Эволюционер из трущоб. Том 7

Иван кивнул и побежал в сторону горящего здания. Следующую минуту он стоял, неподвижно концентрируя ману в ладонях, сложенных на уровне груди. Вокруг Ивана стали подниматься завихрения ветра, а потом он выбросил ладони вперёд. Мощный ураганный поток врезался в пламя, моментально его затушив. Вместе с этим правая стена здания рухнула, а весь снег на пути ветра разметало в разные стороны.

Я собирался отправиться на пепелище искать артефакт, но Барбоскин придержал меня за плечо.

— Михаил Константинович, хотел поговорить с вами по поводу Ленска. Раз уж поселение теперь под протекторатом княжеского рода, то я и мои люди также желаем присягнуть вам на верность. Всё же, вы спасли наши жизни, и мы в неоплатном долгу. — Говоря это, Барбоскин был напряжен. Слова лились как-то робко.

— Тимофей Евстафьевич, вы мне ничего не должны. Я наследник Багратионовых по материнской линии, но при этом никаких документов, доказывающих это, у меня нет. Впрочем, это не проблема. Я смогу решить этот вопрос, если потребуется. Сейчас же я такой же боец, как и вы. Барон Богданов погиб, барона Архарова… — Я замялся, не зная, что сказать. — Вероятно, убили, а может -пленили. Факт заключается в том, что сейчас рода, к которым мы принадлежали, прекратили своё существование для остального мира. Поэтому у вас есть уникальная возможность обрести свободу и жить собственной головой.

— Михаил Константинович, мы люди служивые. Привыкли выполнять приказы. А вы командир толковый и заслуживающий доверия. Прошу, не отказывайтесь принять…

— Тимофей Евстафьевич, я отказываюсь принять вас? Ха, ха и ещё раз ха! Ни в коем случае. Если вы уже всё решили, то добро пожаловать на борт! Главное, помните: работы предстоит много, да и шансов помереть будет не меньше.

— Мы справимся, — улыбнулся Барбоскин и протянул мне руку.

— Вот и славно. Тогда слушайте мои указания. Во-первых обыщите Ленск и найдите, где уголовники держали арсенал. Хотя, можно не искать, а выбить информацию из выживших. После того, как обнаружите арсенал, перенесите туда всё трофейное вооружение. В арсенале круглосуточно должны дежурить два человека. Ещё двое охраняют пленников. В итоге у нас остаётся семь человек, которых мы задействуем для охраны посёлка и смены охраны. Да, людей негусто. Но работаем с тем, что есть. — Подумав немного, я добавил. — А ещё распечатайте Фрола и поговорите с ним по душам. С ваших слов я понял, что он не такое уж и чудовище. А значит, может быть полезен. Будет контролировать выживших уголовников для нас. В случае чего, и бунт предотвратит.

— Вас понял, — вытянулся по струнке Барбоскин. — Могу приступать к исполнению?

— Можешь. А хотя, стой! Пусть кто-нибудь принесёт из вездехода разломный кристалл к пожарищу. Есть у меня подозрение, что камешек нам пригодится.

— Так точно. — Козырнув, Барбоскин ушел, а я направился к пожарищу, из которого валил сизый дым.

От взрыва снесло крышу, а стены покрылись глубокими трещинами. Того и гляди, развалятся. Я остановился у входа и посмотрел в молочно-белую дымку. Да уж… Соваться туда — не резон. Задохнусь, как пить дать. Потянулся к мане… А нет, не потянулся. Ману-то я без остатка выплеснул, чтобы выбраться из морока. Тогда поступим иначе.

Призвал Галину, вытянул из неё ману, восстановив треть собственного запаса, а после призвал Мимо и позволил им объединиться. Каменный громила быстро скрылся в белом тумане, по пути бубня что-то неразборчивое. Впервые за долгое время я решил перестать скрываться. Ну увидят, что я големов могу призывать, и чёрт с ним. Ничего страшного. Мы теперь в одной лодке.

