Эволюция Генри

На плечо ее закинуть, что ли…

— Он сказал, что его человек всех убил… Предатель-наставник… — Всхлипнула девчонка.

Обернувшись на солдат и подняв руку, чтобы не наделали глупостей, я развернул Сару к себе и терпеливо спросил:

— Ты предателю зачем?

— Вот именно… А мы туда идем…

— Нет, — поморщился я. — Зачем мэру держать тебя в качестве заложника, если ты предателю даром не сдалась?

Сара, не понимая, похлопала ресницами.

— Мэр ведь хотел тебя оставить. Потом позволил вернуть в качестве жеста доброй воли. Так? — Напомнил я.

— Ну.

— А раз «ну», то дядька твой всех и сдал. — Донес я до нее простую истину.

— Он не мог… — Побелели губы Сары.

Да все он мог. Все могли, каждый из них.

— Привыкай к мысли, что ты теперь самая завидная невеста в общине. — Зло дернув щекой, вновь потащил я ее за руку.

Пока там дети у Хофа подрастут…

В этот раз Сара не упиралась — словно волю потеряла. Приходилось следить, чтобы не грохнулась, запнувшись ногами — перед общиной было почище, чем в целом в городе, но до ремонта колдобин еще не дошло.

Еще одной приметой, что власть в общине поменялась, было то, как нас встретили у ворот. Подсознательно думал, что начнется непонимание, беготня, допросы и попытка сделать из меня (не из Сары же) крайнего. Но нет — пропустили через калитку для пеших гостей, спокойно забрали документы, оглядели нас, спросили о состоянии и направили в сторону клиники. Наставника у входа не было — не по чину, понятное дело.

В общем, ждали нас — причем, именно так: двоих, на армейской машине…

— Я, наверное, наставнику доложусь, — притормозил, когда до клиники оставалось пройти с десяток шагов.

На удивление, я отделался без единой царапины за весь путь. Там, где приходилось падать — урон принимала на себя плотная одежда. Немного сорванная кожа на запястьях не считается.

— Нет! Не уходи! — С силой вцепилась Сара в мою одежду.

И ойкнула от боли — снова начали кровоточить пальцы, оставив отпечаток на рукаве куртки.

— Не ухожу, — обреченно подтвердил я, поднимаясь на крыльцо вместе с ней.

Хотя толку от этого было чуть — Сару быстро забрали в один из кабинетов. Стоило медсестре внутри заметить состояние девушки, охнуть и куда-то умчаться, как через минуту нарисовалась Мэри.

Ну а сопротивляться ей у девчонки не вышло бы, даже будь она здоровой — Сару мигом развернули к одной из дверей и запихнули внутрь. Робкие доводы, что «Генри должен пойти со мной» ничем не окончились.

— У тебя что? — Задержавшись в коридоре, уточнила Мэри, глядя на меня.

— Цел, здоров, — развел я руками. — Раненую доставил, ухожу.

— В шестнадцатый кабинет загляни.

— Хорошо, — согласился, не собираясь, в общем-то, тут задерживаться.

Хотел тихо уйти, безо всяких лишних кабинетов — но за спиной нарисовался мужик в халате доктора с внешностью гробокопателя, который предложил проводить в шестнадцать кабинет. То есть, указал направление, добавил:

— Тебе туда.

И принялся сопеть за спиной, не отставая ни на шаг.

Шестнадцатый кабинет скрывался за углом коридора — в этой части клиники быть не приходилось. Хоть и прожил тут какое-то время, но много ли увидишь, находясь чуть ли не под домашним арестом…

Не сказать, что эта часть здания чем-то отличалась: стены красились в одно время, двери из той же партии. Разве что дальняя часть коридора утопала в темноте, а та сторона, из которой мы выходили, освещалась ярко.

Что-то шевельнулось в темноте, и я уже привычно скользнул в черно-белый спектр. Со скамейки, установленной в глуби коридора, поднялось двое охранников, положивших руки на пояс под больничными халатами. Я чуть сбился с шага, и охранник позади подтолкнул в спину.

— Нормально все, свои.

Перед входом меня вдумчиво охлопали и проверили карманы — пусто. Все осталось в городе.

— Заходи, — посторонились охранники, открывая передо мной дверь.

Они же ее закрыли, стоило шагнуть внутрь.

Наверное, внутри было темно — я все еще видел все окружающее в оттенках серого, но раз окно плотно занавешено, то вряд ли ошибся. Небольшая палата — как была когда-то у меня. В углу — глубокое кресло со столиком и лампой. Внутри кресла — еще один охранник, внимательно наблюдающий за мной. Напротив кресла, у другой стены — широкая кровать, на которой тощим, изможденным силуэтом узнавался тот, кто еще две недели назад был полным сил, энергии и власти.

Наставник Дэвид в этом спектре виделся серо-черной кляксой, слегка светлевшей в такт медленному дыханию.

Все-таки, убили не всех — в этом мэр ошибся. Хотя, наверное, не было смысла — и так было видно, что этот наставник доживает последние дни.

Внутри стоял тяжелый запах застарелой болезни — терпкой мази, сладковатого нагноения и лекарств.

— Подойди, — шепнул Дэвид неожиданно сильным, глубоким голосом.

Стараясь не нервировать его охранника, я двигался плавно, за несколько медленных шагов встав рядом с постелью.

— Генри, — протянув руку, ухватили меня за запястье. — Почему ты не пришел днем?

Было сложно удержаться и не отпрянуть — рука оказалась холодной, кожа ощущалась неприятно липкой. Из-под кожи, уверен, просвечивала кость — я помнил, какой прозрачной была кожа раньше. А темнота в комнате — чтобы случайный человек не заорал от ужаса.

— Не было возможности.

— Я приказал порезать руку. Возможность бы появилась. — Замерцали ярче его глаза.

Взвесив все, я не стал лгать, что охранник запоздал с передачей одежды.

— Все так, наставник. Но рядом была Сара. — Понурил я голову. — Доставать клинок при ней и резать себя… Прошу прощения, наставник. Не было возможности.

Какое-то время посверлив меня взглядом, Дэвид отпустил мою руку. Его же — бессильно упала на постель.

— Расскажи мне, что случилось в городе.

Я вновь не решился врать — рассказал, как все было. Сознательно упустил только момент с проглоченным артефактом — это он проверить никак не сможет, не осталось свидетелей.

— Значит, он решился, — хрипло вздохнул Дэвид.

Наставник надолго замолчал — через какое-то время я подумал, что он спит и решил проверить очевидным вопросом.

— Кто решился? — Шепнул я.

— Вильям, хитрозадый ублюдок, — рассмеялся наставник лающим смехом и закашлялся.

Не спит, нет.

С кресла немедленно встал охранник и подал Дэвиду воды — вернее, напоил, наклонив стакан к приподнятому на подушке лицу.

Сделав жест, что достаточно, Дэвид вернул охранника обратно в кресло.

— Он сказал, это решение общины. — Сказал я.