Эволюционер из трущоб. Том 8

Как только Юсупов обрёл свободу, он тут же отскочил в сторону Титова и заголосил:

— Этот выродок оскорбил мою честь! Я требую, чтобы ваши гвардейцы взяли его под стражу! — При каждом слове на грудь Юсупова из сломанного носа капала кровь.

— Требуете? — нахмурился Титов. — Я вынужден вам напомнить о том, что вы в гостях и не вправе указывать, что мне делать. Это во-первых.

— Но он ведь… — растерянно залепетал Юсупов.

— Я не закончил, — властным тоном произнёс барон, от чего молодой аристократишка вздрогнул и умолк. — Во-вторых, какое право вы имели оскорблять и уж тем более нападать на людей, которые пришли на аудиенцию ко мне, а не к вам?

— Прошу меня простить, я повёл себя некрасиво, стоило… — склонив голову, проблеял парень.

— Стоило ещё неделю назад отправить вас, вместе с вашей дипломатической делегацией, назад, — стальным тоном отчеканил Титов. — Передай отцу, что свои земли я не продам. Прошу покинуть мою территорию.

Юсупов скрежетнул зубами, одарил меня ненавидящим взглядом и ушел, оставив охрану валяться без сознания в снегу. Титов уставился на меня, сверля взглядом. Не спеша подошел вплотную и навис надо мной. Ну и громадина. Из-за паршивого внешнего вида мне показалось, что он немощен, но нет. Он столь же крепок, как и мой отец.

Потянулись томительные секунды молчания. Он смотрел на меня, я на него. Угрозы я не чувствовал, так как если бы он хотел на меня напасть, то давно бы это сделал. Через Минуту Титов расплылся в широкой улыбке и захохотал.

— А-ха-ха-ха! Как же я рад, что вы сломали нос этому выскочке. Заносчивые ублюдки. Ненавижу Юсуповых. Меня зовут Дмитрий Антонович, хотя вы это уже знаете, а как величать вас? — Он протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатиями.

— Михаил Константинович Архаров, — сказал я, не желая скрывать своё происхождение. Да, было бы разумно и в первый раз не говорить о том, что я Архаров, но сделанного не воротишь. Стоит держать в уме, что Юсупов знает о моей родословной и при случае может настучать Имперцам.

— Что-то я не помню, чтобы у Кости был такой рослый сын… — озадаченно произнёс Титов и посмотрел на Гаврилова.

— Дмитрий Антонович, Михаилу пять лет от роду, просто попал во временную аномалию и чудом сумел выжить, — пояснил подошедший ближе Гаврилов и обнял барона.

Признаться честно, я был озадачен таким поведением. Барон заулыбался и тоже обнял Гаврилова. Выглядят так, как будто они давние друзья.

— Давно не виделись, «вечный капитан», — произнёс Титов, отстраняясь от Гаврилова.

— Вижу, вы хорошо знакомы, — прокомментировал я.

— Хорошо? — переспросил Титов. — Да этот чертяка мне жизнь спас! Причём, дважды!

— Ха-ха. За это вы и расплатились сполна, — засмеялся Гав и хлопнул барона по плечу.

— Кстати. А где артефактный меч, который я тебе подарил? — спросил Титов, осматривая Гава с головы до ног.

— Э-э-э… Ну-у-у… Тут такое дело. Я его потерял, — замялся Гаврилов.

— Потерял мой родовой меч? — воскликнул барон.

— Эй! Вообще-то вы мне его подарили. Так что это мой меч и я его потерял, — возмутился капитан.

— Поверить не могу, — вздохнул барон и покачал головой. — Этот меч достался мне от… — Прыснув со смеху, он запрокинул голову назад и громогласно рассмеялся. — Ха-ха-ха! Не могу поверить, что сам капитан Гаврилов повёлся на то, что тот меч был родовым. А я-то думал, ты что-то смыслишь в оружии.

— Поэтому я его и продал, — пожал плечами Гав.

— Продал? Но ты же только что сказал, что потерял меч! — возмутился барон, ткнув пальцем в грудь Гава.

— Вы тоже сказали, что меч родовой.

Повисла секундная пауза, после чего оба синхронно захохотали.

— Как же я рад поговорить с нормальными людьми, а не со всякими напыщенными индюками, — улыбаясь, сказал Титов и посмотрел на меня. — Что ж, прошу за мной. Обсудим цель вашего визита в кабинете.

* * *

Город Костанай.

Третья жена Архарова, Зинаида Парфирьевна.

Солнышко поднялось так высоко и палило так сильно, что Зинаида Парфирьевна была вынуждена то и дело смахивать пот, струящийся по лицу, шастая от лавки к лавке. Её пытались поймать Имперские гвардейцы, но хитрая словно змея Зинаида сумела скрыться, несмотря на то, что после атаки свекрови её правая рука и левая нога были парализованы.

Да, это доставляло множество неудобств. Тем более, что Зинаида Парфирьевна бежала из Екатеринбурга не одна, а с сыном. У неё были драгоценности, которые аристократка уже продала и проела. Сейчас же настало время искать работу. Ха-ха. Работу… Никогда в жизни Зинаида не подумала бы, что ей предстоит работать.

Расчётливая и циничная, она предавала всех и вся ради собственной выгоды. Собственных родителей, мужа, а теперь — и саму себя. Предавала собственные принципы, готовая сделать всё, что угодно, ради выживания. Вот только выжить не так уж и просто. Куда бы Зинаида Парфирьевна ни заходила, везде ей отказывали. Никто не хотел брать на работу калеку.

Она обошла весь Костанай с младенцем на руках и остановилась у трактира со странным названием: «Время брюзжать». Подволакивая ногу, она толкнула дверь плечом и ввалилась внутрь. Теплый воздух показался прохладным из-за пота. Зато здесь пахло едой. Правда, в этом аромате были нотки кислинки, говорящей о том, что продукты близки к протуханию, но сейчас женщина была так голодна, что с радостью съела бы и помои.

— Милостыню не подаём, — строго сказал толстый лысеющий трактирщик с потёртым полотенцем, висящем на плече.

— Я не прошу милостыню. Мне нужна работа, — хриплым голосом сказала Зинаида Порфирьевна.

— Работа? Да ты себя видела? Ты же еле на ногах стоишь, — усмехнулся трактирщик, окинув женщину взглядом.

Осунувшееся лицо, не потерявшее своей привлекательности, длинные ноги, аппетитные бёдра, правда одна рука и одна нога усохли, а кожа на них пошла буграми, как у старухи, но тем не менее… Тем не менее, трактирщик сально улыбнулся и облизнулся.

— Вижу, тебя жизнь знатно потрепала. Ну ничего. Всё-таки ты красотка. А значит, кое-что да можешь. Предлагаю тебе еду, ночлег и пять тысяч рублей в месяц. Взамен ты будешь согревать мою постель долгими ночами.

Взгляд трактирщика упал на грудь девушки, и ту тут же затрясло. Вот только Зинаида уже не понимала, от чего именно. От отвращения? Злости? Или голода? В этот момент зарыдал её пятимесячный сын, и трактирщик скривился от омерзения.

— Выродку твоему тоже найдётся место. Главное, сделай так, чтобы он прекратил орать. Так что скажешь? Станешь моей подстилкой? — усмехнулся толстяк и вытер полотенцем слюну, проступившую в уголку рта.

«Подстилкой? Как вульгарного. Но другого выбора нет. Придётся отдаться этому хряку. А когда появится удачный момент, вскрою его жирную глотку и заберу все деньги» — подумала про себя Зинаида Порфирьевна и кивнула, обворожительно улыбнувшись.