Эти глаза напротив
Шрифт:
Следует отдать эскулапу должное – суеты и ненужных вопросов с его стороны не последовало. А вот четкое выполнение приказа секьюрити – последовало. А еще оказалось, что Виталий Сергеевич умеет попадать в вену с первого раза, даже если кожа пациента слегка чешуйчатая, сам пациент ведет себя беспокойно, к тому же в довольно быстром темпе перемещается в пространстве.
Лекарство подействовало довольно быстро, дергаться и вырываться Павел прекратил. Он вообще словно снова потерял сознание, во всяком случае, к моменту возвращения в подземную лечебницу лежал на каталке неподвижно и с закрытыми глазами.
Моника, умничка, не истерила,
Если только той тощей дылде, во взгляде которой, когда она смотрела на Монику, мелькала враждебность.
Она что, влюбилась в Павла, что ли? И когда успела, интересно? Ведь, насколько я поняла Мартина, Дворкин набирал бригаду врачей не из персонала подвергшейся ментальной атаке клиники.
Ну да, Варвара Николавна, именно это тебя сейчас и должно волновать больше всего – какие чувства испытывает посторонняя тетка к Павлу!
Когда мы опять оказались внутри горы, Моника словно выдохнула. И жалобно посмотрела на Виталия Сергеевича:
– Доктор, а Паша что, снова сознание потерял? Это из-за укола или из-за того, что дергался? Он… с ним все будет хорошо?
– Не похоже… – вполголоса произнес эскулап, приподнимая веки Павла.
– Что не похоже?
– Не похоже, что он сейчас без сознания. Это больше похоже на транс.
– На что?!
– Ни на что, девочка моя, ни на что. – Глаза Павла снова с нежностью смотрели на Монику. Здесь, при искусственном освещении, янтарный оттенок пропал, но цвет остался зеленым. – Со мной все в порядке.
Он осторожно освободил руку из теплого захвата девичьих ладошек и подрагивающими пальцами провел по контуру склонившегося над ним лица, жадно вглядываясь при этом в большие карие глаза Моники. Словно пытаясь отыскать в них хотя бы намек на страх или тщательно скрытую брезгливость.
Судя по нежной улыбке – не нашел.
Но нежность в глазах очень быстро сменилась тревогой – в холл лечебницы с шумом и топотом один за другим вбегали остававшиеся, вероятно, снаружи охранники. Последним вбежал Дворкин, а затем дверь с грохотом захлопнули.
Но этим главный секьюрити явно ограничиваться не собирался. Выполняя его короткие, но четкие приказы, охранники забаррикадировали дверь изнутри всем тяжелым, что нашлось внутри. В основном холодильниками, принесенными из всех палат.
– Паша, – в голосе Моники впервые дрогнули нотки испуга, – а что происходит? Почему все тебя послушали?
– Допустим, не меня, – криво усмехнулся Павел, – а Александра. А вот он поверил мне. Причем мгновенно. И судя по тому, что нас спешно пытались эвакуировать отсюда, причина для такого поведения была очень весомой.
– Да мне все равно, кто кого послушал! – Губы девушки задрожали, она упрямо прикусила их, сдерживая дрожь, и продолжила: – Я просто хочу понять – что происходит?
– Приблизительно то же, что происходило прошедшей ночью в клинике, – нехотя ответил Дворкин. – Мне не удалось вас спрятать, нас нашли и, если верить Павлу, скоро будут здесь.
– Если верить… – Моника, сосредоточенно нахмурившись, посмотрела на Павла, затем перевела взгляд на меня и медленно закончила: – Варя, ты ведь мне говорила, что Арлекино привел тебя ко мне. Мысленно. И я тебя, – она снова взглянула на мужчину, – тоже все время слышала у себя в голове. Я еще думала,
что схожу с ума…– Я должен был, – виновато улыбнулся Павел. – Именно для того, чтобы не дать тебе сойти с ума.
– А я догадывался, – хмуро произнес Дворкин. – Я подозревал, что ты не только физически превосходишь обычных людей. Но до конца не верил – мне, дураку, казалось, что подобной информацией ты должен был поделиться с близкими людьми.
– Об этом знали. Вернее, знала. Единственный человек, которому я поначалу доверял. И то только потому, что проверил ее практически в бою.
– Варя? – Дворкин повернулся ко мне. – Ты знала о способностях Павла?
– Допустим, – кивнула я. – И что с того? Послушайте, Александр, вам не кажется, что сейчас уже фиолетово – знал, не знал, что, почему? Какая разница? У Павла были свои причины скрывать это, и я не считала себя вправе трезвонить о своем знании всем и каждому. Между прочим, именно Павел помешал прошлой ночью атакующим. И я сейчас говорю не о физическом вмешательстве.
– Ладно, Варя, ты права, – примирительно улыбнулся главный секьюрити. – Сейчас точно не до выяснения отношений. Главное – продержаться до появления подкрепления. Я позвонил Венцеславу Тадеушевичу, попросил связаться с Мартином и Климко, как только они вернутся в Москву, и объяснить ситуацию. Чтобы сюда не парочку, а всех собранных экстрасенсов доставили. И бойцов побольше.
– А самому Мартину почему не позвонил? – разволновалась я.
– Звонил. Они все сейчас недоступны. Высоко летят, наверное.
– Нет, – угрюмо произнес Павел. – Не летят.
– В смысле?! – Сердце остановилось и упрямо отказывалось работать дальше.
– Приземлились.
– Фу ты, напугал! Ты думай, что говоришь! Да еще с таким похоронным выражением лица! Погоди! А ты что, так далеко ловить можешь?
– Далеко не могу. А они и не далеко. Они здесь. Они вернулись.
– Вот идиоты! – страдальчески поморщился Дворкин. – Ну зачем?! Я ведь их просил – ни в коем случае не возвращаться! Пользы от них здесь никакой…
– Они не сами вернулись, – глухо проговорил Павел. – Их вернули. И это сейчас не совсем они.
Глава 31
– Что значит – не совсем они? – Моника растерянно посмотрела на меня, потом – снова на Павла. – Паша, что с папой? Он ведь жив? С ним ничего не случилось?
– Физически – ничего.
– А тогда что? Ну не молчи ты! Что с папой?!
Павел беспомощно посмотрел на меня – сам он, настроенный на эмоции и душу своей любимой, уже не справлялся с нарастающим там потоком страха и боли. И вероятно, ощущал приближение очередного срыва – Моника и так хорошо держалась все это время. На удивление хорошо.
А я ведь все-таки психолог как-никак…
Только сейчас, вот здесь и сейчас, было именно никак. Никакущий сейчас из меня психолог.
Потому что пострадал не только отец Моники. Но и двое самых любимых моих мужчин. Брат и… Нет, не жених. И не бойфренд. Пока – только друг. Я для него. Но не он для меня…
Хотелось точно так же, как и Моника, кричать сейчас от боли и страха, требовать ответа, поддержки, утешительных слов и обещаний. Обещаний, что все будет хорошо. И Олежка с Мартином снова вернутся, станут прежними. Ведь те охранники, что стреляли в Монику и нас с Павлом, мгновенно стали прежними, как только ментальная атака прекратилась, ведь правда?