Европе не нужен евро

Математические модели, которые рассчитывали риски, конечно, мало кто понимал. Еще меньше кто-либо занимался исходными вероятностями. Модели предполагали, что для каждого кредита, который стоял в начале цепочки, риск был соразмерно установлен, так как лишь в этом случае основывающиеся на них риски были информативными. Совершенно вне поля зрения оставалось получение базисных доходов, например, от регионального развития цен на жилье.

Использование злоупотреблений в моделях, конечно, не было предусмотрено, например, если какой-нибудь местный банк, для того чтобы заработать комиссионные, выдал ипотечные кредиты, не покрываемые потенциальной стоимостью дома, причем выдал заемщикам, которые были даже не в состоянии обслуживать кредит. Это злоупотребление происходило во все более растущих масштабах¹¹. Оно обострило проблему, когда цены на дома поначалу находились неизменными, а потом рынок начал разваливаться.

Крах: как испаряется капитал

Высокие цены на дома повысили предложения новых домов. В конце 2005-го инвестиции в жилищное строительство составляли 6,3 % американского общественного продукта, самый высокий уровень после достигнутого в период перед Корейской войной. Повышение предложений привело к тому, что цены с середины 2006-го упали, и одновременно для многих покупателей последних лет повысились ипотечные проценты¹². Рынок домов обрушился. Жилье приходило в упадок. У Subprime Loans неожиданно исчезла база, четверть должников задерживали платежи¹³.

Этим был также изменен базисный курс во многих сложных синтетических ценных бумагах таким образом, который не могла предсказать ни одна математическая модель. Но как только вышли за пределы уровня первоначально лежащих в основе кредитных отношений, все превратилось в вопрос доверия к правильности математической модели и к серьезности участвующего в создании конкретной синтетической ценной бумаги финансового эксперта. Это доверие в течение года непрерывно разрушалось с разразившимся в августе 2007-го кризисом и окончательно рухнуло с банкротством банка Lehman Brothers в сентябре 2008 г.

Что же произошло? Сумма составляющих дала в итоге ядовитый коктейль:

– Благоприятствование фондовому пузырю вследствие длившейся в течение длительного времени слишком легкой денежной политики с низкими процентными ставками.

– Недостаточные кредитные стандарты относительно личной платежеспособности и достаточности собственного капитала.

– Отделение решения о выдаче от несения риска в кредитном соглашении.

– Передача рисков путем секьюритизации, а из-за этого незаинтересованность в качестве кредитного соглашения.

– Неоправданное доверие к стабильности математической модели риска

– Ложное стимулирование с помощью высоких комиссионных при структурировании и продаже синтетических ценных бумаг, в то время как риски передавались дальше.

– Недостаточность собственного капитала, слишком высокий леверидж [1] (действие рычага) на всех уровнях.

– Объективная непрозрачность продуктов.

– Отсутствие или недостаточность регулирования.

– Стадный инстинкт, профессиональная слепота у важных субъектов принятия решений.

1

Соотношение вложений капитала в ценные бумаги с фиксированным доходом (облигации привилегированных акций) и вложение в ценные бумаги с нефиксированным доходом (обыкновенные акции).

– Краткосрочное мышление, забывчивость.

На вопрос, почему большинство из его коллег-экономистов не увидели приближение кризиса, Роберт Шиллер ответил: «Они верили совсем в другое. Большинство специалистов в области макроэкономики и финансового рынка были, к примеру, в твердом убеждении, что финансовые рынки эффективны и что мы должны признавать рыночные цены как коллективную мудрость людей, которая превышает индивидуальные знания каждого в отдельности. Было бы смешно ставить под сомнение рынок, думали они. Это было самой большой ошибкой в истории экономической мысли». Даже если рынки на длительную перспективу эффективны, то в краткосрочной перспективе совсем не обязательно они будут таковыми. В списке ключевых слов обычного учебника по макроэкономике слово «пузырь» даже не встречалось. Шиллер считает это странным, так как на финансовых рынках «постоянно случаются превышения»¹⁴.

