Этюды к портретам
Шрифт:
Михаил Михайлович ссылается на свое детство — московское и в маленьком городке Юхнове; на литературу и живопись, где запечатлены картины дореволюционной действительности. Даже на музыку, ибо она многое говорит о времени, к которому относится. Добавим сюда и то удивительное чувство стиля, о коем уже сказано, и мы постигнем, как добивается Яншин успехов в ролях, так сказать, старинных…
Ну, а советские, современные роли? Конечно, недостатка в жизненных наблюдениях тут не может быть у вдумчивого артиста. Но возникает иной — более глубокий вопрос: о нравственной и социальной основе всего творчества М. М. Яншина. Мы имеем в виду его миросозерцание вообще и отношение к тем или иным сторонам действительности. Ведь только верное и глубокое основание этих фундаментальных, что ли, позиций придают
В свое время Влас Дорошевич написал о М. Н. Ермоловой, что она в каждой роли была адвокатом той женщины, которую играла на сцене. Для трагической артистки это естественно. Но актер характерный обязан быть либо адвокатом, либо обвинителем — в зависимости от моральной и социальной сути человека, которого изображает в спектакле. Мы знаем и таких лицедеев, которые не только не доходят до данной стадии охвата роли, но и просто не понимают толком, какие слова они произносят на сцене. А вот Яншин всегда точно представляет себе, прокурор он сегодня или защитник своего героя… В иных ролях приходится совмещать обе эти функции судебного процесса. И тогда мы имеем дело именно с артистом-судьей: он воздает справедливо и за грехи, и за добрые дела. Да, без справедливости играть мало-мальски значительный человеческий образ невозможно. Яншину в высокой степени свойственна эта гражданственность искусства.
В драме А. Корнейчука «Платон Кречет» М. М. Яншин исполняет роль старого врача Бублика. Корнейчуку вообще свойствен национальный украинский колорит. И юмор у этого автора типично «хохлацкий». Добрый и мягкий на вид доктор Бублик себе на уме, как истый житель Приднепровья. Сперва он производит впечатление труса и тряпки. Руководители бессовестной интриги против талантливого врача Кречета полагают, что Бублик подпишет все, что ему ни подсунуть.
И конечно, кульминационная сцена в этой роли — ловкая победа Бублика над нечестными людьми, которые хотели его заставить подписать нечестную бумагу. Публика много смеется в этой сцене. И смеется добрым смехом: ей доставляет наслаждение победа добра над злом. Точнее, легкая и хитрая победа добра.
Ах как простодушен и даже глуповат Бублик — Яншин в начале помянутой выше сцены! Какою доступной добычей кажется он своим противникам! Но зрители раньше, чем интриганы на сцене, усматривают не только моральное, но и действительное превосходство Бублика. Поэтому-то нх так веселит диалог. И тут можно легко переиграть: если сильнее нажать на выражение хитрости у Бублика, это заставит настороживаться противников. Пропадет и чудесный эффект победы. Яншин не прибегает к украинскому акценту. (Кстати, этого акцента не было и у дьячка свекра императрицы Елизаветы Петровны.) Но весь ход мыслей старого врача, его обороты и интонации отдают местным колоритом — тем колоритом, который задан здесь автором. Бублик— совсем своеобразное достижение нашего артиста. Эта роль не перекликается ни с одним из созданий Яншина прежде или после «Кречета».
Когда готовилась постановка «Поздней любви» Островского, критики и 'театроведы, занимающие должностные места и свободные от должностей, выражали недоумение по тому поводу, что взяли-де самую слабую пьесу Островского, в коей много напыщенной сентиментальности и никаких точек соприкосновения с нашей действительностью. А после премьеры появилась очередь лиц, желающих поздравить театр и лично Яншина с победой. И притом выяснилось, что многие мысли автора и положения пьесы важны для наших дней, ибо, оказывается, проблемы личной честности, собственного обращения с чужими деньгами и многое другое, о чем толкуют действующие лица в «самой слабой» пьесе Островского, еще существуют…
Правда, Михаилу Михайловичу пришлось преодолеть в больших монологах, которыми изобилует вторая половина вещи, и сентиментальность — очень старомодную и не слишком убедительную; и патетичность, малопонятную нынешнему зрителю. Но он преодолел их — слабые стороны живой и интересной сценической ситуации. А традиционные для русской литературы доброту и жалость к «маленькому человеку» донес до сегодняшнего зрителя в убедительной фигуре отставного стряпчего Маргаритова.