Я переключился на зрение Мимо. Его лицо располагалось в брюшной части голема, и знаете, что я увидел? Увидел, как руки Гали хватают с пола осколки кристаллов, которые здесь были повсюду, и запихивают в пасть голема. При этом Галина самодовольно напевала: «Галя голодает, чавкая гуляет…». Сквозь дымуру я заметил артефакт. Покрытый копотью, он лежал в углу комнаты, засыпанный штукатуркой и кирпичами.

* * *

Доброе утро. Как много в этой фразе пустоты? Для каждого доброе утро — оно своё. Кому-то приносит завтрак в постель любимая. Кто-то будит детей поцелуем. А кто-то просто радуется тому, что судьба подарила ему возможность прожить ещё один день. Для Архаровой Маргариты Львовны утро началось не с кофе и не с поцелуев. Увесистый ботинок пнул её по рёбрам, а грубый бас пролаял.

— Вставай, старая сука.

— Может, я и старая, но сука здесь — точно не я, — кривясь от боли, усмехнулась Маргарита Львовна и попыталась подняться.

— Что ты имеешь в виду? — прорычал Имперский гвардеец, которого прислала сестра Маргариты Львовны, Роза.

— Я имею в виду, что ты бьёшь старуху, закованную в антимагический ошейник. Поступок, достойный трусливой сучки.

— Закрой свою пасть, старая… — прорычал гвардеец, чьё лицо Маргарита Львовна наконец-то рассмотрела.

Сломанный нос, брови, посечённые шрамами, после перелома челюсть срослась неправильно, и теперь у бойца до конца не закрывался рот с правой стороны. Гвардеец собирался ударить Маргариту Львовну по лицу, но напарник остановил его.

— Если прибьёшь бабку, Раскольников тебя за бубенцы подвесит. Да и мать Императора по голове не погладит, — пригрозил боец с седыми волосами, забранными в хвост.

— Но эта тварь напала на Розу Львовну, — попытался оправдаться гвардеец.

— Сними ошейник, я и на вас нападу, щенки недоношенные. Хе-хе, — хрипло рассмеялась Маргарита Львовна, встав на ноги, и с вызовом посмотрела на гвардейцев.

— Захлопни свою пасть. Маразматичка, — рыкнул гвардеец, ловко завернул старушке руки за спину и сковал их наручниками, после чего отстегнул ошейник. На шее старушки отпечатался синеватый кровоподтёк.

— Ну, наконец-то, — улыбнулась Маргарита Львовна, покрутив шеей слева направо. — Сегодня меня отпустят или казнят?

— Ни то, ни другое. Топай, тварь, — прошипел гвардеец и сильно толкнул старушку в спину.

Маргариту Львовну провели через длинный коридор, спустили на первый этаж, а после вывели на мороз. Старушка поёжилась, ведь была одета в платье из персидского шелка, а он совершенно не согревал, а скорее — наоборот.

— Если вы решили устроить мне утреннюю прогулку, то принесите бутылочку горячительного, а лучше, две. Иначе я не смогу забыть ваши кислые рожи. — Старушка скорчилась от отвращения и добавила. — Мерзость.

— Ей богу, если бы ты не была сестрой Розы Львовны, я бы собственными руками… — начал было распаляться гвардеец, но Маргарита Львовна его оборвала.

— Ой. Захлопни свою пасть. Пустозвон, — отмахнулась от него старушка.

Идти по заснеженному двору босиком было холодно, неуютно. Но так забавно. У Маргариты Львовны было кредо «Радуйся и улыбайся, несмотря ни на что». Враги, видя твои страдания, будут счастливы, как никогда, а сердца близких будут разбиты. Зачем это? Кому станет легче от твоей кислой мины?

Улыбка. Это единственное оружие, которое можно пронести с собой хоть в Имперский дворец, хоть в темницу. Улыбку и пару сотен колких шуток. Если тебя захотят убить, то всё равно убьют. А пока ты жив, ты можешь продолжать портить кровь своим обидчикам.

Гвардейцы периодически подгоняли Маргариту Львовну, толкали её в спину и вели в дальнюю часть двора. Старушка порой загребала ногой снег так, чтобы он, вылетая из-под её пальцев, отправлялся прямиком на красный мундир гвардейцев, идущих позади. Это их неимоверно злило. Но длинная прогулка наконец-то завершилась. Они остановились рядом со стойлом.