Европа-45. Европа-Запад

Европа, 45! В эту весну Европа завоевывала право на жизнь. Советские армии штурмовали Берлин, освобождали Балканы, спешили на помощь Златой Праге. Последние вы-стрелы, последние смерти. Последнюю дань отдавали советские юноши на востоке и юге Европы. Американские и английские юноши сражались с эсэсовцами в Рурском котле.

И здесь, в замученной фашизмом Италии, тоже продолжалась война...

Женщины молча сидели у темного окна, к которому прижалась ночь. Звезды упали с неба и утонули в озере. Женщины не видели звезд. Смотрели на землю. Обе — и Дорис и синьора Грачиоли — знали боль тяжелых утрат. Смерть забрала у них самых дорогих людей, и они не хотели отдавать ей больше никого.

— Ох, добрый боже,— прошептала Дорис,— они могут погибнуть сегодня ночью!

— Это такая же правда, как правда, что нет милосердия на свете,— промолвила синьора Грачиоли.

— Я должна пойти туда, к ним.— Дорис поднялась.

— Кара миа^[51], нельзя. Тебе нужен покой. Там опасно.

— А разве им не угрожает опасность?

— Там мужчины. А ты женщина. Ты скоро станешь матерью.

Дорис пошла к двери. Итальянка испуганно бросилась за нею.

— Мадонна миа, ты все-таки идешь! Ты можешь простудиться. Сейчас я дам тебе плащик.

Набросив на плечи коротенький плащ и проверив пистолет, Дорис выскользнула из дома. Ей показалось, что темная человеческая фигура промелькнула впереди и исчезла за поворотом шоссе, но, наверное, это только показалось. Женщина быстро шла туда, где должны были быть партизаны. Через несколько сот метров она наткнулась на завал. Каменные обломки скал и поваленные огромные стволы пересекали путь. Дорис остановилась. Справа вверху на шоссе послышались тихие голоса. Говорили по-английски, Дорис догадалась, что это спорят с кем-то Клифтон и Юджин. Осторожно ступая по камням, стала подниматься к ним. Еще не достигнув гребня скалы, увидела на фоне неба три фигуры. Они то склонялись одна к другой, то будто расходились. Резкая, отрывистая английская речь падала вниз, но Дорис не понимала, о чем говорят. Поняла только, что говорят все трое и все — по-английски. Что бы это могло быть? Любопытство заставило ее подобраться ближе к тем троим, что расшумелись, как деревья под ветром. Теперь она уже могла распознать тяжелоплечего Юджина и стройного Клифтона. А третий... Третий был майор Роупер. Как он здесь оказался? Ведь капитан Билл оставил его у радиостанции. Может, он, как и Дорис, не выдержал одиночества и пришел туда, где должен вспыхнуть бой?

Но почему они так взволнованы? Может, что-то случилось с Михаилом? Может, немцев оказалось больше, чем говорил капитан Билл?

Дорис не успела спросить Клифтона и Юджина о причине их беспокойства. Все трое вдруг словно провалились сквозь землю.

Спотыкаясь в темноте, женщина побежала туда, где минуту назад они стояли. На земле светилась серая длинная палка «панцерфауста». Патроны валялись возле брошенного оружия. Почему они бросили оружие, бросили свой пост? Что случилось? Дорис была уже не удивлена — она была встревожена.

Забыв о том, как опасно в ее положении пробираться в темноте по скалам, Дорис бросилась следом. Те трое не подозревали, что за ними следят, и двигались без предосторожности. Шум шагов, короткая брань, хриплое дыхание, бряцание оружия — все выдавало их. Мужчины продвигались по краю каменистого гребня, нависшего над шоссе. Где-то внизу в молчании, выжидающе замерла немецкая колонна.

Немцы не знают, где партизаны, сколько их и какое у них оружие. Но стоит им заприметить на фоне неба фигуры этих трех, как поднимется стрельба. Сейчас она предупредит...

Но она и на этот раз не успела: трое стали спускаться с гребня вниз, к шоссе, к колонне. Что они, с ума сошли?

Дорис тоже пошла за ними, но не отважилась покинуть спасительную тьму скалистого взгорья и подойти к застывшим на шоссе машинам. Трое подошли к одной машине, к другой, остановились. О чем-то заговорили. Сначала по-итальянски, быстро, неразборчиво. Потом снова перешли на английский, и снова Дорис ничего не поняла. О чем они договариваются? Знает ли об этом Михаил? Откуда в колонне итальянцы и англичане?

Дорис не могла знать, что в это время возле бронированного «мерседеса» происходил такой разговор:

— Синьор Петаччи, я пришел,— сказал Роупер.

— Вы принесли обещанное? — спросил из машины Марчелло.

— Джентльмены всегда выполняют обязательства.

— В таком случае я тоже джентльмен.

— Письма у вас?

— Вот они,— и Марчелло подал портфель.

— Я должен убедиться, что это те письма, которые мне нужны.

— Сколько угодно. Фонарик есть? Могу зажечь свет.

— Не надо света. Я сейчас. Письма настоящие. Можете получить свой паспорт.

Марчелло замялся.

— Дело в том, что я не один.

— Как прикажете вас понимать?

— Письма помогла достать моя сестра Кларетта. Вы должны гарантировать безопасность и ей.

— Назовите ее своей женой.

— Но у меня и жена есть.

— Тогда выбирайте между женой и сестрой. У меня, к сожалению, нет времени на семейные церемонии.

— Но наш договор!

— Я его выполнил.

— Вы негодяй! Оставить на произвол судьбы мою сестру! Ее знала вся Италия! Я застрелю вас за оскорбление нашей семьи.

— Лучшее лекарство от гнева — ожидание. Это сказал ваш земляк, философ Сенека. Подождите до утра. Утром здесь будут союзники. Они помогут вам. Они спасут дуче и защитят вашу сестру. А сейчас позвольте оставить вас. Я должен спешить, если вы хотите дождаться здесь английских танков, а не партизан бригады имени Гарибальди. Ари-ведере, синьор Петаччи.

Роупер подозвал Клифтона и американца.

— Идем,— сказал он.— Все сделано. Хвала всевышнему!

— А генерал? — спросил Юджин.

— Оставляем его здесь.

— Не станете ли вы доказывать, что этот петушок в машине и есть генерал? — поинтересовался американец.

— Почти генерал.

— А эта худая, как протестантский пастор, папка и есть те документы?

— Да, это они.

— И цена им — пятьдесят тысяч долларов?

— Вы не ошиблись.

— Я никогда не отличался способностями ясновидца, но на этот раз мне кажется, что майор говорит неправду, попросту врет,— резко сказал Юджин.

— Здесь не место для дискуссий,— прикрикнул на него майор.— Вы забываете, что вокруг — немцы.

— Я забыл об этом уже тогда, когда оставил свой пост, бросил «панцерфауст» и подался на эту итальянскую Калифорнию за золотом. А теперь мне хотелось бы знать все-таки, что мы здесь делали? И кто этот тореадор в узеньких брючках? И что в этой папке? Клифтон Честер тоже хочет это знать. Верно, Клиф?

— Полагаю, что да,— буркнул англичанин.— Мы полезли в какую-то темную авантюру, не предупредив командира.

— Тысяча проклятий! — воскликнул Роупер.— Надоели вы мне со своим командиром! Можно подумать, что национальная гордость, престиж союзнических армий для вас пустые слова! Да знаете ли вы, что сегодня ночью решается одно из важнейших дел второй мировой войны?