Это все нереально! (сборник)

Пёс и ухом не повёл — ни одним из.

— И как они допёрли столы и всё прочее? Главным образом, меня интересуют столы. Вон тот здоровёхонький оборотень с завитой шерстью дотащил бы, верю. Но как не надорвались эти хиляки?

— Тише, тише… они гении!

Децербер саркастически хрипнул:

— Гений наш общий дружбан Повелитель. Гении поэты — творцы прекрасного, вроде Сушкина…

— Аушкина, — поправил Вельзевул.

— …философы: Ратсок, Горпифа…

— Он Афипрог.

— То-то я думаю, смешное имечко: Гора Пива… Великие музыканты тоже гении…

— Ахб?

— Угу. И Вен-Хо-Бет. Они — гении. А твои учёные просто много знают.

— И это плохо?

— Плохо, что они при этом трепачи.

— А сам?

— А я этого не скрываю.

Но Вельзевул бился до последнего:

— Если они и не столь гениальны, как Эйн Шатейн, это не отрицает полностью их гениальности!

— Ну ладно. — Децербер пощадил чувства друга и сменил тему: — Но как, скажи на милость, они дотащили тяжеленные столы ко мне домой и не переломились?

— Учёные — очень трудолюбивые существа. — Вельзевул послал Децерберу пристыжающий взгляд.

Пёс ловко увернулся.

— Но эти столы весят, наверное…

— Учёные — очень трудолюбивые существа.

Децербер сдерживал иронию, как мог, но она всё же победила:

— Так-таки и все?

— Извините, что вмешиваюсь в ваш научный диспут… — Доктор Булгак вынырнул из-за ног Вельзевула и нагнулся к Децерберу. Троицу тут же поспешно окружили маги, знахари, ведьмы и врачи стандартной профориентации. Булгак снял очки и, протирая их специальной тряпкой, сказал: — Дорогой Децербер, ваш случай взволновал адское медицинское сообщество. Настолько, что представители враждующих школ не побоялись встретиться лицом к лицу у вас дома, на импровизированном консилиуме, который замечательно организовал ваш друг Вельзевул. — Булгак поместил чистые очки на нос. — Благодарим за бутерброды, мне лично они очень понравились: мясо нежнейшее, колбаса в меру острая. Коньяк — просто что-то потрясающее!..

— Коньяк?! — взвился Децербер и вернулся на подушки с новым приступом боли.

— Дец, 10 бутылок ведь лежали без дела… — смущённо пробубнил Вельзевул.

— 10 бутылок?!

— Ну да… Заходил Зосуа, справлялся о твоём здоровье. Он принёс спиртное, за счёт заведения. Но, спрашивается, куда девать десяток бутылок коньяка?..

— Что значит куда?!

— Вот я и решил использовать их для банкета. Фуршета. Ты же всё равно…

— Что всё равно?!

— Как я мог оставить собрание высокочтимых существ без коньяка.

— А меня?!

— Дорогой Децербер, вам требуется покой, — умиротворяюще произнёс Булгак.

— Скажите это ему!

Децербер зыркнул на дьявола.

Тот вначале отшатнулся, потом скривился, потом отмахнулся — и спрятался Булгаку за спину.

Децербер проворчал что-то нечленораздельное.

Булгак замялся.

— Уверен, — нерешительно начал он, — ваш друг Вельзевул не хотел…

— Он мне не друг!

Симпатичная самка игуанида, одетая в вышитый бисером белый халат, тронула Булгака за рукав:

— Майклаф Айнасссович.

— А? Да, Годзи?

— Не приссступить ли нам к осссновной часссти? — прошипела Годзи.

— Не сомневайся, моя прелесссть, непременно присту… — Булгак замер на полуслове, спохватившись, что они были не у себя дома и далеко не одни. — Я… Э… В общем, да… да, дорогая коллега , вы правы. Дорогой Децербер, — Булгак был сама официальность, — у меня к вам есть серьёзный разговор…

— Доктор, только не надо вот этих вот: у меня к вам есть серьёзный разговор… Не люблю я этого. — Децербер сдвинул брови и взволнованно закурил.

— Дорогой Децербер…

— После такого обычно выясняется, что ты кокнул своего папашу и согрешил с собственной мамочкой. Или что-нибудь в том же духе.

— Я сам упирал на то, что вам необходим покой, но оставлять такие новости без внимания, по-моему… Вы не против, я начну с менее шокирующего известия.

Децербер не удержался и выпалил:

— Будет ещё и более шокирующее?

Булгак прочистил горло.

— Во-первых, дорогой Децербер, вы проспали 7 дней.

— Неделю?!

— Да. И в последний день ваше состояние ухудшилось до критического — мы буквально бились за вашу жизнь.

Децербер ошеломлённо пыхнул средней сигарой.

— Ухудшилось, говорите? А каковы были… симптомы?

— Интересно, что вы упомянули… — В глазах Булгака зажёгся медицинский азарт. — Симптомы были запоминающимися, я ещё раз убедился, что ваше заболевание нельзя отнести к разряду обычных, просто не известных науке.

Имели место:

1. Общая пульсация тела: ритмично билась не только кровь в сосудах, но и скелет, внутренние органы, волосяной покров и т. д.

2. Перемещающиеся по телу в хаотическом порядке чёрные пятна, очень тёмного оттенка — темнее я, пожалуй, не видел.

3. И свечение белого цвета, столь же белого, сколь чёрными были описанные мной пятна. Светились, как бы поточнее выразиться, ваши контуры — те линии, которые, когда вас создавали, нарисовали первыми (уже после в них залили внутренности, кожу, волосяной покров и сделали вас). Так это выглядело со стороны.

— Хым. — Ничего более оригинального у Децербера не придумалось.

Булгак дал ему передохнуть.

— Вторая же новость…

– Ещё более шокирующая?

— …заключается в том, что… — Булгак прервался и взглянул поверх плеча Децербера — для этого невысокому доктору пришлось подпрыгнуть. — Ведут.

— Кто? Кого ведёт?

— Мои коллеги ваших псов.

— А, ваши коллеги… кого?!

Три собаки, удерживаемые за холки троицей врачей, печально взирали на Децербера. У каждой было по одной голове и по одному хвосту.

Именно так выглядел бы Цербер, если бы его распилили натрое.

Губки почуяли гору в степи.

Они почуяли её нутром, шестым чувством.

Когда-то давно так чуяли горы первобытные губки, волосатые, обитающие в пещерах, привыкшие общаться и решать проблемы при помощи дубинок.

И оставаться бы им такими всю бесконечность времён, если бы когда-то давно они не почуяли гору…

Это определило их судьбу.

Почуяв гору, древние губки выпрямили спины, выкинули дубинки, сбросили шерсть и гордо прошествовали к подножию, а затем поднялись на вершину своей первой горы. Они превратились из презренных пещерных губок в просвещённые высокогорные губки.