Этот мир не выдержит меня. Том 5

— Добрый юноша!

Предо мной появился Сабалей, тащивший за собой Молчуна. Оба выглядели как наследные принцы, волею злого случая оказавшиеся среди простого люда. Роскошно и неуместно.

Похоже, полученный накануне золотой дукат к текущему моменту был уже полностью потрачен на дорогую одежду и, судя по несвойственному для здешних обитателей аромату, на не менее дорогой парфюм.

— Добрый юноша! — повторил бывший актёр и бывший раб. — Судьба благосклонна ко мне! Я хотел поговорить с тобой, но опасался, что ты уедешь раньше, чем мне удастся тебя найти… Говорят, ты отправляешься в очередное опасное приключение?

— Хочешь пойти со мной? — спросил я, не спуская глаз с «серого» человека. — Мне как раз не хватало в отряде болтуна, которого будет не жалко скормить Усачу.

«Серый» человек тоже смотрел на меня, причём смотрел именно так, как положено смотреть на самое главное начальство. Сосредоточенно и немного испуганно.

— Усач — этот тот величественный краб? — с фальшивым интересом спросил Сабалей и тут же, не дожидаясь ответа, добавил: — Я бы с удовольствием составил тебе кампанию, добрый юноша, но мы оба понимаем, что негоже использовать золотое перо там, где достаточно простого уголька… А я буду куда полезнее для тебя здесь, нежели в бою.

— Вот как? И чем же?

— Присядем? — Сабалей взмахнул рукой. — Не волнуйся, добрый юноша, я не отниму у тебя много времени, но к чему утруждать ноги?

— Хорошо, — я не стал спорить.

Мы тут же уселись за ближайший стол.

— Говори, — коротко приказал я.

Сабалей, как водится, начал свою многословную речь очень издалека. Я его почти не слушал, вычленяя из этого мутного потока лишь некоторые слова и словосочетания. «Векреция», «театр», «первый клинок», «высокое положение»…

Всё моё внимание было приковано исключительно к «серому» человеку. Он уже понял, что это внимание — не случайность. Понял и почти мгновенно изменился: его взгляд стал твёрдым, проницательным и даже пронзительным, а движения налились спокойной силой — той, что присуща уверенным в себе людям.

Я не ошибся. Именно он был тем человеком, которого перевёртыш отправил ко мне в качестве помощника. Ну и соглядатая, конечно — куда же без этого.

— Так вот, добрый юноша, как я уже говорил…

— Ближе к делу, — оборвал болтуна я.

— Добрый юноша, — зачастил Сабалей, понимая, что время на исходе, — того жалования, что положено твоим бойцам, достаточно для незнакомых с роскошью мужланов, но совершенно не хватает мне… Мне! Человеку тонкому и привыкшему жить на широкую ногу…

— Ничего себе, — хмыкнул я. — И когда же ты успел обзавестись такими привычками? Когда был рабом у Короля Нищих?

— Нет, — Сабалей сморщился, но гримаса недовольства быстро исчезла с его лица. — Я привык к роскоши, когда жил в Векреции… И служил её благородному правителю — щедрому дожу Чиразе Спата.

— Ближе к делу, — снова сказал я, заметив, что «серый» человек поприветствовал меня лёгким кивком.

— Я был скрытым клинком дожа! — пафосно сообщил Сабалей, поигрывая бровями. — Вёл его тайные дела… И незримой, но неумолимой тенью расправлялся с его врагами!

Сабалей взял многозначительную паузу, а затем торжественно добавил:

— Теперь, думаю, ты понимаешь, что половина серебряной монеты не может стать достойным вознаграждением для того, кто вершил судьбы сильных мира сего…

Услышав такое «признание», я даже на мгновение отвлёкся от того немого «диалога», который мы вели с «серым» человеком несколько последних минут. Это что получается, мы с Сабалеем почти коллеги?

Я посмотрел на него новым взглядом, но увидел лишь хорошо подвешенный язык и раздутое самомнение, приправленное щедрой щепоткой вранья.

Сабалей подбоченился, выставив вперёд острый подбородок. Он играл роль. Играл хорошо, спору нет — выбрал правильный тон, правильные жесты… Правильные для сцены, но не для реальной жизни. Для реальной жизни этого было недостаточно.

Лицо Молчуна, стоявшего прямо за Сабалеем, вытянулось от удивления. Похоже, даже он не ожидал от своего говорливого приятеля столь наглой лжи.

— Что скажешь, добрый юноша?

— Скажу, что тебе причитается половина серебряной монеты — точно так же, как и остальным.

— Но это несправедливо! — искренне возмутился Сабалей. — Мои умения превосходят…

— Твои умения не стоят ничего, — усмехнулся я, поднимаясь с лавки. — И в следующий раз, когда снова надумаешь выдать себя за того, кем не являешься, делай это с умом.

— Почему ты решил, что я лгу?! — возопил Сабалей, воздев руки к потолку. — Почему?!

— Потому что тот, кто занимается «тайными делами», никогда не сядет на место, с которого не видно входную дверь и позади которого нет стены, чтобы прикрыть спину.

Я посмотрел на «серого» человека. И он, и я выбрали правильную позицию — так, чтобы можно было видеть всех новоприбывших, не открывая при этом тыл для неожиданного нападения.

В отличие от Сабалея — тот, разумеется, не думал о подобных «мелочах» и уселся как придётся.

— Но даже это не главное, — добавил я почти шёпотом. — Тот, кто занимается тайными делами, никогда не станет вопить об этом во весь голос.

Сабалей порывался что-то возразить, но поник, как только Молчун положил руку ему на плечо. Это был недвусмысленный сигнал, что представление пора заканчивать.

Зал разразился хохотом. «Серый» человек, тоже слышавший весь диалог, лишь едва заметно улыбнулся.

Я посмотрел на него и указал взглядом на дверь, без «прелюдий» и долгих разговоров. Они были не нужны. Мы и без лишней болтовни уже знали друг о друге если не всё, то многое.

Как известно, рыбак рыбака видит издалека. С оперативниками та же история.

«Серый» человек поднялся со своего места, молча прошёл мимо меня и вышел на улицу — туда, где под палящим солнцем страдал Усач и остальные участники нашего небольшого творческого коллектива.

— Меня зовут Серый, — негромко сообщил он, прежде чем без страха и без раздумий забрался на нагревшийся панцирь гигантского краба.

— Подходящее имя, — без тени улыбки ответил я. — Ты будешь один?

— Остальные ждут за городом.