Это все нереально! (сборник)

— Никаких проблем, дорогой Вельзевул.

Булгак одолел подъём из пяти ступенек, протёр лысину до зеркального блеска носовым платком, спрятал его в нагрудный карман и постучал — до звонка он бы не дотянулся.

— Я сейчас, сейчас, я почти его нашёл! — откуда-то издалека прокричал Вельзевул.

Тяжёлая, медлительная поступь предварила тихий скрип дверных петель, но вот он раздался, и перед Булгаком М. А. предстал уставший, разбитый и слабо улыбающийся трёхглавый пёс.

— Гы, — приветствовал доктора Децербер.

— Э?..

— А почему Врач-На-Дачу?

— Может, потому, что я часто гощу у Повелителя на даче. Я его личный врач, если позволите. — Поклон.

— О да, наслышан. Прошу вас, проходите. — Децербер отходит в сторону, пропуская Булгака.

— Благодарю, — благодарит Булгак своим негромким и высоким, но не без приятности голосом. — Вельзевул! Вельзевул! Где вы?

— Я почти-почти-почти отыскал её, господин Булгак! Я скоро буду! — донеслось с расстояния в шесть или семь автобусных остановок. — Где же оно было? Где-то же было! Где-то было, где-то было, где-то было…

— Дорогой Вельзевул, по-видимому, до сих пор ищет мусорное ведро.

— Он даавно его ищет, и не только сегодня… Как вы думаете, оно вообще существует? В нашем мире, я имею в виду, — обратился к Булгаку Децербер.

— Существует ли в нашем мире мусорное ведро? Не исключаю, что метафизически — да, иначе как бы этот образ обрёл словесное воплощение в разуме населяющих наш мир существ?

— Так вы тоже философ? Весьма, весьма рад.

— А вы философ, дорогой Децербер?

— Философ-трепач, милый доктор.

— А в чём разница?

— Нет, вы истинный философ. Мы в восхищении! Прошу ко мне в гости.

Булгак, владелец объёмного багажа знаний как узко-медицинского, так и энциклопедического характера, он же — компанейский собеседник, принял приглашение Децербера.

— Где-то было, где-то было… — Вельзевул не был ходячей энциклопедией, зато ему принадлежало солидных размеров упорство.

В связи с этим Децерберу неожиданно вспомнился юмористический раздел из сегодняшней газеты. Он решил попробовать.

— Где-то было, где-то было, где-то было…

— Вельзевул, быстрее! Ты сбиваешь с ритма весь Ад.

— Гдетобылогдетобылогдетобыло! — громко затараторили с другого конца города.

Шутка сработала. Но с Вельзевулом шутки всегда срабатывали — в этом был его несомненный плюс.

Расплывшись в зверином оскале, который, по мнению Децербера, походил на улыбку, пёс пыхнул сигарами:

— Доктор, как вы относитесь к коньяку?.. Аааа!

Пухлое телосложение не помешало Булгаку в ту же секунду подскочить к больному.

— Что случилось, дорогой Децербер? Давление или, быть может, сверхъестественное заболевание? Они нынче распространены. Идёмте-идёмте…

Булгак усадил дорогого Децербера в кресло.

— Расслабьтесь, пожалуйста.

— Каким образом?!

Щёлкнул раскрываемый саквояж.

— И, пожалуйста, не шевелитесь… Фух, как у вас холодно, если мне будет позволено заметить.

— Это всё Вельзевул.

— В каком смысле, прошу прощения, Вельзевул?

— Его стилонеры. Он мне сбагрил два или три.

— Да-да, стилонеры, как же, как же. Дорогой Вельзевул любезно согласился продать мне одну модельку — микро— (может, знаете), со скидкой.

— У меня стандартные модели. Вначале они не работали ни в какую, а когда я запустил в них тапком, словно с ума сошли — морозят и морозят!

— Да, пренеприятное положение.

— Это вы о чём, доктор?

Булгак обдумал ответ.

— Не тяните, доктор!

— Как вам объяснить…

— Объясните, как есть, но не тяните! Если я конченое существо, так и скажите.

— Нет-нет… Вернее, что я хочу сказать… Я не понимаю одного, — для наглядности Булгак постучал инструментом по какой-то голове Децербера.

— Ой, доктор!

— Ах да, простите… — Булгак убрал инструмент в саквояж — и вдруг вскочил и припустил по гостиной скаковой лошадью. Неизвестно ещё, кто нервничал больше: больной или доктор. — Не понимаю я вот чего! — недоумённо восклицал Булгак. — Вы больны — это факт. Заявляю со всей ответственностью: ни единое существо не может столь достоверно притворяться, что оно нездорово. Ни единое! Наука занимает по этому поводу крайне категоричную позицию. Она вообще категоричный товарищ, — поделился Булгак, понизив голос до конспиративного шёпота. — Категоричный и временами узколобый товарищ, эта наука. Но в вашем случае её диагноз однозначен: вы больны. Да. Но! — Булгак дёрнулся и замер, как растянутая за кончики резинка; казалось, он сейчас завибрирует. — Но, повторяю я! Хоть вы и больны — вы не больны! И тут наука вступает в противоречие с самой собой, что, и я не побоюсь этого слова, нет, не побоюсь — парадокс! Вещь жуткая, кошмарная и всячески нежелательная, но, к несчастию, существующая — в той же мере, в какой существует ваша несуществующая боль.

Децербер мысленно собрал в кучу сказанное Булгаком, упорядочил, разбил на части и подытожил. Итог его не устраивал абсолютно, но, тем не менее, пёс его озвучил:

— Выходит, что… Я болен, но не болен. Чем это грозит — фиг знает. Однако наука бессильна. Так?

Расстроенный донельзя, Булгак взмахнул полными коротенькими ручками:

— К великому сожалению, дорогой Децербер!

— Я тут! — На порог птицей вспорхнул Вельзевул.

Но неудачно поставленная на коврик нога, другая, не та, что в прошлый раз, заставила дьявола, вознесшись к потолку, летучей рыбкой нырнуть на диван. Фигуры высшего пилотажа, аплодисменты восторженной публики, признание и слава — всё присутствовало.

Отдышавшись, Вельзевул выбрался из-под накрывших его подушек.

— Я её нашёл, ха-ха! — возопил триумфатор. — Пока вы тут прохлаждались, я успел добежать до тартарской границы, и на неэй-то… А кстати! Прохлаждались — не то слово! Децербер, тебя что, пересилили в центр ледника? — Вельзевул выдохнул — белое облачко моментально затвердело, покрылось ледяной коркой и свалилось на пол, разлетевшись на осколки.

— Куда меня переселили, спрашивать надо тебя, лучший в мире торговый агент, — заметил Децербер.

— Стилонеры?

— А то кто же.

— А с виду такие спокойные…

— Они спокойные, только садомазохисты.

— Отключи их.

— Чтобы сгореть заживо? Превосходная альтернатива.

— Я и не предполагал, что с ними может возникнуть подобная закавыка. — Вельзевул почесал в затылке. — С виду спокойные, работящие…

— Эт’ точно! Работящие!

— …адекватные ребята…

Стилонеры с беззаботным свистом наполняли помещение горной прохладой, делая вид, что речь идёт о каких-то других адекватных ребятах.