя.

Высадив пассажира у мраморных входных ступеней Терминала Жизни, машина быстро поехала прочь. Пассажир это заметил. Он еще раз оглядел небо, улицу и безукоризненные архитектурные очертания высоких крыш. От хрустальных дверей Терминала его отделяло сорок ступеней. Он двинулся вверх, преодолевая упрямство сначала правой ноги, затем левой. С каждым шагом ноги все больше подчинялись его воле, и потому к дверям он добрался почти бегом.

За хрустальными дверями располагался круглый зал с мозаичным полом. В центре зала, прямо из пола, поднималась сверкающая гранитная рука. Ее размеры в пять или даже шесть раз превышали человеческий рост. Гигантский указательный палец был предостерегающе поднят вверх. Внутри гранитной руки находился генератор ментальных волн. В мозгу вошедшего их колебания отдавались громким телепатическим криком:

«Остановись и подумай: не осталось ли в твоей жизни незаконченных дел?»

Он спокойно обогнул руку и направился к столу в дальнем конце зала. Каучуковые подошвы ботинок делали шаги практически бесшумными. За столом сидела миловидная девушка в белой униформе. Завидев посетителя, она сразу же выпрямилась. На пухлых губах появилась улыбка.

— Могу ли я чем-нибудь вам помочь, сэр?

Он криво усмехнулся.

— Думаю, что да.

— Ой! — Ясные голубые глаза понимающе вспыхнули. — Значит, вы пришли сюда не ради получения информации? Вы желаете… желаете…

— Да, — ответил он.

Звук его голоса облетел пространство зала и торжественным эхом отразился под куполом.

— Да.

Гранитная рука продолжала вопрошать: «Остановись и подумай: не осталось ли в твоей жизни незаконченных дел?»

— Третья дверь направо, — прошептала девушка.

— Спасибо!

Служащая провожала его глазами, пока он не толкнул дверь и не скрылся. И даже потом девушка еще долго глядела на дверь, словно чувствовала свою вину.

Человек, занимавший кабинет за третьей дверью, ничем не напоминал мрачного палача из старинных книг. Это был жизнерадостный крепыш, быстро вставший из-за стола и шагнувший навстречу посетителю. Пожав вошедшему руку и предложив сесть, крепыш вернулся на свое место, пододвинул к себе стопку бланков и взял ручку. После этого он вопросительно посмотрел на посетителя.

— Ваше имя?

— Дуглас Мейсон.

Крепыш записал это в соответствующую графу бланка и спросил:

— Житель Земли?

— Марса.

— Марса? Так. Сколько вам лет?

— Двести восемьдесят семь.

— Значит, вы уже прошли свое третье омоложение?

— Да, — Мейсон дернулся. — Неужели даже для этогонужно заполнять кучу бумажек?

— Вовсе нет.

Крепыш изучающе посмотрел на Мейсона. Высокий, худощавый, в сером костюме, глаза усталые.

— Цивилизованное государство не лишает никого из граждан права распоряжаться собственной жизнью. Каждый имеет неотъемлемое право уйти из жизни по любой причине, которую сочтет убедительной, или вовсе без причины, просто по минутному капризу, но при условии, что способ ухода из жизни не представляет опасности для других граждан, не причиняет им никаких неудобств и не нарушает их душевного равновесия.

— Я знаю свои права, — заверил его Мейсон.

— В таком случае вам известно, — заученно продолжал крепыш, — что мы должны признать ваш выбор вне зависимости от вашего желания или нежелания помочь нам в заполнении этих бланков. Ваше нежелание отвечать ничем не помешает вам осуществить задуманный шаг, однако сведения, о которых мы спрашиваем, очень важны и ценны для нас. Мы были бы очень признательны вам за оказанную помощь. Вопросов совсем немного.

— Помощь? — переспросил Мейсон, почесывая подбородок. Он снова улыбнулся той же улыбкой, какой несколько минут назад одарил голубоглазую девушку в круглом зале, — Мне думается, что я уже давно не в состоянии кому-либо помочь.

— Подобное ощущение возникает у многих, но, как правило, они ошибаются. Должен вам сказать, — сообщил крепыш, усилив подачу жизнерадостности, — я работаю здесь уже двадцать лет, и за все это время не встретил ни одного абсолютно бесполезного человека.

— Сдается мне, что вы просто пытаетесь отговорить меня от принятого решения, — сказал Мейсон. Голос его стал жестким. — Я принял решение и не собираюсь его менять!

— Ответьте, если, конечно, сочтете нужным, а что послужило причиной вашего решения?

— Какое это имеет значение? Если человек решает умереть, такое решение уже само по себе является достаточной и обоснованной причиной. Но чтобы удовлетворить ваше любопытство, я отвечу: я не боюсь смерти. Вот моя главная причина.

— И жизни вы тоже не боитесь? — поспешно спросил крепыш. Его лицо вдруг показалось Мейсону не таким уже и толстым. Человек, занимавший этот кабинет, был достаточно проницателен.

— И жизни я тоже не боюсь, — не колеблясь, подтвердил Мейсон. — Когда ты исполняешь все свои замыслы и достигаешь всех целей, к которым стремился, когда ты вдоволь натешился амбициями, а твои друзья давно умерли, сначала ты просто удаляешься от дел, поскольку больше нечего делать. Потом жизнь перестает быть жизнью. Она превращается в обыкновенное существование, во времяпрепровождение. Я по горло сыт такой жизнью.

Крепыш, утративший недавнюю жизнерадостность, как-то сокрушенно пожал плечами.

— Я не вправе оспаривать то, что побуждает вас расстаться с жизнью, даже если бы мне этого и очень хотелось. — Он кивнул в сторону бланков. — Могу я все же получить от вас кое-какие сведения или вы категорически отказываетесь отвечать?

— Ладно, начинайте вашу рутину, — сказал Мейсон.

Крепыш снова взял ручку.

— Вы женаты?

— У меня на это никогда не было времени.

— Неужели? — В глазах крепыша мелькнуло недоверие. — Стало быть, и детей у вас нет. Никаких.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего предосудительного. Просто я хотел спросить: вы никогда не были донором?

— Я терпеть не могу такие штучки, даже если они признаны и одобрены нашей цивилизацией, — сердито ответил Мейсон.

— Эти, как вы их называете, штучки необходимы, поскольку кому-то они приносят немало пользы, — ответил хозяин кабинета, — Движущей силой современной науки является необходимость помогать людям. Неужели вам больше нравятся те варварские времена, когда наука была в положении продажной женщины, а знаниями сплошь и рядом злоупотребляли?