Эволюционер из трущоб. Том 8

— Ваше благородие, но мы ведь… — начал оправдываться телохранитель, которого очень не устраивало подобное развитие событий.

— Рот закрой и топай на улицу. Через десять минут выйду, — прошипел Максимилиан Аркадьевич и захлопнул дверь перед носом подчинённых. — Ничего. За моё унижение вы заплатите. Все заплатите.

Максимилиан Аркадьевич, клокоча от гнева, отправился собирать вещи, на ходу обдумывая, как более красочно расписать предательство барона Титова? Эти мысли согревали душу и давали утешение, обещая кровавую расправу.

* * *

Я выскочил на дорогу и перекрыл путь автомобилю. Титов, сидящий за рулём, был вынужден дать по тормозам. Машина со свистом остановилась, не доехав до меня каких-то жалких полметра.

— Михаил Константинович! Вы что творите? — выкрикнул возмущённый барон, вылезая из своей колымаги.

— Я спешу по делам, не терпящим отлагательств, — улыбнулся я и подошел ближе. — Юрий согласен отпустить со мной пятьдесят человек. Проблема только в том, что они верны клятве отца и не хотят уходить. Если вы прикажете им пойти со мной, то они сделают это.

Титов усмехнулся и покачал головой.

— А как быть в случае, если я не хочу никого из них отпускать. Мы в бедственном положении, и каждые руки ценны.

— Дмитрий Антонович! Всё в порядке? — спросил запыхавшийся гвардеец. Он подбежал к барону и зло уставился на меня. Видимо, в баронстве не каждый день люди под машину прыгают.

— Да, всё хорошо. Можете идти, — кивнул Титов.

— Дмитрий Антонович, а могу я поближе взглянуть на артефакты, встроенные в обмундирование вашего гвардейца? — спросил я, с интересом изучая амулет в виде фамильного герба, а также китель, в тонкую вышивку на котором искусно вписались рунические символы. Невооруженным взглядом их даже не заметишь.

— Увлекаетесь артефакторикой? — удивлённо спросил барон, приподняв бровь.

— Самую малость, — кивнул я, после чего гвардеец подошел ближе.

Я положил руку на амулет так, чтобы пальцы касались и самого кителя. Закрыл глаза, переместившись в нижний слой Чертогов Разума, а там… Там передо мной предстали два конструкта. Один направлен на усиление магических способностей, а именно — на сокращение затрат маны при создании заклинаний; второй же выполнял роль обычного энергетического щита.

Но знаете, что? При ближайшем рассмотрении оказалось, что силовые линии проложены довольно коряво, из-за чего возникал излишний расход энергии. Более того! Если отказаться от некоторых линий, то можно повысить эффективность артефакта как минимум на тридцать процентов.

Нет, ну серьёзно! Излишнее экранирование артефакта направленного на создание барьера, уменьшает мощность этого самого барьера. Зачем самим себе вставлять палки в колёса?

Руны, нанесённые на китель, заслуживали отдельного «фи». К примеру, в китель вплели руну «саро», она предназначена для конденсации энергии. Вроде, всё здорово, да? Китель ведь усиливает носителя, а значит, конденсирует его силы. Так-то оно так. Да совершенно не так! Из-за того, что в пространстве этого мира маны довольно мало, артефакт вытягивает её из владельца артефакта, отсюда и быстрая утомляемость.

Я вернулся в реальность и широко улыбнулся.

— Вижу, вы довольны? — спросил Титов.

— Я в полном восторге! Ваши артефакты создавали настоящие бестолочи.

— В каком смысле? — обиделся барон. — Над ними трудились лучшие умы моих земель.

— Лучшие из худших, я бы сказал, — самодовольно заявил я и спросил. — Скажите, а сколько у вас гвардейцев?

— Тридцать пять тысяч, а что?

— Неслабо, — одобрительно кивнул я. — А что если я скажу вам, что могу повысить эффективность ваших артефактов на тридцать процентов? Таким образом ваши тридцать тысяч человек смогут сражаться так, словно их сорок тысяч.

— Михаил Константинович, я понимаю, что для своего возраста вы гений, и всё такое, но… — снисходительно начал барон, но я его прервал.

— Дмитрий Антонович, вы не обязаны мне верить. Зовите ваших яйцеголовых учёных, и давайте проведём эксперимент. Если я смогу улучшить ваши артефакты, то вы отпустите со мной всех моих братьев и сестёр, признав, что долг Архаровых перед Титовыми выплачен.

— А если вы провалитесь? — усмехнулся Титов.

— То я стану одним из ваших гвардейцев.

— О-хо-хо! Серьёзная ставка, — рассмеялся барон. — Что ж, я принимаю её. Вот только даже в случае, если вы улучшите артефакты, ваш долг передо мной не будет уплачен.

— Позвольте поинтересоваться, почему?

— Потому что сын барона Юсупова, которого вы унизили, сегодня выезжает обратно в Челябинск. А значит, совсем скоро он напишет донос в тайную концелярию, и по мою душу явится вся Имперская гвардия, ведь я не только укрывал ваших родственников, но и активно сотрудничал с почившим бароном Архаровым.

— Опять двадцать пять. Да что ж вы все отца раньше срока похоронили? — возмутился я. — А насчёт этого сопляка не переживайте, я решу проблему, — заверил я барона.

— Интересно, как вы это сделаете?

— Всё просто. Мне даже не придётся ничего делать. Когда Максимилиан Аркадьевич со мной общался, я заметил, что он близок к нервному срыву, а это периодически приводит к помешательству. Боюсь, к моменту, когда он вернётся домой, его состояние значительно ухудшится из-за пережитого стресса.

— Говорите, как психолог, — хмыкнул Титов. — Что ж, после того, как вы исцелили Юрия, у меня нет причин сомневаться в ваших словах. Если произойдёт именно так, как вы сказали, то я с радостью сочту долг Архаровых выплаченным. — Титов пристально посмотрел мне в глаза и кивнул. — Раз уж мы договорились, то не будем терять времени. Я отдам приказ доставить из лаборатории наших артефакторов, но это займёт часа три, может, четыре.

— Годится. А я пока пойду отдохну. Не подскажете, где разместились мои друзья?

— Сергей и капитан Гаврилов сейчас в гостевом доме рядом с моим особняком. Можете присоединиться к ним, охрана вас пропустит.

— Замечательно. Значит, через четыре часа встречаемся у вашего особняка?

— Так и поступим. — Барон пожал мне руку, сел в машину и умчался, спешно набирая на мобильном чей-то номер.

Я быстрым шагом направился в сторону гостевых домиков, напевая себе под нос:

— Дай мне сойти с ума, ведь с придурка и спроса нет,

Дай мне хоть раз упасть, и до ночи нести лишь бред.