Эти глаза напротив

Звук пока заглушал свист лопастей, но и так было понятно, чего хочет несчастный отец.

Александр бросил короткий взгляд на бьющуюся в истерике Монику, нахмурился, кивнул и скрылся в салоне. А буквально через секунду оттуда выпрыгнул на землю какой-то незнакомый мужчина. Судя по специальному медицинскому саквояжу – доктор.

Он бегом направился к нам, на ходу что-то выискивая в своем чемоданчике. Подбежал к Монике, коротко приказал не отстававшему от него Климко:

– Придержите девушку. И пусть кто-то зафиксирует ее руку, чтобы вену не попортить.

На помощь бросились и Мартин, и Олег. Все вместе – вместе с доктором – они справились. После укола Монику перестало плющить, судороги прекратились, дыхание постепенно выровнялось, а огонек безумия сменился дымкой апатии.

– А… а это нормально? – дрожащим голосом поинтересовался Игорь Дмитриевич, с жалостью глядя на вяло ссутулившуюся в кресле дочь. – Она ведь не всегда теперь такой будет?

– Не всегда, успокойтесь, – усмехнулся врач, аккуратно складывая в пластиковый пакетик использованный шприц и вскрытую ампулу. – Это транквилизатор нового поколения, он действует почти мгновенно, эффект продолжается часа два-три, а потом все постепенно приходит в норму.

– Часа два-три – это хорошо, – облегченно вздохнул Климко. – Мы как раз успеем разместить девочек внутри этой… гм… клиники. Кстати, Моника сейчас нас слышит? В смысле, понимает, что вокруг происходит?

– Слышит и понимает, но не фиксирует в сознании. Так сказать, вскользь все проходит, созерцательно.

– Вот и отлично! Ну что же, – Игорь Дмитриевич повернулся к подошедшему Дворкину, – ведите нас в свое убежище.

– Допустим, оно не мое, а на какое-то время – ваше, – усмехнулся Александр. – Ваша собственность, так сказать. Но – да, я здесь уже был и с планировкой заведения ознакомился. Пусть и галопом, так сказать. Только позвольте, я сначала отвезу внутрь Павла?

– Да, конечно, – кивнул Мартин. – Его ведь надо к оборудованию подключать, насколько я понимаю?

– Правильно понимаете, – кивнул Дворкин. – А вы пока можете по территории погулять, осмотреться на местности, свежим воздухом подышать.

– Да, воздух здесь замечательный!

– Герцог с бароном на светском рауте, – хихикнула я. – Вам бы еще лорнеты в руки! Хотя нет, лучше монокли в глаза. И волосы так тщательно с помощью бриллиантина прилизать! Хотя Александру бриллиантин не нужен, он и так блестит.

– Она всегда такая язва? – хмыкнул Дворкин, автоматически пригладив похожую на коричневый от загара бильярдный шар лысую голову.

– Всегда, – тяжело вздохнул Олежка. – Всю жизнь вот так и маюсь… Но – родню не выбирают!

– Меньше пафоса, больше трагизма и погремушку на кончике хвоста спрячь! – заботливо порекомендовала я.

– Видите? – совсем расстроился братишка.

Дворкин хмыкнул, сочувственно пожал Олегу руку и направился к своей выгрузившейся из вертолета команде, в центре которой была каталка с Павлом.

Судя по сосредоточенно суетившимся вокруг него врачам, к которым присоединился и оказывавший помощь Монике, полет раненый перенес не очень хорошо.

Ему что-то вкалывали, меняли препарат в капельнице, подключали переносную аппаратуру. И никто уже не заботился о сохранении его инкогнито – ни шапочки, ни повязки на Павле не было.

Собственно, и прятать парня особой необходимости тоже не было. Вокруг находились только свои.

А Моника, реакции которой больше всего боялся Павел, сейчас, если верить доктору, происходящее не фиксировала.

Кстати, похоже, что так и было – девушка по-прежнему вяло смотрела куда-то вдаль, абсолютно не реагируя на провозимую мимо каталку с Павлом.

Игорь Дмитриевич проводил взглядом процессию и повернулся ко мне:

– Варя, скажи честно – этот Павел, он… Он и есть тот самый Арлекино?

– Я не…

– Пожалуйста, – мягко улыбнулся Климко, испытующе глядя мне в глаза, – скажи честно. Мне надо знать.

– А зачем? – Я тоже умею смотреть испытующе, к тому же добавив щепотку проникновенности – психолог как-никак, причем дипломированный. – Зачем вам это знать? Разве не достаточно того, что именно благодаря Павлу ваша дочь сейчас жива?

– Благодаря, – кивнул банкир. – И я – вернее, мы с Элеонорой будем до конца жизни благодарны ему за это. Но… Моника все время твердит про этого своего виртуального друга! Она, похоже, влюбилась в него, хотя мне сложно понять – как можно полюбить того, кого никогда не видел? Мы с Элеонорой считали все это блажью, думали – пройдет, но Моника… Она сразу после возвращения рассудка заговорила об Арлекино. Причем иногда так, словно он здесь где-то, рядом!

Ох, Павел, Павел…

– И вы решили, что Павел и есть Арлекино?

– Ну а как иначе? Ты же сама говорила, что жертвы этого мерзавца стали возвращаться сразу после того, как ты вышла на связь с виртуальным другом Моники! Варя, я ведь вроде на дурака не похож, верно?

Ну да, где вы видели банкиров-дураков? Хотя…

– Допустим, вы правы, – кивнула я. – И Арлекино – ник Павла в сетях. И что с того?

– Ничего хорошего, – покачал головой Климко.

– А, вы тоже брезгуете общаться с «монстром»?! Он ведь не человек, да? А он человек! Самый настоящий! И получше многих!

– Тише, тише, успокойся! Не надо так кричать, ты сейчас Монику из транса выдернешь! – Игорь Дмитриевич присел перед дочерью на корточки и ласково погладил ее по щеке. – Нет, пока словно спит. С открытыми глазами. Девочка моя… Просто… Я даже представить боюсь, что с ней произойдет, когда она увидит Павла и поймет, что это и есть ее любимый Арлекино!

– Павел тоже этого боится, – глухо произнесла я. – И поверьте мне – гораздо больше, чем вы. Потому что Моника – это все, что у него есть в жизни. Но он прекрасно понимает, что это ненадолго. Что как только ваша дочь узнает правду, увидит правду… Согласитесь, вы вместе с врачами поможете ей перенести этот удар, со временем она успокоится, рано или поздно встретит кого-то еще, и у Моники все наладится. А у Павла – нет… Никогда…

Игорь Дмитриевич отвел глаза, развернул кресло-каталку Моники в сторону ворот и молча покатил ее туда.

Мои мужчины тоже не горели желанием поддержать беседу, вид у обоих был какой-то пришибленный. Словно они примерили на себя ситуацию Павла. И впервые осознали реальный смысл слова «никогда»…

Потом мы гуляли по территории клиники. Ну как гуляли – Игорь Дмитриевич отвез кресло дочери в симпатичную ажурную беседку и сидел там с ней рядом до тех пор, пока нас не позвали обустраиваться.