Мне рассказывал Ю. А. Завадский, что на Западе артисты очень себя берегут.
Гастролер или премьер не расходует свой темперамент больше чем на одну-две сцены в спектакле. А прочее действие он словно бы демонстрирует зрителям, как ученикам в студии: тут бы надо играть вот так… Проведение всей роли в полную силу там называется «играть по-русски». Так вот М. М. Яншин всегда играл и играет «по-русски». И в смысле всех ролей, и в смысле всех спектаклей.Вот и в «Поздней любви» сперва наш артист роняет свои реплики внятно и убедительно, но как-то совсем обыденно.
Он ни в малой мере не заискивает перед публикой: не желает заинтересовать ее, посмешить, удивить, ошеломить. Играет, словно ему запретил выступающий рядом гастролер привлекать к себе внимание зала. Но такого гастролера-то ведь нету!.. А через час выясняется, что первым артистом этого спектакля надо признать именно Яншина, хотя и весь состав пьесы играл отлично. Когда я смотрел «Позднюю любовь», восхитительно исполнял роль бедняка неудачника В. А. Грибков.
О. Н. Андровская и А. И. Степанова, В. А. Дементьева и П. В. Массальский — каждый делал свой вклад в спектакль с блеском и талантом, умно и серьезно.
И надо всеми ими словно парил Яншин, который сумел старомодные слова мелодрамы оживить теплом своего сердца в такой мере, что уже неважно было, насколько старомодно все, что говорится на сцене!
В начале 30-х годов в первой инсценировке «Трех толстяков» Ю. Олеши, сделанной самим автором, наш артист играл доктора Гаспара. Роль неглубокая, ибо вся атмосфера романтической сказки не требует от исполнителей особенного проникновения в суть мироздания, в социальные проблемы, в психологию и т. д. Однако, может быть, самый сложный образ инсценировки — именно доктор Гаспар: он романтичен и вместе с тем предельно будничен по своему облику, окружению, поступкам… Это ведь сказочный доктор. Его недавние предки — алхимики у тигелей и реторт, в которых изготовлялось золото из воздуха… Да и самый строй речи не только у доктора, а собственно у Олеши приподнятый, с одной стороны, но не лишен иронии…
Яншин отлично справляется с необычной для актера задачей. Он не отходил от обычной своей доверительной (по отношению к зрителям) медлительности. Но человечек в очках и цветном сюртуке, похожий на мистера Пиквика (только похожий внешне, но ничуть не подобный диккенсовскому персонажу изнутри), с первой же фразы приобщал зрителей к чудесной атмосфере сказки. Помню, как лирично выговаривал Яншин эту фразу:
— Платье, оно розовое! Нет! Сказать, что оно розовое, это значит сказать, что оно цвета мыла или цвета языка. Какое дурацкое сравнение! Нет! Оно звенит, оно шелестит, как золотой слепой летний дождь!
Тут, пожалуй, уместно будет вспомнить, как Михаил Михайлович играет роль городничего Градобоева в «Горячем сердце» Островского. Я еще в двадцатых годах видел спектакль, поставленный самим Станиславским. Москвин и Грибунин, Добронравов и Шевченко, Хмелев и Тарханов составляли истинный ансамбль. Успех был огромный. Мейерхольд, посмотрев премьеру, пришел в восторг и устно и печатно приглашал всех на эту постановку. Самый факт, что спектакль дожил до наших дней, говорит о многом. Разумеется, весь состав исполнителей обновлен. Но тем не менее «Горячее сердце» — одна из жемчужин в репертуаре Художественного театра. Достойные заместители старшего поколения найдены для всех ролей. И Яншину выпало дублировать роль своего тезки М. М. Тарханова.
Кто помнит, как играл Михаил Михайлович старший, подтвердит: в репертуаре Тарханова роль городничего была одной из лучших. Но я позволю себе сказать, что Яншин, пожалуй единственный из нынешних исполнителей «Горячего сердца», играет не хуже своего предшественника. В чем-то он даже проникновеннее Тарханова. Отчего это происходит? Тарханов играл равнодушного циника — верная трактовка роли. А Яншин показывает нам человека мудрого и привыкшего к несовершенству жизни, но доброго. В Яншине нет равнодушия к действительности. И так оно ближе к подлиннику, к замыслу великого драматурга. Вообще-то пьеса написана Островским в защиту обижаемых жестоким бытом людей. Потому и трактовка Яншина мне кажется вернее. А сценической техники у нашего артиста не занимать стать: он в состоянии выдержать соревнование даже с Тархановым!..