Эти несносные флорентийки

— Ну?

Тарчинини обратился к молодой женщине:

— София, не будете ли вы так любезны увести Фабрицио в нашу комнату и посидеть там с ним, пока мы с комиссаром не закончим свои дела?

Исполнительница стриптиза без разговоров увела Фабрицио, счастливого от того, что может провести какое-то время в обществе своей приятельницы.

— Представь себе, Луиджи, что эта малышка в юности любила мальчика из своей деревни, Марио Латерцу...

Роццореда молча выслушал рассказ о любви Софии и Марио, не проронив ни слова. Тогда веронец подвёл итог, спросив:

— Признайся, Луиджи, разве это не любовная история?

— Я ничего не признаю! Это она его убила? Нет! Тогда каким образом убийство Монтарино связано с любовью, когда его смерть не имеет никакого отношения к тому, что ты мне сейчас рассказал?

— Да нет же, Луиджи! Прямое!

— Ты считаешь меня за дурака, Ромео?

— Нет, Луиджи, это я себя таким считаю...

Такая неожиданная скромность тронула Роццореда больше, чем любое доказательство.

— Почему ты говоришь, что...

— Потому что с первого же момента убийца практически выдал себя, а я этого не понял.

— Кто же он?

— Идём, графиня нам это скажет.

Со смерти Монтарино консьержка почти не выходила. Взгляд, который она подняла на своих посетителей, был слегка затуманен.

— Графиня, мы пришли поговорить об Антонио.

— Он умер,— вздохнула она,— надо оставить его в покое.

— Вы знали, что он в ту ночь навещал Софию Савозу?

— Потаскуха!

— И из-за этого вы его убили?

— После всего, что я сделала для него, он не имел права предавать меня!.. Я слышала, как он прошёл мимо дверей... Я хорошо знала его походку! Я незаметно вышла... Позвала его... Я умоляла его не подниматься наверх... Он разозлился на меня... Он бросил мне, что я старая и некрасивая... Это правда, но он не должен был мне так говорить, только не он... И пока вы тут занимались хоровым пением, я выстрелила в него... Он упал навзничь... Я подошла... он был мёртв... я вытерла револьвер и бросила его, он внушал мне ужас...

— Это вы толкнули меня с лестницы в погреб?

— Вы начинали беспокоить меня... Прошу у вас прощения... Вы не скажете Джульетте, что это была я, а?

— А Тоска?

— Она всегда вмешивалась, куда её не просят! Она догадалась раньше вас, синьор комиссар, и хотела шантажировать меня, глупая венецианка... Тогда я сделала вид, что согласна, и поднялась к ней... Я была сзади и накинула верёвку ей на шею — и потянула... Она сразу же умерла.

— Я знал, что вы достаточно сильны, чтобы задушить её. Я понял это, наблюдая, как вы совсем одна ставили на шкаф тяжёлый свёрток. Твоя очередь, Луиджи.

Роццореда объявил:

— Мария Тартуффи, вдова Теджано, я арестовываю вас за убийство Марио Латерцы, он же Антонио Монтарино, за убийство Тоски дель Валеджио и за попытку убийства комиссара Тарчинини. С подобными обвинениями, я думаю, у вас нет иных вариантов, как уповать на справедливость закона.

Когда графиню увели два агента, веронец заключил:

— Преступление все-таки было связано с любовной историей.

Роццореда согласился:

— Ты кончишь тем, что убедишь меня в ценности твоей теории, Ромео. Ma que! Подумать только, что между этими двумя могла быть нежность...

— Нет, это она его любила, и я должен был всё понять в тот день, когда я спросил её, не было ли у её Антонио интриги во дворце Биньоне... Её реакция должна была открыть мне глаза... Она убила его, потому что он любил другую...

— Однако есть одна вещь, которой я не понимаю. Ты говоришь, что любовь была только с её стороны... Тогда что могло заставить его оставаться возле этой женщины и играть перед ней комедию любви?

— Какова была специальность Гастона Теджано?

— Шантаж. И что?

— А то, что его лучшей воспитательницей была жена Гастона. Ты считал её несчастной, живущей в мире грёз... На самом деле она произвела расследование на каждого из своих жильцов, и, уж не знаю как, она узнала об их прошлых грехах. Тогда она могла организовать солидную систему шантажа, а Антонио был бы её правой рукой. Но всё лопнуло, потому что она любила его, а он любил Софию... Любовь, Луиджи! Вся правда кроется в ней!

Лирический порыв Тарчинини был прерван взрывом криков, оскорблений и проклятий, доносящихся с улицы. Два друга переглянулись, спрашивая себя, что случилось. Влетевший, как вихрь, Фабрицио объявил:

— Это мама вместе с Ренато!

Почти тотчас же появилась Джульетта Тарчинини, облачённая во все чёрное, в сопровождении своего старшего сына. Увидев своего мужа, она завопила:

— Ma que! Ты не умер?

Бросившись в объятия своей матери, Фабрицио дал своему отцу время прийти в себя. Джульетта покрывала своего сына поцелуями.

— Мой Фабрицио! Эго чудовище не избавилось от тебя? Ты здесь! Ты знал, что твоя мама не сможет жить без своего Фабрицио! Святая Мадонна, спасибо, что сохранила мне его! Надеюсь, что его недостойный отец поставит дюжину свечей в благодарность, впрочем, я прослежу!

Сказав это, она отодвинула Фабрицио, который побежал к Ренато, и бросилась к своему супругу.

— Итак, ты осмеливаешься уверять меня, что ты мёртв? Боже, сколько я пролила слёз! И все это для того, чтобы найти тебя в добром здравии! Ma que! Что ты делаешь, Господи Боже!

Ромео в свою очередь вскипел.

— Скажи лучше, что ты жалеешь о том, что не осталась вдовой!

— Да жалею, потому что я узнала, что была женой человека, который злоупотреблял моим доверием и под предлогом визита во Флоренцию бегает за той, кто без всякого стыда гуляет голой!

Тяжёлый укоризненный взгляд, который Тарчинини кинул на своего сына, заставил последнего похолодеть.

— Признайся, что это так же верно, как то, что я мать твоих детей, и я тотчас брошусь в Адиж!

Роццореда поправил:

— Здесь Арно, синьора.

Джульетта накинулась на него:

— Кто это такой, что позволяет себе вмешиваться?

Флорентиец поклонился:

— Комиссар Роццореда. Имею удовольствие вам заметить, синьора, что ваш муж ещё раз покрыл себя славой, раскрыв весьма сложное дело.