Стоимость кризиса

Казалось, что с крахом банка Lehman Brothers в сентябре 2008-го мир погружается в бездну нового мирового экономического кризиса. Спасение из пропасти хотя и было успешным, но оказалось очень дорогим. Оно стоило доверия к экономической системе, роста экономики и рабочих мест, а в связи с затратами на спасение банков пробило новые большие дыры в государственных бюджетах.

В 2008–2009 годах в промышленно развитых странах реальный ВВП на душу населения снизился на 5 %. Сильно выросла безработица. В 2007 году в развитых странах она составляла в среднем 5,5 %, к 2010-му выросла до максимума 8,3 %, а в 2011-м все еще оставалась равной 7,9 %¹⁵.

Сумма всех финансовых издержек – потери доходов программы по экономической активности, безработица, спасение банков – выразилась вскоре в стремительном повышении государственной задолженности¹⁶:

– В США дефицит государственного финансирования вырос с 2,7 % ВВП в 2007 году до 9,6 % в 2011 году. Уровень задолженности поднялся с 62,3 % в 2007 году до 100,0 % в 2011 году. В абсолютных цифрах это соответствовало приросту примерно в 5700 млрд долларов. Эта цифра примерно отражала прямую и косвенную стоимость кризиса для Соединенных Штатов.

– В зоне евро дефицит государственного финансирования вырос с 0,7 % ВВП в 2007 году до 4,1 % в 2011 году. Уровень задолженности поднялся с 66,4 % в 2007 году до 88,6 % в 2011 году. В абсолютном выражении это соответствовало приросту задолженности государств зоны евро примерно в 2100 млрд €. Однако нельзя отделять друг от друга последствия мирового финансового кризиса и начавшийся два года спустя кризис евро.

– Так же сильно, как и США, была задета Великобритания. Здесь дефицит государственного финансирования вырос с 2,7 % ВВП в 2007 году до 8,5 % в 2011 году. Уровень задолженности поднялся с 43,9 % до 80,8 % ВВП. Этот прирост за короткое время уничтожил все, что еще оставалось от солидной финансовой политики девяностых годов.

Психология коллективного заблуждения

Захватывающей с точки зрения социальной психологии является последовавшая коллективная неспособность предвидеть риск, момент и масштабы самого крупного финансового кризиса со времени мирового финансового кризиса первой трети XX века.

Насим Талеб выпустил в 2008 году книгу «Черный лебедь»¹⁷. Она повествует о силе невероятных событий. Их наступление вновь и вновь делает беспредметными кажущиеся надежными основы расчета статистических вероятностей, и именно в то время, когда от этого многое зависит. Таким событием для Насима Талеба был теракт 11 сентября. Из актуальных примеров в качестве «убийцы прогноза» можно было бы назвать последствия крупной аварии на ядерном реакторе в Фукусиме.

«Черный лебедь», написанный в преддверии большого финансового кризиса, дает великолепный аналитический инструмент для того, что произошло. В преддверии кризиса действовали не только жадные до денег азартные игроки. По-видимому, имелись также допустимые статистические модели о вероятности возникновения сбоя ипотечных кредитов, дифференцированные по регионам и предельным размерам ссуды под залог. Только благодаря этому стало возможным рефинансировать Subprime Loans первоклассными ценными бумагами и рассчитать для этих бумаг вероятности возникновения сбоя, которые служили основой для страхования кредитов. В системе не были предусмотрены возможные злоупотребления и мошенничество. Не предусмотрены были также масштабы и довольно однородный надрегиональный характер падения цен на недвижимость. Когда наступило незапланированное событие, то ядро в реакторе уже расплавилось и уничтожило балансовую стоимость также и там, где правили не только легкомыслие, жадность и мошенничество. Способность системы к прогнозированию в принципе была переоценена. Взаимосвязи, которые в течение десятилетий статистически были стабильными, вдруг перестали действовать¹⁸.